тебя по кругу, отымеют все подряд, не обращая внимания на крики и мольбы!» Но, против ожидания, эта мысль его не отрезвила, а наоборот, возбудила еще сильнее. Такого в его жизни еще не было. Убить его они не убьют — он знал это так же точно, как и то, что сейчас у каждого из них на него стояло. А все остальное — пустяки; как выражался когда-то Норт, заживет, как на собаке…
Гилморн бросил поводья и грациозно спрыгнул на землю.
— Оружие! — потребовал человек.
Опустив глаза, эльф перехватил кинжалы за лезвия и протянул ему рукоятками вперед.
Другой человек подошел к нему сзади, снял с него лук и перевязь с колчаном, завел эльфу руки назад и связал их ремнем. С легкой досадой Гилморн подумал, что со связанными руками неудобно в любой позе, ну разве что его перекинут через стол или спинку кресла, но что-то здесь не наблюдается ни того, ни другого. И зачем это, ведь ясно, что он не станет сопротивляться…
Главарь провел ладонями по его груди, по бокам, потом коснулся бедер, Гилморн вздрогнул, ожидая, что сейчас человек начнет срывать с него одежду, но тот убрал руки — он всего лишь обыскивал его, не ласкал, понял эльф.
— Что вы собираетесь со мной делать? — спросил он напряженным голосом.
— Держать тебя в плену, красавчик. До тех пор, пока кто-нибудь из твоих сородичей не захочет тебя выкупить. Или, — человек окинул его откровенно похотливым взглядом, — ты можешь сам заплатить свой выкуп.
Гилморн облизнул пересохшие губы. Он все сильнее заводился. «В качестве платы за себя самого я еще этого не делал», — подумал он и едва не улыбнулся.
Ему завязали глаза и повели, подталкивая в спину, отводя перед ним ветви деревьев и кустарников, чтобы они не хлестали его по лицу. Они шли с полчаса, иногда меняя направление, пока, наконец, не добрались до места. Повязку сняли, руки ему освободили, и эльф огляделся.
Лагерь был разбит в небольшой лощине между деревьями. Здесь горел костер, вокруг него были разбросаны одеяла, седла, одежда, какие-то мешки. Лошади были привязаны неподалеку.
Разбойников было десять, вместе с главарем. Все они были довольно молоды, Гилморн увидел даже пару совсем юных лиц, почти все носили одежду из выделанной оленьей кожи. Они были больше похожи на охотников, и сложенные неподалеку от костра рогатины и копья только подтверждали это предположение. Наверняка они лишь изредка промышляют разбоем. Повезло же Гилморну…
Люди расселись и разлеглись возле костра, развязали мехи с вином. Стоять остались только Гилморн и главарь.
Эльф не поднимал глаз, боясь, что в них слишком ясно читается вожделение и покорность своей участи.
Человек, заложив руки за спину, прошелся мимо него.
— Интересно, что же привело в наши края эльфа, — сказал он, останавливаясь перед Гилморном.
— Я путешествую, — коротко ответил тот, все так же устремив глаза в землю.
— Куда и откуда?
Гилморн поднял голову и с вызовом посмотрел на человека.
— Ты притащил меня сюда, чтобы поговорить о моем путешествии?
Разбойники засмеялись, и главарь вместе с ними.
— Я смотрю, ты не только красавчик, но и большой нахал, — сказал он, все еще смеясь. — Ну что ж, давай поговорим о твоем выкупе. Я уже сказал, что ты можешь заплатить его
— Тогда скажи, чего ты от меня хочешь, — все так же вызывающе произнес Гилморн.
— Сдается мне, что ты и так знаешь, — насмешливо ответил ему человек. — И сдается мне, что ты сам не против.
Эльф покраснел и отвел глаза. Он не думал, что его так легко раскусить.
Человек подошел к нему вплотную, так что их разделяла ширина ладони, не больше, и эльфу показалось, что он через одежду ощущает жар тела смертного.
