Он взглянул на волнистые волосы, раз метавшиеся по подушке, на тонкое одеяло, закрывавшее ее грудь... И вдруг ему страстно захотелось сдернуть одеяло... Он уже почти сделал шаг, но страх — страх проявить слабость — остановил его. Никогда ни одна женщина не вызывала у него такого сильного желания. Но он не поддастся ему.
Филип глубоко вздохнул, повернулся и вышел из комнаты.
Войдя в свой кабинет, он открыл окно и долго смотрел на море. Меньше всего ему хотелось ехать в Афины и заниматься делами. И именно поэтому, сказал он себе, надо ехать.
Он позвонил в офис и сообщил, что выезжает.
Джинни решительно настроилась на то, чтобы вернуть свою жизнь в прежнее спокойное русло. Во всяком случае, попытаться.. Она встала и направилась в ванную.
Она же свободная женщина, сексом ее не удивишь! Тут Джинни вздохнула. Беда в том, что прошедшую ночь никак нельзя назвать просто сексом. Для нее открылся целый мир новых ощущений...
Джинни подставляла лицо под сильные струи воды, стараясь смыть само воспоминание о его поцелуях и объятиях. Но едва она закрывала глаза, как снова видела перед собой лицо Филипа, его ласковые губы.
«Выбрось это из головы!» — приказала она себе. Она в Греции для того, чтобы помочь Бесс и Дэймону, больше ни для чего. Терять голову ей нельзя, тут надо брать пример с Филипа. Да, он занимался с ней любовью, но, как показало это утро, дела своего не забыл.
И она не забудет! Интересы Бесс прежде всего! Джинни вспомнила вчерашний разговор с Филипом. Согласится ли Бесс принять деньги от него?
Джинни вылезла из душа, вытерлась, надела яркий, синий с зеленым, сарафан и начала причесываться. Она сомневалась. Сама бы она не взяла у него денег, и дело даже не в этой ночи. Филип не был ответствен за Дэймона. Креон был, а раз он умер, то эту ответственность унаследовал Джейсон. И кроме того, Джейсон должен признать Дэймона своим внуком.
Джинни снова вздохнула и надела легкие белые босоножки. Она не была уверена, захочет ли Бесс иметь дело с этой семьей, когда узнает, что у ее дражайшего Креона была жена и трое детей. Может статься, и не захочет.
Джинни вышла из комнаты и направилась в детскую. «Честно говоря, — сказала она себе, — твоя жизнь становится похожа на мыльную оперу. Причем довольно дрянную».
— Доброе утро, мисс Элтон, — няня сидела в кресле-качалке и кормила Джесмин. — А Дэймон уже позавтракал и теперь ждет поцелуя от своей мамочки.
— Спасибо.
Джинни взяла Дэймона на руки и нежно поцеловала в макушку.
— Извините, я, кажется, проспала, — она надеялась, что няня не заметит ее внезапного румянца.
— Это все морской воздух, — с охотой отозвалась та. — Мистер Лизандер так и сказал, что вы припозднитесь, когда заходил сюда утром проведать малышей.
— Сюда? — удивилась Джинни.
— Да, он очень любит племянницу, а Дэймон ведь... — она не договорила. — Он погулял с Дэймоном по берегу, пока я купала Джесмин.
— Понятно.
Джинни очень хотелось узнать, что было у него на уме. Поверил ли он, что Дэймон сын Креона? Или по-прежнему делает вид, что это не его ребенок?.. Она не знала, а спрашивать Филипа было бесполезно. Этим утром он ясно дал ей понять: там, где дело касается Дэймона или Лидии, ничего не изменилось.
Она положила Дэймона в коляску, подошла к распахнутым стеклянным дверям и выглянула на террасу. Не дай Бог встретиться с Джейсоном!
К ее облегчению, там не было никого, кроме Лидии. Она сидела за столом, вертя в руках какой-то конверт. Джинни подошла к ней и села напротив. Лидия подпрыгнула от неожиданности, но быстро оправилась.
— Доброе утро, Джинни. И тебе доброе утро, малыш, — она улыбнулась Дэймону, и тот что-то залопотал в ответ.
Джинни приняла от Лидии чашечку кофе, добавила сливки, сахар и сделала большой глоток.
Лидия вновь, нахмурившись, посмотрела на конверт.
— Что, плохие новости? — спросила Джинни.
— Нет, — как-то неуверенно ответила Лидия, — это приглашение. На выставку.
— Какую выставку?
Лидия нервно побарабанила пальцами по столу.
— Художественную выставку. Сегодня вечером в Афинах.
— А от кого приглашение?
— От одного старого знакомого, — тихо сказала Лидия.
— От Стюарда Морриса? — догадалась Джинни.
Лидия залилась краской, потом резко побледнела.
— Да, но он никогда... Я никогда... Он, наверное, и не помнит меня... — пробормотала она.
— Он же прислал тебе приглашение.
— Да, но...
— Эти выставки бывают довольно милые, — подбодрила ее Джинни. — И вообще, иной раз очень полезно встретить предмет былой любви. Во всяком случае, тебе стоит побывать на этой выставке.
— Филипу это не понравится.
— При чем тут Филип? — Джинни вновь почувствовала раздражение. — Он тебе брат, а не сторож!
Лидия поморщилась:
— Я знаю. А вот Филип, может, и не знает.
— Ты потом ему все расскажешь, — предложила Джинни.
— То есть просто взять и пойти? А если что-нибудь случится?
— Что может случиться? Ты взрослая женщина, и у тебя хватит ума не бродить по темным переулкам.
Лидия медленно кивнула.
— Да, конечно...
И вдруг счастливая мысль пришла ей в голову:
— Джинни, давай поедем вместе!
Джинни растерялась:
— Я-то тут при чем?
Но Лидии все больше нравилась эта идея.
— Когда ты говоришь, кажется, все очень просто, но, когда я думаю, как я сумею это сделать, все становится таким невообразимо сложным...
Джинни вдруг подумала, что это не такая уж плохая мысль. Если она поедет в Афины, то весь день не увидит Филипа. И это поможет ей забыть прошедшую ночь.
— Мы могли бы взять детей и няню, — оживленно продолжала Лидия. — Сейчас вы едем, днем пройдемся по магазинам, а вечером сходим на выставку.
— Ну хорошо.
Лидия просияла.
— Чем это ты так довольна? — раздался голос Филипа.
У Джинни упало сердце. Она уставилась в пол, пытаясь взять себя в руки.
Филип посмотрел на ее опущенную голову, на испуганное лицо Лидии.
— Что я такого сказал?
Женщины не ответили.
Филип подошел к Дэймону и погладил его по головке. Потом взглянул на Джинни, невольно задержав взгляд на ее губах. Они чуть блестели от помады. Ему очень захотелось поцеловать ее и узнать, отличается ли их вкус сейчас от того, каким он был ночью. Он бы целовал ее до тех пор, пока на ее губах не
