Ближе к ночи, когда картины повесили и Нулани ушла домой, Тео захотелось взглянуть на них еще раз. В комнате стояли запахи краски и льняного масла, и присутствие Нулани ощущалось во всем. И снова Тео захлестнули чувства. Он представил ее, красное платье с темными разводами дождя, глаза блестят, похожа на птицу, ускользнувшую от грозы. Он вспомнил молчаливую сосредоточенность, с какой она работала последние месяцы, и вновь восхитился. Ее юностью, ее уверенностью, ее талантом. Глядя на мазки краски, светотени, что превращались в образы, он ощутил причастность к мыслям Нулани.
В «зазеркальной» комнате на столике стояла фотография Анны. Пионы в вазе усыпали стол вокруг рамки лепестками. А что же с его лицом? Нулани удалось не просто внешнее сходство, она уловила иное измерение, некое отличие Тео времен Анны от него нынешнего. А этот взгляд —
— Я должен свозить ее в Коломбо, к моему другу, — сказал Тео. — Он художник. Надо попросить разрешения у ее матери. Мы могли бы поехать на поезде.
Тео кивнул, закрепляя решение.
— Сэр… — Суджи запнулся.
Слова не помогут, если то, чего не должно было быть, уже случилось. Суджи ясно видел, как светятся глаза Тео, — в точности как у девушки. Доверчивые, полные нерастраченной любви. Ну и что тут скажешь? Разве такое можно остановить?
— Будьте очень осторожны, сэр, — произнес Суджи. — Я предупреждал, что за семьей девочки все время следят. Вы не совсем понимаете эту падшую страну. Дядя Нулани пока вас не знает, но учтите, что вы можете на него наткнуться. Из-за отъезда мальчишки в Англию он часто бывает у сестры.
Суджи на мгновение умолк, не зная, как выразить все, что его тяготило.
— Вы не видите, как сильно мы изменились. Война сбила нас с пути, сэр. Некоторые говорят, что во всем англичане виноваты. Хоть они и ушли с острова, а мы все равно чувствуем себя ниже их. Кто знает, может, и правда. — Суджи беспомощно пожал плечами. — Уж очень нам теперь много всего надо, сэр. Поэтому мы и ведем себя совсем по-другому.
«Потерянный рай», — думал Тео, глядя на море. Прежде чем он ответил, Суджи снова заговорил, вспомнив о подброшенном в сад цыпленке:
— Кто знает, где встретишься с врагом, сэр? Вам многие могут позавидовать, и кто-нибудь захочет навести сглаз.
Суджи был очень серьезен, хотя и знал, что Тео глух к любым предостережениям. Он не послушает его советов. Осторожность не в характере Тео. Слишком долго он жил на чужбине, и жизнь вдали от родины изменила его. Он совсем ничего не боится. Да и времени у него нет, чтоб думать о сглазе и о недругах, которые могут встать на его пути.
Тео отправился к миссис Мендис, и Суджи проводил его печальным взглядом.
Суджи был прав: дядя Нулани пил пиво на веранде, а вот самой девочки Тео не увидел. Дядя молчал, слушая о редком таланте Нулани. Тео говорил быстро, от пива отказался, выпил лишь чай с молоком.
— Мой друг преподает в Коломбо в британской школе, он известный художник, и у него большие связи в мире искусства. Он человек в возрасте. Сингалец, — добавил Тео специально для дяди.
Тот по-прежнему молчал.
— Если ее примут в художественную школу, то она будет получать стипендию, — продолжал Тео, хотя понятия не имел, насколько это возможно.
Дядя с каменным лицом вертел в руке банку с пивом.
«Да что со мной такое? — Тео был зол на себя. — Я будто боюсь этого человека, а ведь он абсолютно безобиден. Я заразился опасениями Суджи, не иначе».
Собеседник мельком глянул на Тео, смял банку в кулаке и швырнул в глубь сада. Миссис Мендис принялась пенять ему, что мусорит. Дядя Нулани встал, подтянул ремень на армейских брюках. Ростом он был ниже Тео, но шире, грузнее. С его губ, хорошо очерченных, но слишком мясистых, густо-красных, сорвался странный для мужчины визгливый, саркастичный смешок.
— Искусство! — издевательским фальцетом произнес он. — Тут война идет. Мы не на жизнь, а на смерть с тамилами деремся. На что нам твое искусство, парень? — Он бросил быстрый мрачный взгляд на входную дверь. — Никакое искусство ей не надо. Замуж ей надо, вот что, только, я погляжу, с этим у нее проблемы. Но это уж дело не мое, а матери, э-э?
Не утруждая себя прощанием, он спустился по ступенькам веранды, вышел в ночь, грозившую пролиться дождем, и зашагал к поджидавшему его джипу. Миг спустя фары джипа вспыхнули, выбросив два снопа света, похожие на ярко-желтые палочки динамита.
Тео протяжно выдохнул. Не так уж все и плохо. Он довольно безобиден, этот дядя. Тео решил назавтра отправиться в Коломбо, но на машине — поскольку картины еще не совсем высохли. Рано утром заедет за Нулани, и, даст бог, к полудню они уже будут в студии его друга. Домой из-за комендантского часа надо вернуться до наступления темноты.
— Скажите, чтоб не забыла свои альбомы с эскизами, — напоследок попросил он миссис Мендис.
Суджи зажег бумажные фонари, и на стены дома легли причудливые тени, среди которых мельтешили гекконы. Потом закрепил ставни — к ночи ветер с моря усилился — и прошел в комнату-студию, чтобы рассмотреть портреты. Суджи был один в доме, сэр еще не вернулся от матери Нулани. Что-то он задерживается. Беспокойство Суджи с каждой минутой нарастало. Он вспомнил свою первую встречу с Тео, когда тот шел с чемоданом от станции. Мистер Самараджива сразу же ему приглянулся. Джентльмен, по всему видать, подумал тогда Суджи. Конечно, он еще не знал, какого встретил известного человека, но догадался, что таких людей нынче уж не осталось. «Хороший он, — размышлял Суджи, глядя на портреты. — Честный, чистый. Не испорченный войной. Все это у него на лице написано». Потому-то Суджи и согласился работать на мистера Самарадживу. Узнав, что Тео вдовец, Суджи все гадал — что же его заставило вернуться домой. А когда узнал больше о жизни Тео, очень понадеялся, что родные края исцелят сердечные раны.
— Здесь мой народ, — не раз повторял вечерами Тео, потягивая вместе с Суджи пиво на веранде. — В Европе меня теперь ничего не держит.
— А семья вашей жены, сэр?
— Семья… Анна была не очень близка с родными, а после ее смерти наши дороги совсем разошлись. Видишь ли, мы с Анной были поглощены друг другом. Пожалуй, даже слишком. Это плохо, наверное. Не знаю. Не уверен.
Тео умолк, пытаясь воскресить в памяти голос жены. В густой траве под деревьями квакали лягушки, ветер принес гудок экспресса, мчащегося в сторону Коломбо.
— Нам с Анной никто особенно не был нужен, — продолжил он, раскуривая трубку. — Потому-то мы и не переживали, что детей нет. Нас только наши друзья и понимали — Рохан и Джулия.
Суджи промолчал. Он не из тех, кто из любопытства сует нос в чужую душу. Тень от масляной лампы легла темной полоской на лицо Тео. Так смешно — вроде у сэра пиратская повязка. Голос Тео, до сих пор едва слышный, вдруг окреп:
— Мы хотели детей. А она умерла. После ее смерти я уже ничего не хотел. И хорошо, что дети не появились.
