Гилморн

— Ты ведь отпустил потом этого мальчика, Норт? Ты ведь отпустил его? — прошептал эльф, проводя губами по шее Норта пониже уха. — Скажи мне…

— Да, я его, черт возьми, отпустил… Только сначала спустил с него штаны, разложил на столе и отымел так, как его никогда в жизни не имели. Мне приходилось зажимать ему ладонью рот, потому что он так стонал и вопил, что туда бы сбежались все караульные. Он был горяч невероятно, подставлял мне зад, как течная сука, отдавался бесстыдно и страстно, несмотря на мою грубость, на боль, которую я ему причинял. Он хотел получить все, что я мог ему дать, он же думал, что это последний раз в его жизни. Потом я трахнул его еще раз, он заводил меня до безумия, с этим своим взглядом, говорящим: «Делай со мной, что хочешь, я весь твой…» Он стонал, вскрикивал и пытался шутить: «Так пытают в Гондоре? Мне жаль, что я не попал к тебе в плен раньше…»

Сладкие податливые губы… Гибкое тело, бьющееся в моих объятиях, ноги закинуты мне на плечи, руки по-прежнему связаны за спиной… Крепкие поджарые ягодицы, а между ними — упругая тесная глубина, куда я врываюсь со всем пылом давнего неутолимого желания, с диким возбуждением, которое во мне разжигает этот мальчик с невинным лицом и развратным взглядом. Ему больно, по щекам его струятся слезы, но потом он забывает о боли и принимает меня с наслаждением, извивается, стонет и кончает почти одновременно со мной. После судорог оргазма он лежит неподвижно, с закрытыми глазами, будто потеряв сознание. Я сажаю его на стол, и он бессильно приваливается к моему плечу, измученный до полусмерти. Улыбается слабой, довольной улыбкой. «Ты зверь, просто зверь…» — шепчет он, и в его голосе — восхищение. Разрезаю на нем веревки, растираю его онемевшие запястья. «Вставай, пойдем!» «Ты жесток… дай отдохнуть хоть немного… я не смогу сейчас идти…» «Мало времени, рассвет уже близко». Он так устал, что еле шевелит губами: «Вы не казните пленников после рассвета? Что за странные обычаи…» Видно, как его мгновенно охватывает страх, который он пытается замаскировать насмешкой, он же все еще думает, что я его убью. «Никто тебя казнить не собирается. Я тебя выпущу из лагеря, только не попадайся мне больше в руки!» Он не может сдержать облегченного вздоха и вдруг обнимает меня и трется всем телом, как кошка. «А я бы хотел… и еще не раз… попасться к тебе в руки… Ты так хорош…» Я чувствую, что готов повторить все по новой. Но надо торопиться. Заворачиваю его в плащ, перекидываю через плечо. «Не шевелись. Не дергайся». Караульным говорю сокрушенно: «Отдал концы. Я его придушил немножко, ну и не рассчитал». Они смеются: «Оставь его здесь, мы сами закопаем». «Не стоит вам видеть, что я с ним сделал. Демоны попутали, не иначе… Самому страшно». Смех смолкает, меня провожают испуганными взглядами. Тащу свою ношу в овраг. «Теперь можешь идти?» «Кажется…» «Иди, сначала туда, на юг, через пару часов можешь повернуть на запад». «А ты?» «А я буду могилку копать. Для правдоподобия». Подходит и заглядывает в глаза, говорит умоляюще: «Пойдем со мной!» «Что, у Саурона некому тебя трахать?»

— Я его вывел за пределы лагеря и отпустил. С сожалением, прямо скажу. Мне хотелось его снова, прямо там, хоть на голой земле. Но я совладал с собой и велел ему убираться…

Низкий хрипловатый голос Норта пробуждал дрожь во всем теле эльфа. Он уже догадался, кто был тот мальчик, который предложил свою любовь гондорскому офицеру, и теперь помимо воли представлял их вместе. Норт, трахающий связанного, беспомощного пленника… сама мысль об этом была невероятно возбуждающей, она вызывала к жизни собственные воспоминания Гилморна, и вот уже по его жилам растекается сладкая отрава вожделения. Забыв о своем рассказе, человек стиснул его в объятиях, ища его губы, и начал ритмично двигать бедрами, так что член его терся по всей своей длине о член Гилморна. Через мгновение эльфу уже казалось, что он умрет, если сейчас же не почувствует его толчки внутри себя. Не отрываясь от губ Норта, к которым он яростно присосался, Гилморн на ощупь нашел флакончик, растер масло по ладони и обхватил ею твердую плоть смертного. На то, чтобы увлажнить ее маслом, ушло совсем немного времени, и не медля ни секунды, эльф привстал, направил член в свою пульсирующую желанием дырочку и опустился на него, полностью приняв в себя.

