— А о моих чувствах ты подумал?
— Понимаешь, ты так хорошо владеешь своими эмоциями, по крайней мере я так думал до понедельника, но тогда ты не была сама собой.
— Нет, — произнесла Джулия твердо. — Именно тогда я и была сама собой, по-настоящему. Не искушенной машиной, какой ты хотел бы меня видеть. Я вовсе не опытная, не светская, не… Голос ее прервался.
— Значит всему этому… — сказал он, имея в виду ее бледность и худобу, — я причиной?
— Да.
— Слава Богу! Нет, я не хочу сказать, что я рад твоей болезни, я рад, что был ее причиной, потому что это значит, что я тебе небезразличен.
— Хоть ты ничего для этого и не сделал.
— Господи, Джулия! Я лежал ночи на этом продавленном диване и ни о чем, кроме тебя, не думал. Я так напугался, когда ты на меня набросилась. Я уже решил, что между нами все кончено, пока я не понял, что ты нездорова. — Он обнял ее с такой осторожностью, как будто боялся, что она сломается. — Такая худенькая и хрупкая, — пробормотал он. — Схвати тебя покрепче, и ты распадешься на куски.
— Не распадусь. Больше не распадусь. Ты как раз то лекарство, что мне необходимо.
— Я просто убить себя готов!
Джулии тоже казалось, что ею выстрелили из пушки и она парит в воздухе, поднимаясь все выше и выше. Она цеплялась за Брэда, надеясь, что он ее удержит. Все происходило так быстро, но впервые в жизни ей было глубоко на это наплевать. Главное — Брэд хотел ее, нуждался в ней.
Она щекой чувствовала, как сильно бьется его сердце, как он дрожит, так же как и она.
— Я — пьяный, — хмыкнул он, — и не только от двух бокалов шампанского.
— У меня самой некоторая легкость в голове.
— Ты сама как пушинка! Ты мне тощая не нравишься, любимая, тебе это не идет. Придется тебя подкормить.
— Зачем? Чтобы потом на убой? — поддразнила его Джулия, но увидела, как потемнело его лицо, — Я просто пошутила, — удивленно пробормотала она.
— Я не шучу, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты стала прежней Джулией, такой, какую я впервые увидел, когда я повезу тебя домой. Ты их тоже сразу покоришь. — Он покрепче прижал ее к себе, как будто пытался слиться с ней воедино. — Я хочу, чтобы отныне у нас все было иначе. Я устал жить так, как жил. — Он прервался, чтобы поцеловать ее. — Все будет иначе, вот увидишь, — яростно поклялся он.
Выражение его лица было решительным. Потом он принялся целовать ее с отчаянной страстью.
— Господи, как я по тебе скучал. С тобой все было не так, как обычно.
Тут она почувствовала, что он пытается «нажать на тормоза». Он стал неохотно отодвигаться от нее, но она его не пустила.
— Ты вовсе не должен обращаться со мной так, будто я фарфоровая, милый. Я не сломаюсь. Я все та же женщина, знаешь ли, только меня немного меньше. И я тоже мечтала снова оказаться с тобой.
— Но ты такая хрупкая… все равно что воспользоваться беспомощностью ребенка…
— Никакой я не ребенок. — В качестве доказательства Джулия поцеловала его.
— Ты уверена?
— Вполне. Я хочу, чтобы ты меня любил. Мне это нужно, прямо сейчас. Пожалуйста, люби меня, Брэд. Люби меня так, как только ты один можешь.
Он помог ей подняться на ноги, подхватил на руки и энергично двинулся к лестнице. Но он все время продолжал вслух горевать по поводу ее худобы и выпирающих костей там, где, как он хорошо помнил, была мягкая плоть с бархатистой кожей. Он положил ее на кровать и, поспешно сбросив одежду, лег рядом с ней под одеяло.
— Вот это действительно наше начало, — сказал он, а руки и губы готовили ее, возбуждали дрожь в теле, уже готовом для него.
