Сложности с компоновкой двух таких крупных двигателей, как НК-6, а также затягивание сроков их готовности к установке на самолет заставило разработчиков самолета «106» рассмотреть целый ряд альтернативных вариантов размещения двигателей, а также оценить возможность использования других типов двигателей для проекта «106». Эта тематика в ОКБ получила обозначение самолет «106А» (Ту-106А). Основным компоновочным отличием проектов «106А» от проектов самолетов «106» и «106Б» было расположение двигателей в гондолах под крылом самолета. Крыло по форме в плане и по конструкции было аналогично проекту «106Б» «тонкое крыло». Схема расположения крыла относительно фюзеляжа - вы-сокопланная. Фюзеляж аналогичен «106Б», хвостовое оперение выполнялось по Т-образной схеме с управляемым стабилизатором на вершине киля. Мотогондолы на один или два двигателя с раздельными каналами оборудовались воздухозаборниками смешанного сжатия с регулируемым вертикальным клином. В первых вариантах проекта мотогондолы с воздухозаборниками значительно выходили за переднюю кромку крыла. Это было крайне нерационально из условий нормального обтекания крыла на сверхзвуке, а также эффективности работы сверхзвуковых воздухозаборников в условиях больших возмущений от носовой части фюзеляжа и невозможности использования предварительного поджатия от поверхностей крыла или фюзеляжа. В более поздних проектах самолета «106А», на основании продувок, гондолы были расположены таким образом, что воздухозаборники не выходили за границы передней кромки крыла. Во всех проектах самолета «106А» основные стойки шасси убирались внутрь пространства, образованного конструкцией центрального тела воздухозаборников мотогондол двигателей. Было предложено большое количество вариантов самолета «106» под двигатели НК-6, Р-15Б-300-«0», ВД-19Р2, но ни один из них не получил дальнейшей практической реализации. На базе работ по самолету «106А» ОКБ А. Н. Туполева были предложны проекты ближне- и среднемагистраль-ных сверхзвуковых пассажирских самолетов типа проекта «134» (Ту-134), рассчитанные на перевозку 50~70 пассажиров на дальность 4000-4500 км на дозвуке и на дальность 3000-3500 км на сверхзвуке, при обеспечении крейсерской сверхзвуковой скорости 2100 км/ч. Это проекты также осуществлены не были.
Обзор работ ОКБ А. Н. Туполева по самолету «106», являющемуся глубокой модернизацией самолета Ту-22, позволяет сделать следующие выводы.
Попытка значительно улучшить базовый вариант Ту-22 эволюционным путем не дала положительного результата по многим причинам объективного и субъективного порядка. Сдвиг в проекте «106» в сторону однорежим-ной сверхзвуковой компоновки при предъявлении высоких летных требований к самолету как на сверхзвуке, так и на дозвуке значительно усложнял задачи проектировщиков и затруднил поиск наиболее эффективного решения. Это неминуемо вело к большим проблемам при проектировании, отсюда во многом постоянные всплески и затухания в работе по Ту-106, закончившиеся прекращением работ по теме. Разрешение основного противоречия, возникавшего постоянно при проектировании эффективных тяжелых сверхзвуковых боевых самолетов, было в первом приближении найдено только после внедрения в практику тяжелого самолетостроения крыла с изменяемой в полете стреловидностью, позволившего создать боевые самолеты и авиационные комплексы, эффективные как на сверхзвуке, так и на дозвуке.
Космос 'СЕМЕРКА' путь в XXI век
А. И. Осташев Ветеран РКК «Энергия»
ОБЪЕКТ «Д» - «СОВ. СЕКРЕТНО»
1958 год был объявлен Международным геофизическим годом МГГ). СССР и США активно включились в подготовку и проведение самых различных мер по национальным программам МГГ. При этом США громогласно заявили, что предусмотрен запуск американского ИСЗ.
