грушевидные солитеры в ушах и такой же кабошон на левой руке, причем такого размера, что Джулия удивилась, как у нее достает сил поднять руку.
— Значит, так, Джулия, я хочу, чтобы вы принимали гостей вместе со мной. Таким образом мне удастся представить вас всем. Абигейл, ты, как всегда, вместе с Битси позаботишься, чтобы все шло как по маслу. Сет и Дрексель пусть развлекают одиноких дам — слава Богу, их с каждым годом становится все меньше и меньше, — а Брэд будет на подхвате. У нас сегодня всего сорок человек, так что не так страшно.
Джулия было подумала, а что же леди Эстер считает по-настоящему большим ужином, но тут же получила ответ.
— В Эруне за стол обычно садилось около сотни. — Вздох по поводу добрых старых времен и тут же резкое указание Эбби: — Теперь иди скорее вниз, Абигейл. Мы с Джулией спустимся через минуту.
Абигейл, наряженная в платье бронзового цвета, на этот раз каким-то чудом не имевшее ни дыр, ни пятен, выплыла из комнаты, оставив Джулию наедине со свекровью.
— Значит так, Джулия. — Леди Эстер, уселась в кресло и уставилась на свою невестку взглядом учительницы начальной школы. — Нет повода нервничать. — Я это запрещаю, говорил тон. — Только семья, никого посторонних. Мне самой пришлось пройти через такие же официальные смотрины, когда я впервые появилась в этом доме в качестве новобрачной. Американская ветвь моей семьи придает особое значение происхождению, совсем как синтоисты в Японии. — Ее терпеливая улыбка говорила, что все этоправо, смешно, достаточно просто знать, что у тебя есть предки, но в такой молодой стране это чудачество можно понять.
— Теперь о сегодняшнем вечере. Ужин только для членов семьи, причем старших. Позднее я устрою несколько вечеринок, на которые приглашу тех, кто моложе, с друзьями. Сегодня же я прошу тебя потерпеть и развлекать многочисленных скучных стариков, которые тем не менее являются членами семьи. Все они страдают от каких-либо болезней, а некоторые совсем ничего не слышат, особенно три оставшиеся тетки, сестры отца моего мужа. Они оказывают тебе великую честь своим приходом сюда сегодня, потому что им всем уже далеко за девяносто, и они исключительно редко выходят из дома. Из мужчин старший в семье — двоюродный брат Тимоти, сын брата моего свекра; его до сих пор еще зовут «молодой» Тимоти, хотя ему уже хорошо за шестьдесят.
Таким образом, леди Эстер рассказала Джулии о всех Брэдфордах, с которыми ей предстояло встретиться, приехавших из Хилла, Бруклина, Кембриджа и Чеснат-Хилла. Она остроумно подчеркивала основную черту каждого человека, с тем чтобы Джулии легче было их всех запомнить, знать, как зовут человека с зубами, выдающимися вперед, и другого, со слуховым аппаратом; чтобы она могла различать теток по цвету их платьев, потому что каждая всегда носила свой собственный цвет по распоряжению матери, которая никак не могла их различить и отличить жену Солтонсталла от жен Адамса и Кэбота.
— Тебе придется значительно легче, чем мне, — продолжала леди Эстер. — В 1930-м, когда я приехала, это был совсем другой Бостон, не такой, как сейчас, в 1975~м. Они с таким подозрением относились ко всему не бостонскому, что, можно сказать, страдали от ксенофобии. Недостаточная уверенность в себе, разумеется. Но что можно ожидать, когда всей истории-то только триста лет…
Улыбка леди Эстер говорила: что можно ожидать от такой деревенщины? Джулия, которая к этому времени уже потеряла всякую надежду запомнить все имена и характерные черты, послушно улыбнулась в ответ, хотя на самом деле ей хотелось сказать: «Но ведь и я точно такая. Никаких предков». Однако она не исключала, что стрелы леди Эстер направлены и в ее сторону. «Ты чересчур чувствительна, Джулия, — упрекнула она себя. — Она пытается помочь, а не обидеть. Скажи спасибо!».
Леди Эстер взглянула на часы.
— Нам пора спускаться. Я сказала — от половины восьмого до восьми, а сейчас уже семь двадцать восемь. Моя страсть к пунктуальности известна всей семье. Я никогда никого не заставляю ждать и от других ожидаю того же.
Поднявшись на ноги и даже не взглянув в зеркало, чего нельзя было сказать о Джулии, она вышла из комнаты.
