что-нибудь. И вовремя удержался, так как женщина вдруг насторожилась и, что называется, «приперла его к стене».
— А зачем вам, в сущности, нужны Тюрины? Кстати, замужем за инженером Тюриным моя дочь.
Старший инспектор не растерялся. Он достал из портфеля книги и объяснил, что они попали к нему случайно из того же самого собрания, что приобрел ее зять, и он хотел бы узнать, нет ли среди книг, купленных Тюриным, остальных томов, добавил, что такие редкие издания просто грех разъединять. Старушка пригласила Ивана Кузьмича в квартиру и провела в большую комнату, уставленную книжными шкафами старинной работы. За стеклами шкафов поблескивали потемневшей позолотой книги, под стать тем, что были у Ивана Кузьмича в портфеле. Против большого окна стоял резной письменный стол, а в углу приткнулась широкая софа. Старушка, показав комнату и шкафы с книгами, позвала Ивана Кузьмича на кухню, видимо служившую столовой. Надела очки и попросила показать книги. Она внимательно посмотрела одну, другую и, когда дошла до географии Петра Великого, тщательно перелистала страницы, рассмотрела разорванный лист и с уверенностью заявила, что это их книга, что она сама хотела подклеить этот лист и когда специально купила клеющуюся пленку, то книгу не нашла.
— Как она к вам попала? — спросила старая женщина Ивана Кузьмича.
Павлов был вынужден предъявить женщине свое удостоверение. Та внимательно его прочла и, возвращая документ, сердито сказала:
— С этого нужно было и начинать, уважаемый Иван Кузьмич, а то несете какую-то околесицу, а я никак не пойму, кто же вам нужен: то ли мой зять, то ли мой внук. На жулика вы не похожи, книги действительно знаете. Но я должна вам сказать, кстати, меня зовут Тамара Николаевна, что, проработав тридцать с лишком лет в трибунале, а затем в Верховном Суде я сразу почувствовала, что ваш визит неспроста. Говорите толком, что вы от нас хотите?
— Хорошо, Тамара Николаевна, скажу, но прежде ответьте мне на несколько вопросов.
Старуха достала, из буфета пачку «Примы», закурила, пододвинула сигареты Павлову.
— Спрашивайте.
— Где ваш внук?
— На лодочной станции, вот-вот явится, буду его обедом кормить.
— А где он был вчера утром?
— Дома. Валялся чуть ли не до одиннадцати часов. Он с двумя мальчишками с вечера рисовал газету для своего клуба, и закончили они под утро. Я их два раза приходила разгонять, а они: «Баб, имей совесть, дай дорисовать». Утром мне в поликлинику нужно было к одиннадцати часам, перед уходом я его едва подняла.
— Скажите, Тамара Николаевна, а у Павлика с головой все в порядке?
— Эх, милый Иван Кузьмич! С головой-то у него все в порядке. Восьмой класс в этом году закончил и за всю учебу ни одной тройки не было. Вот со зрением у него плохо. Минус четыре.
— Вы меня не поняли, Тамара Николаевна. Травм у него каких-либо вчера не было?
— Травм у него всегда хоть отбавляй, а вот вчера не было. Он весь день дома просидел. Лоцию учил. Отец пообещал ему купить лодочный мотор, как только он сдаст судовождение.
— Ну что же, теперь очередь за мной. — решил Иван Кузьмич и рассказал о проданных книгах и о разбойном нападении.
Тамара Николаевна внимательно слушала и качала головой.
— Кое-кому Павлик дает книги. Отец разрешил. Но я вот думаю, перебираю их всех по одному, но никто по приметам под самозванца не подходит, да и мальчишки-то все хорошие. Не пойдут они на такую подлость.
— Тогда у меня к вам просьба. Не говорите внуку о нашем разговоре, а я посоветуюсь и через часок вернусь. Если сможете, найдите предлог, чтобы Павлика попридержать дома.
…— Вот так, товарищ начальник, с Павлом Тюриным получилось. — Иван Кузьмич взглянул на часы и сообщил: — Прошло уже тридцать минут из обусловленного часа, и Тамара Николаевна, наверное, волнуется.