Наша страна тайно для западного мира создавала космическую лабораторию под шифром «объект Д», оснащенную аппаратурой институтов Академии наук. И в докладах в высшие сферы - ЦК КПСС и Совет Министров СССР под грифом «сов. секретно» было заявлено о запуске объекта «Д» как ИСЗ в программе МГГ. С задержкой, драматически шла натурная отработка первой МБР - носителя первого ИСЗ. Обозначались отставание в элементной базе и отсутствие, опыта академических институтов АН в создании малогабаритной с малым весом бортовой аппаратуры для проведения на ИСЗ широких научных исследований.
Некоторые участники работ в наше время приписывают М. К. Тихонравову идею перейти к упрощенному варианту первого спутника. Не буду с ними спорить. В то же время сам исповедую убеждение, что, возможно, не только М. К. Тихонравов, но и многие проектанты ОКБ-1 высказывали подобные мысли.
А ведь еще 5 января 1957 года С. П. Королев писал докладную в правительство: «Полученные к настоящему моменту результаты лабораторных и стендовых испытаний позволяют надеяться, что при напряженной работе в марте начнутся пуски ракет Р7… Две ракеты, приспособленные в этом варианте, могут быть подготовлены в апреле-июне 1957 года и запущены сразу же после первых удачных пусков межконтинентальной ракеты».
При всем этом С. П. Королев аргументировал: «Запустить два спутника до начала Международного геофизического года… и таким образом обогнать Америку».
С. П. Королев хорошо понимал, что переход к простейшему спутнику (ПС) будет холодно встречен М. В. Келдышем. Ведь вариант ПС - это невероятные упрощения, потеря научной целесообразности…
Но присущие Королеву таланты ученого, конструктора, испытателя, дипломата, артиста и блестящего организатора победили - убедили М. В. Келдыша. Аргументы были такими:
- Запуски ИСЗ продолжают отработку полетом первой МБР, что будет поддержано заказчиком - УНРВМО.
- Промышленные организации сильнее в опыте создания космической бортовой аппаратуры, чем большинство академических институтов, не имеющих даже своего опытного производства.
- Успех и первенство, все лавры запуска ИСЗ мировой общественностью и службами информации в мире пожнет АН, а действительные «исполнители» запуска действующей в то время системой секретности будут «надежно» скрыты.
- Научное значение запуска первого ИСЗ будет достаточно весомо, ибо все впервые.
- Для создателей будущих космических аппаратов будет получен колоссальный опыт…
17 сентября 1957 года в Колонном зале в Москве отмечалось 100-летие со дня рождения К. Э. Циолковского. Основной докладчик - член-корреспондент АН СССР С. П. Королев.
С «согласия» наших секретных служб он произносит: «В ближайшее время с научными целями в СССР и США будут произведены первые пробные пуски искусственных спутников Земли…».
ПИК - «Байконур»
Следующая группа событий связана с моим личным ведущим участием в подготовке и выпуске специального решения правительства о создании на полигоне НИИП-5 МО, потом космодроме «Байконур», комплекса средств измерений, наблюдений, связи, единого времени и вспомогательных служб (метеослужбы, топогеодезической службы, службы определения координат точки падения головных частей и т. п.) - так называемого ПИКа - полигонного измерительного комплекса.
Эти работы позволили мне познакомиться со стилем, манерой работы больших руководителей: В. М. Рябикова - председателя спецкомитета № 2 при Совете Министров СССР, преобразованного в комиссию по военно-промышленным вопросам - сокращенно ВПК, и В. А. Малышева - министра среднего машиностроения и зам. председателя Совмина.
Мне довелось неоднократно участвовать в оперативных совещаниях у этих руководителей, посвященных созданию ПИКа.
Оперативки у В. М. Рябикова проводились один раз в неделю и занимали 20 минут. Полагалось ознакомиться с повесткой дня до начала.
Вначале В. М. Рябиков задавал вопрос: «Повестка дня принимается?»
Получив согласие присутствующих, называл первый пункт повестки и задавал вопрос: «Кто?»
Если выступающий начинал подробное изложение, то получал реплику: «Короче, лекции не нужны!»
Стиль руководства В. А. Малышева тоже оригинален и своеобразен.
