берегу. Проку от них мало. А для любезного принца вернейший из кнутов – наше успешное продвижение, почует – полетит во весь дух. Отправим в Даго оруженосца графа, его же самого возьмем с собой. Ведь необходим человек, который непредвзято донесет до принца нашу истинную роль в освобождении страны? В придачу, как я видел, он воин не из последних и отыскал общий язык с ребятами… Теперь насчет даты. Бойд прибудет в Амиарту не раньше первого мая, войска возвратятся в Ринглеви не раньше тринадцатого. Седьмое число, думаю, устроит?
– Нет, – обронил Шагалан среди согласной тишины.
Эскобар развернулся к нему, глянул уже жестче. Ночной истории с Ринарой он определенно не собирался забывать.
– Объясни.
– Мне не нравится именно то, – сухо проговорил юноша, – что вы, командор, упомянули в самом начале, – ограниченный выбор дня. Действительно, наблюдая за событиями, творящимися в Гердонезе и около, удается наметить удобнейший момент для вторжения. Но если сей нехитрый расчет провели мы, что помешает проделать то же Гонсету? Надеюсь, вы не считаете его глупее себя?
– Я никогда не считал наместника дураком. – Эскобар насупился. – И наиболее опасный период вправду предугадываем. Но что он после этого в состоянии предпринять? Его основные войска далеко на западе, а остальные… Куда он денет остальные? Растянет цепью вдоль всего побережья? Или сосредоточит в Ринглеви? Первый вариант просто бредовый, а второй вполне нас устраивает. Одно доброе сражение, и Гердонез свободен, чем плохо? Нет, друзья, никакое оглашение даты Гонсета не выручит. В реальности важно не столько время, сколько место.
– А что с местом? – упорствовал разведчик. – Вы, как понимаю, нашли точку для высадки. И готовы тоже ее объявить?
– Несомненно. Мы же должны представлять, куда брать курс?
– Неужели не осознаете, сир: произнося название, вы способны подарить неприятелю убийственные сведения! Ведь сами изрекли: главное – место. Разнюхав его, войска просидят в засаде и день, и неделю!
– Да как же враг услышит мои слова? – Эскобар начал терять свое холодное спокойствие. – Ты вновь, Шагалан, о сверхъестественных талантах Гонсета? Опустись на землю, страхи и слухи сейчас не помощники. Разумеется, все, что звучит в этих стенах, не предназначено для широкого оповещения. Но и люди сюда подбирались не абы какие! Если подозреваешь кого-то из присутствующих в предательстве, скажи прямо… Только имей тогда в виду тяжесть подобного обвинения и прочность необходимых доказательств. Ты решишься на такое?
Юноша обвел глазами круг соратников.
– У меня нет никаких подозрений насчет кого бы то ни было лично. Я лишь отдаю отчет в силе сведений, которые намерены здесь обнародовать. Не ведаю, каким путем Гонсет попытается их заполучить. И попытается ли вообще. Однако я чувствовал бы себя много спокойнее, не существуй самого предмета охоты – все, раз прозвучавшее, может тем или иным манером достигнуть враждебных ушей. В данном случае это особенно чревато.
– Наш лагерь не проходной двор, любезный! Он и так весьма отъединен от мира. Потребуется, мы вовсе отгородимся, словно чумные. Никто не войдет и не выйдет! Слава Творцу, терпеть недолго.
– А господин Бойд? Он же собирается в Амиарту.
– Я, молодой человек, – вскочил на ноги толстяк, – на своем веку берег столько секретов и тайн, сколько никто в этом зале! Меня упрекают во всяческих грехах, но не в болтливости. И потом, я же все-таки еду по делу, а не травить байки в придорожных кабаках! Боитесь – выделите мне лишнюю охрану.
– У нас каждый меч на счету, Тинас, – одернул купца Эскобар, присаживаясь на край табурета. – Пары твоих слуг более чем довольно, доселе справлялись и ныне себя в обиду не дадите. Это пустое. Ты лучше растолкуй, Шагалан, как нам высаживаться без точного места?
Юноша пожал плечами.
– Я вообще, как вы помните, поддерживал высадку мелкими группами. Но коль скоро вариант отвергнут, предложу иные меры. Вы посетили все три точки, командор? Примите решение у себя в голове, никому его не открывайте. В назначенный час лодки выйдут в море, и только там и тогда будет указан нужный курс. В этом случае у врага никакого шанса ни проведать о близящемся вторжении, ни воспрепятствовать ему.
