предлагать свои услуги не стал, а забрался на одну из башен – с помощью якоря-кошки – и обозрел окрестности.
Зеленый океан тянулся до горизонта. Две низкие столовые горы виднелись далеко на севере.
Я знал, что если тупо идти на север, то рано или поздно болота кончатся, и мы упремся в дорогу, ведущую к пограничному городу Банги. Если идти на юг, то где-то там среди болот найдется рукав, выходящий к основному руслу Гири, и можно будет сделать плот и плыть, плыть, отгоняя назойливых крокодилов…
Повторить же наш маршрут в обратном порядке было трудно: начинался разлив рек. Но, видимо, ничего другого нам не оставалось.
Потом я перевел взгляд на окрестности ближайшие.
Храм, кажется, был куда больше, чем нам казалось поначалу. В сущности, «храмом» мы его называли по инерции, вслед за неграми. Похоже, что когда-то это был настоящий город с административным центром, торговыми рядами, мастерскими, казармами… Все было каменное, обросшее мхом и кустарником – и почему-то совершенно нечеловеческое. Непонятно, как тут люди могли жить. И непонятно, где именно те, кто жил здесь, жили.
Годы нужны были только на то, чтобы расчистить эти постройки. И, думаю, десятки лет – чтобы докопаться до истины.
Спускаясь, я заметил на выступе стены костяную фигурку носорога. Лежала она, зацепившись за корешки, и только поэтому не была смыта вечерним ливнем.
Кто-то был здесь совсем недавно…
Я вырвал с куском дерна прижившийся на стене кустик. Потом ножом располосовал ковер высохших и свежих корней и стеблей, поковырял земляную корку. На глубине в пол-лезвия тускло заблестело.
Сплошная плита из матово-черного, похожего на графит, камня предстала перед глазами. Даже на ощупь он мне сначала показался подобным графиту: жирным. Но клинок скользил по нему, как по стеклу, не оставляя следа. С большим трудом мне удалось отколоть кусочек.
Коломиец махал руками, предлагая пообедать.
На обед был все тот же дракон.
– Я тут подумал, – сказал он, – и вот что получилось: должны люди здесь бывать. В яме той водосток – незабитый. А должен бы. И вот еще нашел, – он протянул мне просверленный львиный коготь. – Так, может быть, нацелиться нам на то, чтобы дождаться их?
Я покрутил коготь в руках. От него исходило что-то темное, злое. Потом показал свою находку.
– Не сомневаюсь, что есть племена, которые посещают это место, – сказал я. – Но эти штучки к культуре банту отношения не имеют. И я сомневаюсь, что мне хочется заводить новые знакомства без артиллерийской поддержки. Бог его знает, кого занесло сюда после гражданской войны… А кроме того, побывали люди здесь недавно – значит, придут нескоро.
Уже на третью ночь я понял, как ошибался.
…Каким-то чудом я успел замкнуть белую линию вокруг палатки и костра. Мела, естественно, не было, и пришлось использовать простую веревку. Коломиец, ошеломленный увиденным, крутил в руках штуцер, то заряжая его, то разряжая. Потом – просто на земле и просто ножом – я нацарапал необходимые запрещающие руны, совершенно не будучи при этом уверенным, что они возымеют действие против местных сил. И – повалился ничком, сраженный очередным акустическим ударом.
То, что выходило сейчас из леса, не поддавалось описанию: у него не было ни морды, ни лап, ни хвоста – и даже размеров определенных не было. Но двигалось создание удивительно быстро.
Изменился свет: из лилового стал розовым, с кровавым отливом. Я так и не смог понять, от чего он исходит. Тени были зыбкие и дрожащие.
Тварь пронеслась мимо нас, обдав волной гнилостной вони. Я вдруг подумал, что это могла быть жена нашего убиенного противника, не успевшая стряхнуть с себя тину, водоросли и болотные кусты.
– Сте…паныч
Он смотрел совсем в другую сторону.
К воротам храма неспешно брел скелет быка. Обрывки шкуры висели на нем, как пробитые шинели на колючей проволоке. Рядом с ним шел раздувшийся негр, подволакивая гнущуюся в неположенном месте ногу.
– Это что же? – продолжал слабо старлей. – Это я с ума сдернулся? Или кто?
– Молитвы знаешь? – спросил я.
– Откуда?
– А стихи?
– Ну… знаю.
– Читай, только негромко.
Он задумался, а потом начал:
– Кохайтеся, чорнобривi, та не з москалями, бо москалi – чужi люды, роблять лихо з вами. Москаль любить жартуючи, жартуючи кине…
Мертвецы – человек и бык – прошли мимо, спрыгнули с двухметрового обрывчика и деловито направились к храму. За ними повалили веселой толпой маленькие бегемотики, тоже раздутые и даже полопавшиеся. Скелет обезьяны сидел на спине одного из них, постегивая прутиком по крутым бокам.
– Кличе мати вечеряти, а донька не чуе, де жартуе з москаликом, там i заночуе. Не двi ночi карi очi любо цiлувала… – продолжал Коломиец.