Как много одиноких ночей она провела, вспоминая его прикосновения, его губы, его тело. Ее пальцы еще помнили ощущение его крепко сбитого тела, широких плеч, округлость и эротичность ягодиц, шелковистость и пульсацию пениса глубоко внутри нее, плоть внутри плоти. Она обвила его ногами, что заставило его совсем обезуметь, воскликнуть: «Джулия! Джулия!» — и потерять всякий контроль над собой, потому что он чувствовал ее всю, судорожное сжатие мышц внутри нее, передающееся ему. Впервые она ощутила, что ему трудно удержаться и не кончить, и она сжала его, чтобы он понял, что в этом нет необходимости. Но он мужественно держался, пока она не почувствовала, что его ягодицы напряглись, что больше он уже не может сдерживаться, маленький кустик волос у него на копчике встал дыбом, и он заполнил ее всю, испытывая продолжительный и сильный оргазм, сопровождаемый стонами. Наконец он упал на нее в полном изнеможении, и она почувствовала, что кожа у него влажная и липкая.
— Господи… — выдохнул он, — вот это и есть самое главное, для тебя и для меня, только на этот раз больше для меня, чем для тебя, любимая. Дай мне время, и я обещаю, я все тебе возмещу.
— В этом нет никакой необходимости, — благодарно ответила ему Джулия.
Впервые она чувствовала, что он принадлежит ей, хотя она сама, как ни странно, не кончила. Такого никогда не случалось раньше, но это не имело значения. Имел значение его оргазм — исключительный по силе. Это удовлетворило ее эмоционально куда больше, чем обычное физическое удовольствие, каким-то непонятным образом это принесло ей большую радость.
— У нас теперь времени хоть отбавляй, — заметила она спокойно.
Дыхание его успокаивалось, но голос все еще дрожал, когда он шепнул:
— И мы проведем это время вместе.
Он пристроил подбородок в углубление у ее ключицы, такая уж была у него привычка, прижавшись к ней теплым телом так, что она ощущала всю огромность его любви.
— А теперь я могу поспать, — сказал он и заснул.
8
Они поженились без лишнего шума в десять часов утра в американском посольстве на Гросвенор- сквер. Свидетелями были Крис и работник посольства, друг Брэда по колледжу. На Джулии было платье кремового цвета от Джин Муир и шелковый жакет, а также шляпа с широкими полями из шелковой соломки с массой маленьких розочек наверху, розовых с алым оттенком, точно таких же, как и ее букет. Брэд в новом сером костюме выглядел потрясающе. После бракосочетания все четверо отправились в ресторан на свадебный завтрак, хотя Джулия не смогла проглотить ни кусочка. Оттуда они поехали прямиком в аэропорт и улетели в Бостон.
Когда объявили их рейс, Крис крепко обняла Джулию.
— До свидания, миссис Брэдфорд, и не волнуйся насчет Уиллума. И удачи тебе, особенно с дражайшей свекровью. Что он тебе вообще по этому поводу рассказал, кстати?
— Не очень много, но каждое слово с золотым ободком. Она определенно нечто особенное, к тому же единственный сын и все такое.
— Именно поэтому ему все может сойти с рук, — нахмурилась Крис. — Почему у меня такое чувство, что, когда дело касается кого-то другого, она с легкостью выносит смертный приговор?
— Только не Брэду, — быстро сказала Джулия. — Для него она — идеал матери.
— Я всегда говорила, что Богородица — тот пример, с которым мы, смертные, никогда не сможем сравняться. — Но она упрямо продолжала: — И все же где-то какая-то гайка разболталась. Закрути ее, Джулия. Вот тебе мой совет. — Она помолчала. — Он так и не знает об аборте?
— Нет.
— И почему же, позвольте спросить?
— Это все в прошлом. Сейчас главное — будущее. Я ту страницу сожгла.
— Вместе с кораблями?
— Я делаю то, что мне хочется, — заявила Джулия. — Тут одна только альтернатива — Брэд или без