– Польщен, что хотя бы мою голову ты счел стойкой к чародейным ковам Гонсета, – скривился Эскобар.
– Еще не все. Незадолго до отряда высадятся разведчики, которые обследуют окрестности. Лишь при их сигнале основные силы подойдут к берегу.
– То есть все-таки придется оповестить твоих разведчиков? А как же полная тайна выбора?
– Подготовленных точек три, нас – четверо. Хватит обработать каждую. Тех, кто отряда не дождется, собрать потом…
– Так! – Командор громко хлопнул себя по коленям. – Я терпеливо слушал, друг мой, но всякому терпению существует предел. Недооценивать врага опасно, однако и ваять из него всемогущего злодея глупо! За прошедшие недели я не получил, Шагалан, ни единого нового факта, ты по-прежнему кормишь нас слухами и подозрениями. Возможно, они не так уж и беспочвенны. Тем не менее, хотелось бы понять, по какой причине нам заниматься подобными хитростями, усложняющими и запутывающими дело?
– Разве я предлагал что-то очень сложное?
– Достаточно сложное, – упрямо поджал губы Эскобар. – Маневры солидного отряда вроде нашего – не шутка. Вдобавок, гонясь за секретностью, мы гробим надежность управления людьми… Я рассчитывал по меньшей мере командиров групп осведомить, как и куда именно следуем, любой из них смог бы при случае возглавить отряд. Теперь же, выходит, все замкнется на мне одном? А приключись со мной что-нибудь, кампания повисает в неизвестности? Естественно, вы не пропадете, сумеете завершить начатое, но время упустите безвозвратно! И наконец, последнее… – Командор посмотрел на юношу особенно мрачно. – Мы десять лет жили и готовились во имя великой цели – освобождения родины. А залогом успеха здесь является наравне с уникальным воинским мастерством также и сплоченность отряда. Мы обязаны безоговорочно доверять тому, с кем плечом к плечу пойдем в смертный бой… Убежден, тобой, Шагалан, движут исключительно чистые намерения. Однако не могу не сознавать: они косвенно, непредумышленно подрывают самое ценное – наше единство. Пытаясь везде и во всем нащупать руку Гонсета, ты сеешь подозрительность, которая ничем не оправдывается. Кое-какой уровень секретности неизбежен, но на черта он нужен, если лишит нас доверия?! Ты уже задел господина Бойда, меня, кто на очереди?.. Когда требуется выбирать между риском и разбродом, я предпочту риск, для воина это привычнее.
Командор медленно прошел вдоль ряда собравшихся, никто не возразил ему.
– Высаживаемся седьмого мая в галечной бухте, поблизости от городка Сегерхерд, – отчеканил он.
Шагалан только сокрушенно покачал головой.
– Место тихое, в меру открытое, – продолжал Эскобар. – Можно подплыть к берегу и не увязнуть в песке. Выступаем утром, случится непогодь – сразу за ней. Шесть лодок: четыре рыбарей и два баркаса. Баркасы ведем я и Рокош, остальных командиров определю позднее.
– Что после высадки? – деловито спросил Рокош.
– Вероятно, захватим городишко, запасемся провизией, осмотримся. А затем – на столицу. Одна баталия решит исход войны.
– А кто же здесь-то останется? – засопел Беронбос. – Хищников кругом довольно, покуда мы там воюем, как бы беды не стряслось.
– Во-первых, останешься ты, Алиссен. – Командор жестом удержал возмущенного бородача. – Не перечь. Ты же понимаешь, что несравним с любым из наших бойцов. И возраст и подготовка не те, ты ведь не хочешь навязывать отряду обузу?
– А во-вторых? – насупился Беронбос.
– Все. Знаю – опасно, но потерпите. Каждый воин чересчур ценен, чтобы томиться в тылу. Разве… этот твой хромой напарник, Шагалан, как его? Кабо? Он же вряд ли вынесет тяжелый поход?
– Кабо, если потребуется, переходит многих, – холодно отозвался юноша. – К тому же он завязан на Сегеша, проще подвезти сюда пяток ватажников понадежнее. Кстати, командор, какая роль в ваших планах отводится лесным ватагам?