Мне довелось участвовать в двух - трех совещаниях у него при обсуждении хода разработки изготовления, а позже - внедрения средств и оборудования ПИКа. Сначала собираются все приглашенные руководители предприятий и ведомств для подробной дискуссии о ходе дел. При этом Малышев регулирует ход, препятствует лекциям и подробным объяснениям - «плачам Ярославны». А сам собирает факты и понимание реальной картины.
Объявляется перерыв для перекура, иногда - и чаепития. Затем все приглашаются в рядом расположенный кабинет за-мпредсовмина.
И там уже Малышев диктует протокол-решение, директивы Совмина.
Когда Рябиков стал председателем Государственной комиссии по летным испытаниям первой МБР типа Р7 (апрель - начало мая 1957 года), шла подготовка первого экземпляра ракеты на технической позиции. И тут ему доложили о плохой работе столовой № 4 на площадке.
За 15 минут до начала работы этой столовой на обед он дает поручение секретарю Госкомиссии:«Попросите всех членов Госкомиссии сегодня пообедать в столовой № 4». Оповещение заняло 4-5 минут: тогда связь работала отлично.
Рябиков попросил секретаря при приглашении на обед напомнить членам Госкомиссии о том, что очередное заседание начнется в 14 часов. Тогда их проводили в кинозале гостиницы № 2 - одноэтажном деревянном бараке в 5-7 минутах ходьбы от столовой № 4.
Сам В. М. появился в этой столовой ровно в 13 часов. Прежде всего он пресек попытки руководства освободить два ряда столов в зале и накрытие столов простынями-скатертями.
Заявил при этом, что члены Госкомиссии будут подчиняться режиму: подносы, раздача с холодными закусками, первыми и вторыми блюдами, касса для расчета за обед.
В результате более «шустрые» члены госкомиссии сумели пристроиться в очереди к своим сотрудникам и полностью пообедать. Большинство же съели то, что сумели добыть в царящем столпотворении.
В 13.45 В. М. Рябиков встал из-за стола (ему успели принести холодное блюдо и какое-то первое) и напомнил о начале заседания Госкомиссии, с просьбой не опаздывать.
Больше он никаких разборок и внушений не делал. Но столовая № 4 преобразилась: только свежие полуфабрикаты, комплексные обеды для членов испытательной команды, с накрытыми заранее столами, последующей расплатой за обед. В итоге занятые испытаниями офицеры и промышленники стали тратить на обед 15-20 минут и, если позволял ход работ, успевали размяться на спортплощадках или просто погулять.
Другой пример поведения В. М. Рябикова относится к первому дню подготовки первого экземпляра Р7 на стартовой позиции.
Штатная ракета Р7 впервые вывезена на старт, установлена в стартовую систему, развернута в плоскость стрельбы и предварительно (до заправки, т. е. в «сухом» виде) прицелена, начаты автономные испытания бортовых систем.
Наблюдающих и контролирующих по-своему руководителей - главных конструкторов, руководителей предприятий и ведомств, членов Госкомиссии полно на «козырьке» - нулевой отметке старта.
Главком РВСН маршал М. И. Неделин подходит к начальнику полигона А. И. Не-стеренко и обращается к нему: «Алексей Иванович! Дали бы вы команду принести сюда, на нулевую отметку, стулья для уважаемых, не всегда с номинальным здоровьем, уставших руководителей».
Слышавший это В. М. Рябиков среагировал: «Не рекомендую, Алексей Иванович!
А уставшим, плохо себя чувствующим в жару, предложите поехать в ПИК или в гостиницу. Они - не члены боевого расчета. А контроль и опеку хода процессов можно осуществлять по телефону, связь обеспечена. Если нет транспорта, пусть возьмут мою машину!»
М. И. Неделин добавил от себя: «Алексей Иванович! Отменяю свою просьбу!»
С этого инцидента только М. И. Неделину приносили на стартовых позициях стул, и он взял за правило сидеть в 10-15 м от ракеты вплоть до перехода в бункер запуска.
