останется и следов помады.
Внезапно он вспомнил, что надо же ее поцеловать. Ведь Лидия считает, что Джинни — мать его ребенка, она очень удивится, если он ее не поцелует.
Филип приблизился к Джинни и осторожно поцеловал в щеку. Кожа у нее была теплая, а волосы мягкие, как шелковые нити, которыми вышивала его мать.
Тут его мысли смешались, сердце бешено забилось. Он прижал к себе ее голову и попробовал языком ее помаду. Она имеет, решил он, сексуальный привкус. Да, именно так — сексуальный.
Ему захотелось тотчас же отнести Джинни в спальню, опустить на кровать и зацеловать до бесчувствия.
Словно издалека долетели до него слова Лидии, он повернулся к ней, пытаясь понять, о чем речь.
— ...и пройтись по магазинам в Афинах, — закончила она.
Так вот в чем дело! Они собрались отправиться в Афины! Без него! В Афины, где с ними может случиться все что угодно! Он просто обязан сопровождать их.
— Я как раз собирался вернуться в Афины. Вы можете поехать со мной.
— С тобой? — Лидия бросила на Джинни отчаянный взгляд.
Филип, который в этот момент взял чашку Джинни и отпил немного кофе, ничего не заметил.
А Джинни изо всех сил старалась не показать охватившего ее возбуждения. Конечно, надо было сказать Филипу, что это чисто женское мероприятие и ему там делать нечего. Но сейчас, когда на ее щеке еще не остыл его поцелуй, она не могла. И в конце концов, они ведь собирались остановиться в его квартире.
— Но мы же только пройдем по магазинам, — пробормотала Лидия.
— Вы обе — женщины!
— Поосторожнее! Это попахивает мужским шовинизмом, — сказала Джинни.
— С каких это пор забота о женщинах стала называться шовинизмом?
— С тех самых пор, как ею занялись такие высокомерные типы, как ты!
— Нелогично.
— Ну какое это имеет значение? — попробовала утихомирить их Лидия.
— Огромное! — не сдавалась Джинни. — Если бы Филип в детстве получал побольше шлепков от тебя и твоих сестер, он бы так не задавался.
— Задавался! — фыркнул Филип.
— Он не всегда такой, — сказала Лидия.
— Сомневаюсь! — возразила Джинни, видя выражение его лица.
— Джинни, а у тебя есть сестры? — спросила Лидия.
— Нет, ни одной.
— Бедняжка! — посочувствовала Лидия. — Тебе, наверное, было очень одиноко, когда ты была маленькой.
— Не особенно, — успокоила ее Джинни, — у меня же была...
И вовремя прикусила язык. Чуть было не рассказала про Бесс! Лидия начнет интересоваться, Филип по ее ответам поймет, что она почему-то не хочет говорить про единственную двоюродную сестру, примется задавать вопросы и выпытает, что настоящая мать Дэймона — Бесс! А Бесс в качестве противника Филипа будет выглядеть более чем бледно. Ни в коем случае нельзя упоминать ее имени!
— ...собака, — поспешила договорить она. — Маленькая пятнистая собачонка по кличке Чарли, страшно вредная.
— Собаки — это не то же самое, что братья или сестры. У Дэймона обязательно должны быть братья и сестры.
Джинни стало не по себе. Дети? Ее — и чьи? Филипа? Она украдкой взглянула на него. Он смотрел на нее с непонятным выражением. Интересно, подумала Джинни, какими были бы их дети? Он такой смуглый, с черными волосами, а она совсем светлая. Смешаются ли их цвета, или же его темный цвет заглушит ее светлый?
Все, хватит. Скорей она полетит в Нью-Йорк впереди самолета, чем у них с Филипом будут дети. Ни у нее, ни у него таких планов нет! Он принадлежит своему миру, она — своему.
— Все это ерунда, — сказал Филип. — Я пойду подгоню машину, а вы идите собирайтесь.
— Я только предупрежу няню.
Джинни взяла на руки Дэймона и понесла в детскую. А потом прошла в свою комнату.
Она села на кровать и попыталась все обдумать. Но постель источала слабый запах одеколона Филипа. Конечно, она не смогла сосредоточиться! Похожее чувство бывает, наверное, у человека, перебегающего улицу на красный свет в час пик: не знаешь, куда смотреть, а опасность со всех сторон.
Джинни со вздохом встала и начала укладывать вещи. Придется обдумать все в другой раз.
Эта поездка в Афины оказалась настоящей пыткой. Если бы какой-нибудь инквизитор додумался до чего-нибудь подобного, он мог бы считать, что прожил жизнь не зря. Так, во всяком случае, думала Джинни.
Няня с детьми сидела сзади, а Филип, Джин ни и Лидия — впереди. Лидия, несомненно желая быть тактичной, пропустила Джинни в середину, поближе к Филипу. Джинни отказаться не могла.
Сидеть с ним рядом было пыткой. Джинни чувствовала себя, как умирающий от жажды человек, который стоит по колено в воде, а нагнуться не может. И в довершение всех бед Дэймон вдруг поднял такой крик, что едва не заглушал шум мотора.
— Может, я возьму его... — начала Джинни.
— Нет, — отрезал Филип, — мальчик останется там. Если что-нибудь случится, ты его не удержишь, и он ударится о ветровое стекло.
Джинни вздохнула, понимая, что он прав, но легче ей от этого не стало. Дэймон плакал так горько, словно ему открылась вся печаль человеческого существования.
— Если он не успокоится, мы остановимся, выпьем чего-нибудь прохладительного. А ты попробуешь покормить его, — сказал Филип. — Немножко поесть может быть как раз кстати.
«Много чего было бы кстати», — мрачно думала Джинни. Например, чтобы тут была мать Дэймона. И еще чтобы она сама перестала смотреть на Филипа как влюбленная девчонка. Джинни вздохнула, и тут, к ее удивлению, Филип убрал одну руку с руля и нежно погладил ее колено. Этот человек соткан из противоречий! Она ожидала, что его разозлит шум, устроенный Дэймоном, а он даже готов нарушить ради мальчика свои планы.
Через полчаса, стоившие всем немало нервов, Филип припарковался на какой-то пыльной стоянке возле небольшой забегаловки.
Джинни торопливо выбралась из машины и взяла на руки плачущего Дэймона.
— Ну, ну, маленький, — ласково приговаривала Джинни, укачивая его.
Дэймон бросил на нее негодующий взгляд, издал последний оглушительный вопль, закрыл глаза и уснул.
— Ах, бедняжка, — улыбнулась няня. — Совсем измучился.
— Не он один, — сухо сказал Филип. — Раз уж мы остановились, давайте выпьем чего-нибудь.
И они вошли в кафе. Джинни устало огляделась вокруг и вдруг увидела на стене телефон. Она сразу же ощутила прилив сил. Прекрасно! Отсюда она может позвонить Бесс, рассказать ей, как идут дела. И Филипу не удастся проверить этот звонок.
Она подождала, пока официант проводит их к столику, и тогда заявила:
— Мне надо позвонить. Я недолго.
— Кому позвонить? — нахмурился Филип.
Джинни ничего не сказала. Она осторожно встала, стараясь не разбудить Дэймона. Вряд ли Бесс поверит, что с ним все в порядке, если он в это время будет кричать.
— Ты не ответила, — настаивал Филип. Джинни улыбнулась ему:
— Если кто-то задает глупые вопросы, это вовсе не значит, что я тоже окажусь дурочкой и начну на них отвечать. — И, не обращая внимания на изумленные взгляды Лидии и няни, она пошла к телефону,