Эльф застонал, откинув голову и закатив глаза. Уперевшись руками в колени, он медленно двинулся вверх, потом снова вниз, и Норт яростно толкнул свои бедра ему навстречу, погружая свой член еще глубже в желанную плоть, превращая размеренное сладострастное соитие в бешеную скачку. Он всегда стремился быть лидером, даже в этой позе… он согнул ноги в коленях, сгреб Гилморна за ягодицы и принялся его трахать. Глаза его были полузакрыты, и у эльфа промелькнула мысль, что сейчас человек видит перед собой совсем не его… Член Норта скользнул вдоль простаты Гилморна, раз, другой, эльф зажал себе ладонью рот, чтобы заглушить свой отчаянный крик, и кончил в тот самый момент, когда коснулся другой рукой своего болезненно напрягшегося пениса. Еще пара толчков — и Норт со стоном откинулся назад, извергнув в эльфа свое семя.

Они долго лежали друг на друге, расслабленные, разморенные, не в силах пошевелиться, разомкнуть объятия или даже просто что-то сказать. Гилморн просто прижимался щекой к груди человека, поднимающейся и опускающейся в так его дыханию, и бездумно слушал биение его сердца. Рука человека вплелась ему в волосы, поглаживая их, играя с тонкими косичками, которые эльф заплетал на висках.

— Не думал, что мой рассказ произведет на тебя такое впечатление.

— Ну… ты можешь попробовать рассказать мне об иерархической структуре гондорской армии, это меня точно не возбудит… Постой, а как же ты все-таки попал в Мордор? Ты пошел вместе с ним?

— Нет, конечно. Я, по-твоему, похож на идиота? Дать себя заманить в логово врага смазливым личиком и хорошенькой попкой? Мальчишка ушел, а я дал себе слово, что забуду его через неделю. Только слово мне сдержать не удалось, потому что через неделю в очередной вылазке мы нарвались на засаду, меня отрезали от своих, саданули чем-то по башке и утащили прямиком в Мордор. И первый, кого я увидел, когда пришел в себя, был он, мой распутный блондинчик.

— Это ведь был Артагир, верно?

— Он самый… Ты сразу догадался?

— Почти. Продолжай…

— Оказалось, что меня захватили по его просьбе. Арт улыбнулся своей очаровательной улыбкой и сказал: «А как бы мне еще удалось заманить тебя в гости?» Я думал, что теперь-то он отыграется на мне за свой плен, как и положено темному. Ничего подобного… Он обнял меня и сказал, что я свободен и могу уйти, когда захочу. Думаю, не стоит говорить, что прямо в тот момент я совсем не хотел уходить. Из его спальни мы в первый раз выбрались только дней через пять. Меня не запирали, не завязывали глаза, ничего такого. Более того, он с удовольствием показывал мне крепость, ничего не скрывал, будто я был посланцем самого Темного Валы, а не офицером вражеской армии. Я ждал, что вот сейчас меня приведут к какой-нибудь важной шишке и начнут обрабатывать — переходи, дескать, на нашу сторону, будешь сыт, пьян и нос в табаке. Однако так и не дождался. Когда я спросил об этом Арта, он усмехнулся и сказал: «К Артано на службу на аркане не тащат. К нему приходят сами. Ты не пленник, ты гость, сам решай». И я решился. Не прошло и года, как под моим началом была вся крепость и три тысячи воинов. Так и появился Норт Морадан, одно имя которого ненавистно моим бывшим собратьям по оружию. Теперь ты знаешь, мой сладкий, что я, помимо всего прочего, предатель и дезертир. Ну как, все еще меня хочешь?

Гилморн вздохнул, не поднимая головы.

— Кто я такой, чтобы судить тебя, — пробормотал он. — На это есть Намо. Он с тебя спросит, когда придет твой час.

— Смирение у эльфа? — человек усмехнулся. — Еще более редкое зрелище, чем чувство юмора.

— Ты когда-нибудь перестанешь издеваться над моей расой? — спросил кротко Гилморн.

— Никогда, красавчик. Вы, дивный народ, не перестаете изумлять людей.

— До рассвета всего несколько часов, не хочешь употребить это время на что-нибудь более интересное?

— О нет, мой сладкий, я пас, ты меня окончательно вымотал.

— Не думал, что когда-нибудь услышу это от тебя. А если я очень постараюсь?

— Валяй, попробуй. Попытка — не пытка, — и он засмеялся.

* * *

Перед рассветом Норт заснул, и Гилморн сам не заметил, как погрузился в дремоту, убаюканный мерным дыханием смертного.

Проснулся он в одиночестве. Рассвет уже давно наступил, золотые лучи солнца пронизывали листву. Пока он дремал, Норт собрал свою одежду и ушел. Когда Гилморн оделся и вышел к стоянке людей, он обнаружил, что она пуста. Рано утром купцы собрались и снялись с места. Теперь караван был уже на пути к