Спускаясь вниз, Джулия заметила, что дом для этого случая украсили. Кругом в серебряных и хрустальных вазах стояли свежие цветы. Люстра сверкала, как, впрочем, и все вокруг. Брэд в холле совещался с Томасом, которому должен был помогать Рош, дворецкий Битси, два лакея и три горничных, одетых в выглаженные черные платья с накрахмаленными оборками. Увидев спускающихся по лестнице мать и жену, Брэд улыбаясь подошел к ним.
— Должен сказать вам, дамы, вы обе выглядите потрясающе. — Он легко поцеловал Джулию в губы, а мать в щеку.
— Ты тоже неплохо выглядишь, — ответила весело Джулия, любуясь его мужественной красотой, которую особо подчеркивал черный галстук.
Он улыбнулся, но обратился тем не менее к матери.
— Все идеально. Я только что проверил.
Леди Эстер кивнула.
— Я ничего другого и не ожидала.
Взгляд Брэда остановился на бриллиантах, сверкающих на шее Джулии, и ей показалось, что она уловила в его глазах облегчение.
— Мило. — Он кивком указал на ожерелье. — Теперь ты на самом деле Брэдфорд.
Наблюдая за ним в тот вечер, Джулия получила некоторое представление, что значит быть Брэдфордом. Стоя между женой и матерью, он приветствовал членов семьи либо рукопожатием, если это был мужчина, либо поцелуем — если то была женщина, и всегда находил для каждого подходящее слово, удачную шутку, приятный комплимент. Он с легкостью принимал поздравления, представляя Джулию с точно вымеренной долей гордости и триумфа. От него исходила спокойная уверенность человека, давно ко всему привыкшего, а Джулия тем временем старалась связать увиденные лица с рассказами леди Эстер и с трудом сдерживалась, чтобы не показать удивление или изумление при виде некоторых членов семьи, особенно трех теток: Генриетты, известной как Гетти, Софронии, известной как Софи, и младшей, Луизы, известной в качестве Лу; все трое были миниатюрными, на удивление подвижными, в платьях таких же старых, как и они сами, и таких ветхих, что ткань (что-то вроде хлопчатобумажной тафты) уже расползалась на швах. С них в изобилии свисали кружева, желтые, как старые газеты, и старомодные драгоценности великолепного качества. Все они захихикали, когда Брэд сначала поцеловал им руки, а потом чмокнул в щечки, Захлопали ресницами и закокетничали, прежде чем отойти к «дорогой Абигейл» и «молодой Эстер».
«Молодой» Тимоти, толстый, лысый и напыщенный до чрезвычайности, оказался соседом Джулии за столом, и ей пришлось делать заинтересованный вид, когда он нагонял на нее скуку смертную своими откровениями насчет того, что сейчас неладно с английским правительством. С другой стороны Брэд сидел рядом с достаточно опасно выглядящей блондинкой, платье на которой держалось, казалось, одним усилием воли, выставляя на всеобщее обозрение прекрасный загар и великолепную грудь, к которой, с точки зрения ревнивой Джулии, было уж слишком приковано внимание Брэда. Все, что смогла вспомнить Джулия, так это то, что она замужем за каким-то двоюродным братом Брэда, но за каким именно, она, хоть убей, вспомнить не могла. Уж больно их много, раздраженно подумала она. Ее бросили в воду в глубоком месте, в сорок человек глубиной, и она безуспешно пыталась оттуда выбраться. Нескольких гостей — того, что с кроличьими зубами, другого — со слуховым устройством и неповторимых тетушек — она запомнила легко, но остальные для нее были просто загадками. Ужин самый простой по причине древнего возраста большинства гостей, которым уже трудно было управляться со сложными блюдами, остался почти нетронутым, зато Джулия отдала должное прекрасному вину, так что, когда они поднялись из-за стола — на этот раз все, включая мужчин, поскольку должны были подъехать еще гости, — она почувствовала, что у нее слегка кружится голова.
Кофепитие оказалось сущим адом: каждая женщина сочла своим долгом подойти по очереди и «поболтать»; все очень деликатно, но на самом деле как на допросе у следователя. Джулия в отчаянии пила чёрный кофе, приготовленный в английском стиле и соответственно значительно крепче, чем кофе по-американски, и отвечала снова и снова на одни и те же вопросы, стараясь улыбаться и не повышать голоса. К тому времени как она ответила в сотый раз на одни и те же вопросы, ей хотелось закричать, но
