никогда не слышал, чтобы она не брюзжала.
— Седой мужчина встретил ее при входе и помахал Киндану.
— Алиск сможет посылать слова, когда мы закончим, — сказал Микал М’талу, когда подошел в пределы досягаемости. Бывший всадник критически осмотрел Киндана, а потом сказал, — И ты готовишься проводить бой?
— Да, сэр, — ответил Киндан.
— И ты привез клинки?
Киндан кивнул, показывая на длинный сверток за своей спиной.
— Хорошо, сказал Микал. — начнем сейчас с пятидесяти ударов. — Он прошел за скалу, — я посмотрю отсюда.
— Я всего лишь хочу научиться фехтовать левой рукой, — напомнил старику Киндан.
— А я хочу увидеть, как ты фехтуешь, — сказал ему Микал, показывая Киндану упереться в землю.
— Начни с этих ударов.
— Я оставляю его в твоих руках, Микал, — крикнул М’тал.
Микал только хмыкнул в ответ, не спеша встретиться с глазами бронзового всадника. М’тал кивнул и быстро скрылся из поля зрения. Киндан знал, что М’тал предусмотрительно приземлил Гаминт’а вне поля зрения Микала, так же и Микал упрямо оставался в жилище стражей до последнего момента; один вид дракона причинял огромные мучения всаднику, который потерял своего.
— Перестань думать и начинай работать, — зарычал на Киндана Микал. — В лучшем случае у тебя есть только семь дней.
Киндан принял положение лежа, потом, перевел весь свой вес в руки, поднял их вверх и начал наносить удары.
В конце дня Киндан почти хотел умереть. Он не знал, какое из упражнений приносит ему больше мучения, хотя бесспорно наихудшим был бег с зажатыми в его распростертых руках тяжелыми камнями.
На следующий день Микал начал фехтовать с ним более серьезно.
— Мы начнем с правой руки, — проинформировал его бывший всадник, кидая клинок Киндану и разворачивая свой.
— Но я уже знаю, как драться правой рукой, — проворчал Киндан.
— Тогда покажи мне, — сказал Микал, наскакивая вдруг. Оставшись без защиты, Киндан получил толчок в плечо.
Вечером у Киндана была масса царапин и ушибов, хотя закаленное практикой тело уклонялось от наихудших ударов.
Киндан потратил половину следующего дня, отбивая томаты.
— Ты должен контролировать свой клинок, — сказал ему Микал, показывая ему, как нападать и увертываться таким образом, чтобы на зрелых томатах оставались только малейшие царапины. В средине дня Киндан был весь покрыт томатным соком, к превеликому удовольствию жителей холда стражей.
Вечером Микал настоял, чтобы Киндан пел или играл у костра, когда жители холда стражей держались внутри своих помещений.
— Муренни предполагает прислать сюда арфиста, — отметил Микал этой ночью, пристально разглядывая Киндана.
— Но пока я здесь, они в нем не нуждаются.
Киндан поднял бровь. Бывшего всадника хорошо знали в Цехе Арфистов: он сначала жил в пещере неподалеку Цеха, пока Главный Мастер Целителей не начал разыскивать его из-за изумительной способности исцелять других травами и кристаллами. Микал перебрался в холд стражей Ализы из Цеха Арфистов совсем недавно.
— Они бояться, что я покину их, — добавил Микал с лающим смехом, потрясая своей головой. Он мотнул головой по направлению к остальным. — Встань и спой им песню Холда.
Киндан застонал и почти отказался, но вместо этого выпрямился, думая о прекрасном голосе Ноналы. Он прижал свои израненные руки к бокам, игнорируя появившуюся боль в груди, и, расправив легкие, запел длинную, медленную песню, которая перечисляла все Холды, большие и маленькие, Лордов и Леди Владетелей, и их относительное расположение на Перне.
Он ушел спать поздно ночью и проснулся рано на следующее утро, от не очень заботливого толчка Джейтена.
— Сегодня стрелы, — сказал ему вспыльчивый воспитатель стража. — Микал сказал, что ты тоже поохотишься со мной.
Протест Киндана умер на его губах. Он заставил себя подняться и согласно кивнуть. Через три дня он будет драться за свою жизнь и за своих друзей, и если он не видел смысла в том, как охота может помочь победить Ваксорама, он верил, что у Микала есть на то основания.
В конце дня, Джейтен и Киндан имели двух диких куриц и маленькую зверюшку. Это был небольшой улов, он они не потеряли ни одной стрелы — Джейтен заставлял Киндана бегать за каждой из них.
В тот же вечер, более вымотанный и усталый, чем когда-либо, Киндан оказался перед жителями холда, поющим песни и обучающие баллады. Он практически приполз к своей кровати этой ночью.
— Подъем! — пролаял ему на ухо Микал ранним утром следующего дня. Когда Киндан пытался собраться с силами, Микал окунул его в ведро с холодной водой. — Теперь подъем!
Потом Микал вытащил мокрого Киндана на холодный утренний воздух. — Беги, пока не высохнешь, — приказал он.
Киндан подчинился, и когда он вернулся, его одежда была полностью сухой, и он был удивлен, поняв, что чувствует себя лучше, чем когда-либо.
— Пойдем со мной, — приказал Микал, закидывая дорожную сумку за плечо и живо зашагав.
Они были далеко от холда стражей, когда Микал сделал остановку — очевидно в специально отмеченном им месте, подумал Киндан, не видя различия между ней и любым другим местом — и приказал: — Закрой свои глаза.
Киндан подчинился и почувствовал, как Микал повязал ему на глаза повязку.
— Теперь нападай на меня, — приказал Микал, всунув в правую руку Киндана тренировочный клинок.
— Ох… — начал неуверенно Киндан. Острая боль прожгла левую сторону его груди.
— парируй, — приказал Микал. Киндан слепо прокрутил своим клинком и был удивлен, почувствовав соприкосновение с другим клинком. — И опять.
Снова и снова Киндан парировал, когда попадая, когда промахиваясь.
— Стоп, — приказал Микал спустя несколько минут. — Слушай. Что ты слышишь? Нюхай. Где запах?
Киндан внимательно прислушался. Он услышал несколько шумов среди осени, мягкое течение потока, нежный шелест листьев на ветру. Потом он услышал это — слабое движение, когда Микал двинулся вперед.
Он парировал и соприкоснулся. Он услышал, как Микал отходит, потом ничего. Он подождал напряженно несколько мгновений. Потом, справа от себя, он почувствовал — слабый аромат пота с намеком на дым. Киндан прокрутил и поднял свой клинок. Он вновь почувствовал соприкосновение.
— Лучше, — сказал ему Микал. — теперь я перестану тебе поддаваться.
Темп возрос, а промежутки между ударами уменьшились. Звуки и показательные запахи предстоящей атаки становились труднее для опознания — маскировались, догадался Киндан, листьями, цветами и остальной зеленью. Удары сыпались на него, и он кружился, обороняясь, ни с чем не сталкиваясь. Он начал потеть, его дыхание стало неровным, а его нервы были на пределе.
— Стоп, — приказал Микал. Киндан остановился. — Отдохни. Ты не можешь победить, если ты запыхался.
Киндан возразил бы, что не сможет победить с закрытыми глазами, но остановился, решив, что он не только может победить, но и победит. Он успокоился, задышал глубоко, успокаивая дыхание, и пристально прислушался. Он услышал мало звуков, почуял слабые запахи, потом он повернулся и жестко столкнулся с клинком Микала.