— Ты не так уж невинен, правда, эльф? — продолжал главарь. — Я же видел, как ты на меня смотрел. Ты хорошенький, как девушка, такие, как ты, любят сильных мужчин с большими членами.
Гилморн вздрогнул и закрыл глаза, пронзенный внезапной судорогой желания. Непристойные, грубые выражения возбуждали его до безумия.
Одной рукой человек схватил его за талию и притиснул к себе с поистине медвежьей силой, другой задрал ему подбородок и наклонился к уху.
— Я скажу тебе, чего я хочу, — хрипло сказал он, его горячее дыхание обжигало щеку Гилморна. — Я хочу всунуть свой член в твою сладкую упругую попку, даже если это разорвет тебя пополам, и спустить в тебя, пока ты будешь заходиться криком.
Сейчас он меня поцелует, подумал эльф, весь дрожа, но человек сделал кое-что другое. Он вдруг высунул язык и сладострастно провел им по щеке Гилморна.
«Эру милосердный, я сейчас потеряю сознание…»
— Ты так уверен, что заставишь меня кричать? — прошептал эльф, не открывая глаз. Его охватила жаркая истома, колени ослабели, а внизу живота все словно скрутило в тугой узел.
— Заставлю, не сомневайся, — человек, усмехнувшись, взял его руку и прижал ее к своему восставшему члену. Даже через одежду Гилморн чувствовал, какой он горячий — и какой огромный, под стать всему телу смертного.
— Это и есть мой выкуп? — спросил эльф, поднял ресницы и посмотрел на человека бесстыдным взглядом, соблазнительно приоткрывая губы и слегка сжимая пальцы на его члене. Прозвучало это более чем двусмысленно и ужасно пошло.
— Это еще не все. Потом ты ляжешь под каждого из моих ребят, будешь послушным и нежным, будешь делать все, что тебе скажут, и дашь им трахать тебя во все дырки, пока у тебя сперма из ушей не польется. Вот цена твоей свободы, эльф.
Человек снова коснулся языком его кожи, на этот раз мочки уха, в которую была продета мифриловая сережка с аквамарином, прикусил ее зубами.
— А если я откажусь? — несмотря на свое возбуждение, Гилморн не мог отказать себе в удовольствии подразнить человека, разжечь его нетерпение.
— Мне бы не хотелось тебя принуждать. Мы обычно не развлекаемся с пленниками, но эльф, да еще такой хорошенький и с такими блудливыми глазами — слишком большое искушение.
Смертный ловко увильнул от ответа. Впрочем, Гилморн зашел уже слишком далеко, чтобы отказываться. Сопротивляться следовало еще на дороге, но уж никак не сейчас. Без сомнения, смертный имел в виду: «Не хотелось бы принуждать, а придется». Вряд ли они откажутся от удовольствия. В сущности, неважно, что он скажет, «да» или «нет», его судьба уже предрешена. Однако ему почему-то хотелось услышать это из уст человека.
— И все-таки? — упрямо сказал он.
— Попробуй откажись, и сам увидишь, — смертный окинул его жадным взглядом, раздевая глазами.
— Возьмешь меня силой?
— Да, если ты этого хочешь. Прикажу ребятам тебя держать и изнасилую. Засажу так, что твоя маленькая тесная дырочка будет неделю сочиться кровью. Любишь грубость, эльф? Нарочно дразнишь меня, чтобы посильнее завести?
— Куда уж сильнее, — Гилморн усмехнулся, проводя ладонью по напряженной плоти в паху человека.
— Похотливая сучка, — сказал человек с отчетливым восхищением в голосе и оттолкнул его от себя. — Давай, раздевайся, не тяни время!
«Вы тут все кончите только от того, как я буду штаны снимать», — злорадно подумал Гилморн. «Посмотрим, кто еще кого оттрахает!»
— Я думал, у вас, смертных, мужеложство считается грехом, — эльф не удержался от язвительного замечания напоследок, начиная расстегивать застежки своей туники.