— Поезжайте, Александр Филиппович, с Иваном Кузьмичом. Поговорите с мальчишкой. А я тем временем попытаюсь выяснить, с кем этот парнишка водится. Жаль только, что Татьяны нет. Ну да я, может быть, ее разыщу. Она всю эту братию знает…
Афанасьев и Павлов остановились перед квартирой номер семнадцать. Иван Кузьмич дважды нажал кнопку звонка, и дверь сразу же открылась.
В темном проеме прихожей блестели толстые стекла очков и виднелись белые плавки. Афанасьев не сразу рассмотрел загоревшего до черноты маленького, щуплого мальчишку. На вид ему можно было дать лет одиннадцать, от силы двенадцать. Он стоял босиком, как-то по-цыплячьи поджав правую ногу. Видно, и Кузьмича обескуражил вид Павла Тюрина, которого с таким рвением разыскивали в клиниках и больницах.
— Нам бы Тамару Николаевну, — почти прошептал старший инспектор.
Мальчишка молча широко распахнул дверь, крикнул:
— Баб, к тебе! — и юркнул в комнату напротив.
Пока Афанасьев знакомился с Тамарой Николаевной, из комнаты мальчишки выплеснулась громогласная музыка. Майору даже послышалось шлепанье о паркет голых пяток в такт джазу.
Тамара Николаевна несколько раз стукнула в дверь, и музыка сразу стала тише.
Павлов и Афанасьев подождали, пока Тамара Николаевна представила им для разговора своего внука. В сопровождении бабушки в комнату чинно вошел Павлик, в светлых брючках, белой рубашке. Несмотря на старательно намоченные и причесанные волосы, коротко стриженные белесые вихры торчали у него в разные стороны. Павлик внимательно рассмотрел гостей и, остановившись посреди комнаты, объявил:
— Я вас слушаю.
— Мы из МУРа, — сообщил Афанасьев, — и хотели бы у тебя кое-что выяснить.
— Уголовный розыск? У меня! — Белесые брови паренька удивленно вздернулись вверх. — Спрашивайте.
— Ты часто даешь ребятам книги из домашней библиотеки?
— Часто. Если просят. Но при чем здесь книги? Мне разрешил папа. Он говорит: «Книги не могут быть мертвым капиталом. Они должны помогать людям».
— Дай-ка портфель, Иван Кузьмич.
— Взгляни сюда, Павел, это ваши книги?
— На всех наших книгах на двадцать первой странице внизу стоит буква «Т», я сам вырезал печатку и помечаю каждую книгу, как только она у нас появится. — Мальчишка подошел к портфелю, взял одну, другую книгу и явно удивился.
— Как они к вам попали?
— Это мы тебе, конечно, расскажем, но сначала ты вспомни, кому ты их давал?
Павлик взял томик Костомарова, открыл двадцать первую страницу и с еще большим удивлением указал на серо-синий отпечаток. Чуть ли не по слогам произнес:
— На-ша! Смотри-ка, баб! И петровская география здесь, а ты меня все ругала, куда дел! Куда засунул!
— Эти книги наши, Павлуша. Книги попали к преступникам, и один из них назвался Павлом Тюриным, — не вытерпела до сих пор молчавшая Тамара Николаевна.
— Как к преступникам? — Паренек подошел к Афанасьеву и как-то очень серьезно, по-взрослому попросил: — А вы мне их покажете? И того, который «Тюрин»?
— Ладно, садись сюда поближе и слушай! — И Афанасьев рассказал Павлику историю продажи книг и последующего ограбления.
Мальчишка не перебивая слушал и, видно, все время пытался что-то понять, в чем-то разобраться. Когда майор обрисовал ему приметы самозванца, Павлик уверенно заявил, что такого не знает.
— Ты подумай! — попросил майор. — Перебери в памяти всех, кто к тебе приходил, ведь не могли книги сами по воздуху вылететь из дома, их кто-то унес. Унес человек, которого ты приглашал к себе, которому доверял.
