домой песка.
В дверь стукнули. Я уже научилась различать чужую манеру стучать, и громко крикнула:
– Входи, Рита!
Потянуло легким сквозняком. Послышалось звяканье чашек, тарелок и столовых приборов.
Нет, не всегда плохо живут богатые! Наверное, стоит перетерпеть все неудобства своего положения ради милых комфортных мелочей, вроде стола, заботливо накрытого чужими руками.
Я вышла в комнату и сказала Рите:
– Что у нас на завтрак?
Она быстро повернулась ко мне.
– Четырехзерновая каша, – начала добросовестно перечислять горничная, – оладьи, сырники, домашний творог, сыр, ветчина, чай, варенье… Надя просила спросить, какое варенье вы любите больше всего.
– Айвовое! – ответила я, не раздумывая.
Во-первых, потому, что никогда его не пробовала. А во-вторых, из вредности. Можно подумать, у них тут все есть! Как в Греции!
Но Рита быстренько забрала со стола хрустальную вазочку, наполненную каким-то темным содержимым, и сказала:
– Сейчас принесу. Надя вам вишневое поставила.
Вот так все просто.
Рита вышла из комнаты, а я уселась за стол и потерла ладонями друг о друга.
Тарелки были накрыты фарфоровыми колпаками, которые я по очереди приподняла, любуясь аппетитным содержимым.
Все было именно так, как сказала Рита. Четырехзерновая каша, чрезвычайно полезная для здоровья, оказалась, к тому же, вкусной, и я буквально вылизала тарелку.
Отставила ее на сервировочный столик, налила себе свежезаваренный крепкий чай. Бросила в тоненькую фарфоровую чашку кружок прозрачного солнечного лимона, добавила пару ложек сахара. Придвинула к себе тарелку с сырниками и оладьями, исходящими теплым паром.
Как это сказано у классика? «И жизнь хороша, и жить хорошо»!
– Жаль, что не всегда, – вклинилось благоразумие.
– Не порть аппетит! – попросила я. – Видишь, я кушаю!
– Тебя, дуру, жалко, – ответило благоразумие.
Я отложила на тарелку взятую оладью.
– Слушай, вы, случайно, не родственники с моим бывшим шефом? – спросила я.
– А что? – удивилось благоразумие.
– Ничего! Он тоже меня сгибал, заплевывал и растирал потому, что жалко было. Меня, дуру.
Благоразумие обиделось и хотело что-то возразить, но тут в дверь снова стукнули. Вернулась Рита с новой хрустальной вазочкой, наполненной, как мне показалось, солнечным светом.
– Вот, – сказала она и поставила вазочку передо мной. – Айвовое, как вы любите.
– Спасибо, – снизошла я.
– Не за что.
Рита захлопотала, убирая грязную посуду и ненужные приборы, а я молча разглядывала варенье из айвы, которое раньше никогда не видела. И даже не представляла, что из этого огромного жесткого фрукта можно сварить варенье.
Оказывается, ничего, можно.
– Елена Борисовна просила передать, что она вас ждет, – напомнила Рита.
– Сейчас, чай допью, – сказала я.
Она кивнула и покатила столик к двери. Меня еще раз обдуло легким сквознячком, состоявшим из медового горного воздуха, чуть подсоленного морским бризом.
Нет, все-таки иногда приятно быть богатой!
Я подцепила ложкой дольку айвы, следом за ней потянулся длинный сладкий шлейф прозрачного желе. Я торопливо подставила левую ладонь, чтобы не капнуть, и отправила в рот всю дольку целиком.
Прожевала, задумчиво нахмурив брови. Немного подумала. Поцокала вкусовыми пупырышками по нёбу.
А что? Очень даже вкусно!
Айва в варенье оказалась вовсе не жесткой, а упругой. Еще она была терпко-сладкой и немножко пахла медом.
Впрочем, может быть, медом пахла не айва, а вкуснейшее желе солнечного цвета, в котором она плавала.
Во всяком случае, я не пожалела, что попросила это варенье взамен вишневого, которое очень любила.
Позавтракав, я встала с кресла и подошла к окну. Потянулась, раздернула шторы, обозрела пейзаж фантастической красоты.
Ну, что? Пора идти в культпоход по жилищу!
Я прошла в гардеробную и сдернула с вешалки легкое трикотажное платьице с открытой спиной. На правом боку, чуть ниже талии, была вышита сверкающая разноцветная бабочка. Платье выглядело нарядно, но ничего более скромного для посещения пляжа я не обнаружила. Пришлось облачиться в то, что было.
Платье пришлось мне впору. Более того: можно сказать, что оно сидело идеально. Выходит, мы с Женей похожи не только лицом, но и фигурами.
Я кинула купальник в пляжную сумку, которую обнаружила в гардеробе, сунула туда же большое махровое полотенце и вернулась назад, в комнату.
Сейчас мы с тетушкой пройдемся по этому дому, похожему на скромный дворец монарха в изгнании, и я отбуду на пляж.
На весь день, между прочим.
Я позвонила Рите, оповестила ее, что она может убрать со стола. Сегодня этот монолог дался мне значительно легче, чем вчера. Я начинала привыкать к трудностям богатой жизни.
Это хорошо. Это радует.
– Да, Рита, – добавила я небрежно. – Скажи Елене Борисовне, что я готова. Пускай зайдет ко мне.
– Хорошо, – ответила Рита после небольшой испуганной паузы. Наверное, ее шокировала бесцеремонность, с которой я обращаюсь к авианосцу в женском обличье под названием «Елена Борисовна».
Я аккуратно положила трубку и тихо засмеялась.
– Хорошо смеется тот, кто смеется без последствий, – напомнило мне благоразумие.
– Господи! – сказала я в сердцах. – Как же ты меня задолбало!
– Кто, я? – спросила тетушка с порога.
Я быстро обернулась. Она мгновенно побледнела.
Да. В Женином платье я, наверное, была неотличима от нее. И все же странно: почему она так боится этого сходства? А она его боится! До синевы на губах!
– Это я не вам, – сказала я неловко.
– Не тебе! – громыхнула тетушка, мгновенно обретая прежний цвет лица.
– То есть… да, – поправилась я. – Все время забываю.
– А ты не забывай!
– Не буду, не буду, – пообещала я торопливо.
Тетушка прошлась по комнате, поглядывая на меня со странным выражением в глазах. Мне показалось, что так смотрит на мышку кошка, прикидывающаяся сонной.
Я расслаблюсь, потеряю бдительность, а она ка-а-ак прыгнет!..
Цитата из моего любимого фильма меня рассмешила. Я негромко фыркнула.
– В чем дело? – холодно спросила тетушка.
– Радуюсь жизни, – бодро ответила я. – Как ты и просила.
– Ну-ну, – ответила тетушка неопределенно. Мне показалось, что в ее словах прозвучала скрытая
