– Бред…
– Тем не менее, это так.
Шеф перебрал предметы, лежавшие на столе. Поднял на меня глаза и растерянно спросил:
– Зачем он это сделал?
– Хороший вопрос!
Мы помолчали еще немного.
– Выходит, – начал шеф, – не они выжили Дердекена из города, а он их выжил? По крайней мере, Терехина?
– Не получается, – сказала я.
– Почему?
– Потому что Терехин разрисовал план «Осенней звезды» собственными пометками. И предусмотрел там кабинеты для собственных работников. Вспомните, что рассказал Вовка Сагалаев!
– Лабиринт какой-то, – подытожил шеф. Посмотрел на меня и спросил:
– Сама-то что-нибудь понимаешь?
– Пока ничего, – ответила я честно. – Но у меня такое ощущение, что все эти кусочки мозаики должны лечь на место. Просто их пока мало, и рисунок не складывается.
– Может, уходили от налогов? – нерешительно предположил шеф. – Мы же не знаем, что они планировали в итоге?
– Возможно.
– Фантастика, – повторил шеф. – Это дело пахнет какой-то дьявольщиной.
Мы помолчали еще немного. Меня распирала мысль, которая пришла в голову вчера перед сном. Додумать ее я до конца не успела, но она мне нравилась именно своей фантастичностью.
– Кстати, Игорь Константинович…
Шеф поднял на меня затравленный взгляд.
– Еще новости?
– Есть кое-что.
– Уже боюсь и спрашивать.
– А вы не бойтесь. Я выяснила, кто такой Ван Дер Декен.
Шеф расширил глаза.
– Ловкая штучка, – признал он уважительно. – Ну? Я весь внимание!
– Ван Дер Декен – это летучий голландец.
Шеф поднялся с кресла. Обошел стол, приблизился ко мне и озабоченно пощупал мой лоб.
– Ты здорова?
– Здорова, – сказала я, с досадой сбрасывая его ладонь с головы. – Вы неправильно поняли. Иван Дердекен – это псевдоним. Пишется слитно. Так?
– Так.
– А Ван Дер Декен…
Я специально отделила два слова друг от друга.
– …Ван Дер Декен, – повторила я раздельно, – это капитан «Летучего голландца». По легенде. Понимаете?
– Ван Дер Декен, – повторил шеф по складам. Минуту он смотрел прямо пред собой. Потом его глаза расширились, и он сказал страшным голосом:
– Ван! Иван!..
– Вот именно! – обрадовалась я. – Поняли?
Шеф вернулся к своему креслу. Плюхнулся в него и потер голову.
– Господи, до чего же мне надоела эта дьявольщина, – сказал он озабоченно. Посмотрел на меня и спросил:
– Откуда ты узнала?
– Нашла у него Энциклопедию Британика, – сказала я, втайне гордясь своей проницательностью. – Страница на букву «эф» была заложена.
– Почему на «эф»?
– Потому что по-английски «Летучий голландец» звучит как «Флаинг Дачмэн», – пояснила я.
– Он, что, читает по-английски?
– Возможно. Но между страницами лежал лист бумаги из старой тетрадки. Там был перевод. По-моему, почерк мальчишеский.
– Эксперт! – ядовито восхитился шеф.
Я обиделась.
– Не нравится, не ешьте! Я старалась как могла.
– Ладно, ладно, – успокоил меня шеф. – Молодец, славно потрудилась. Слушай!
Тут до него дошло то, что я сказала.
– Ты взяла интервью у Дердекена?!
– Ну, интервью, не интервью, – обронила я небрежно, – но мы славно пообщались. Между прочим, классный мужик. Кстати! Вы знаете, что он детдомовский мальчик?
– Нет, – ответил шеф, перебирая бумаги. – И что с того?
– Вам ничего не приходит в голову?
– Звучит трогательно, – признал шеф. – Думаешь, он решил построить на этом свой имидж?
– Нет, – сказала я с досадой. – Не имидж.
– Тогда что?
Я немного помедлила и торжественно спросила:
– Что, если Дердекен – сын Терехина?
Шеф выронил стопку листов, которую держал в руке.
– Угомонись! – призвал он недоверчиво.
– Нет, серьезно!
– Слушай, ты и правда больная! – рассердился шеф. – Терехин умер в возрасте сорока восьми лет! Правильно?
– Правильно, – подтвердила я.
– Твоему классному мужику сейчас сорок. Правильно?
– Правильно, – снова согласилась я.
– Ты считать умеешь?
– Умею.
– Вот и посчитай!
Шеф наклонился над столом и ехидно спросил, понизив голос:
– А может, ты не знаешь, когда начинается период полового созревания у мальчиков?
– Знаю, – сухо ответила я.
– Тогда откуда эти бредовые гипотезы?
Я вздохнула. Иван Дердекен мне очень нравился, и я ощущала себя предательницей. Но профессиональные интересы были вне конкуренции. Как говорится, «Платон мне друг, но истина дороже»…
– Откуда мы знаем, что ему сорок? – спросила я тихо.
– Так, он сам ска…
Тут шеф оборвал себя на полуслове и уставился на меня.
– Вот именно, – подтвердила я многозначительно. – Сам сказал! Документы его кто-нибудь видел?
Шеф почесал бровь.
– Выглядит он неприлично молодо, – продолжала я. – На вид ему не больше тридцати.
– Так бывает, – попробовал отбиться шеф.
– Бывает, – согласилась я. – А что, если я права, и Дердекен – сын Терехина? Что, если ему тридцать, а не сорок? Что, если он приехал в город к своему отцу? Помните, я вам рассказала, как Вовка видел Терехина, Азика и Дердекена, выходящими из гостиницы чуть ли не в обнимку? Откуда такое дружелюбие? Может, Терехин уже выяснил, кто его сын и наследник? Иначе, откуда такое взаимопонимание?
