Павлик слушал, потом нагнулся над портфелем, в котором так и остались книги, и стал их перебирать. Быстро выхватил «Историю Александра Первого» и растерянно, совсем оторопело спросил:
— А эта книга тоже была там? Ну, где ограбление случилось?
— Да, тоже. Ты вспомнил, кому ее давал?
— Там есть и второй том Шильдера, — подсказал Иван Кузьмич, и Павлик достал и его из портфеля.
Прижав обе книги к себе, он отступил к двери, растерянно, с каким-то внутренним трепетом, что-то решая для себя и обдумывая, но все же сказал:
— Нет. Этих книг я тоже никому не давал. И не знаю, как они очутились вместе с другими.
— Скажи, Павлуша, — затянувшись сигаретой, попросила бабушка. — Не эти ли книги брал у тебя на прошлой неделе Борис?
— Что ты, баб! Борис брал у меня совсем другие, — нервничая, ответил Павлик.
— Все ли ты нам честно сказал, Павел! Тебе можно верить? — решил подвести черту Афанасьев.
— Все! — потупился парнишка.
Но в этом коротком слове прозвучала такая решительность, что было ясно — мальчишка больше ничего не скажет. Как бы в подтверждение этого предположения Павлик добавил:
— Если я что-то узнаю, вернее, припомню, где вас найти?
— В отделении милиции в Серебряном бору. — Майор вырвал из блокнота листок и написал несколько номеров телефонов.
Тамара Николаевна проводила работников уголовного розыска до лестничной площадки и, оглядываясь на дверь, прошептала:
— Спасибо вам за умный разговор. Правильно сделали, что не нажимали на мальчишку, он такой строптивый, если заупрямится, слова не вымолвит. Я сама, да отец приедет, вместе выясним. Отцу он все скажет, скорее, чем вам или мне.
— Ну что ж, будем надеяться. Вы, конечно, понимаете, что книги ваши вернем попозже, — вздохнул Александр Филиппович. — Пойдем, Кузьмич! Нас там Михаил Трофимович, наверное, заждался.
Павлик, услышав, что гости ушли, а бабушка хлопнула дверью своей комнаты, упал на кушетку и разревелся. Он плакал и приговаривал: «Друг, лучший друг, и такая пакость». Несколько минут от обиды и разочарования у него ручьем лились слезы. Павлик еще некоторое время лежал на кушетке, а затем решительно встал, прошел в ванную комнату, забрался под душ. Потом заглянул в комнату к бабушке.
— Баб! Ты хоть бы окно открыла. Надымила, как пароход. Угоришь. Я уйду на полчасика?
— Может, Павлуша, ты хоть мне что-нибудь расскажешь об этих книгах?
— Мне, ба, нечего рассказывать. Бандитов я и правда не знаю.
— Куда же ты идешь?
— Тут недалеко. Я скоро.
— Смотри глупостей не наделай.
— Не наделаю. Не беспокойся.
Мальчишка ушел, а Тамара Николаевна, закурив новую сигарету, в раздумье подошла к телефону, сняла трубку, а потом, положив ее на аппарат, направилась в комнату, где только что были работники МУРа, отыскала листок с записью Афанасьева и снова подошла к телефону.
…Павел вышел из подъезда, остановился возле кустов сирени, схватил уже отцветающую гроздь и загадал: если найдется цветок с пятью лепестками, значит, Борька не виноват, с тремя — виноват. Павлик нашел сразу две пятерки, потом еще одну, и здесь же оказались соцветия с тремя лепестками. Он выпустил куст и горько усмехнулся — по пятеркам Борька тут ни при чем., а по тройкам самый лучший друг оказался обманщиком и подлецом. Нет, Борис не может связаться с преступниками, да и не похож он совсем на того самозванца. Но как же тогда два тома Шильдера, которые Борис взял у него на прошлой неделе, попали к бандитам? А впрочем, что тут гадать. Борис наверняка дома, ведь они вместе вернулись с водного стадиона и договорились встретиться попозже. Павел решительно перешел улицу и, поднявшись на второй этаж, позвонил.
— Ты дома, Борька! Вот и хорошо. Есть разговор.
— Ну, знаешь, Александр Филиппович, я тебя просто не понимаю. Ты меня извини, но упустить того мальчишку, не добившись истины, просто ни на что не похоже. Допустим, ты прав, и Павел Тюрин нам здесь ничего не сказал бы, раз он решил не говорить, но ты мог оставить там Ивана Кузьмича, мог позвонить мне, и я подослал бы тебе двух ребят, и они бы хоть понаблюдали за парнишкой. Стало бы ясно, к кому он пошел.
Михаил Афанасьевич так распалился, что, отчитывая своего коллегу, даже перешел на начальственный тон. Кузьмич, слушая эту отповедь, уютно усевшись на диване, молчал. Афанасьев докурил сигарету, щелкнув зажигалкой, прикурил новую.
— Ладно, Миша! У каждого из нас своя точка зрения. Во-первых, брать под наблюдение честного мальчишку, а в честности его мы убедились, просто не годится. Кстати, мне кажется, ходить по пятам и подсматривать за честным человеком унизительно. Для него в первую очередь, да и для нас тоже.
В тот момент, когда оба были готовы серьезно поссориться, раздался телефонный звонок. Михаил Трофимович снял трубку, потом протянул ее Афанасьеву:
— Тебя, Саша!
Громко, на всю комнату был слышен голос Тамары Николаевны, она сказала, что Павлик следом за ними ушел, куда — не знает, обещал вскоре вернуться. Она хотела его не пускать, но потом раздумала: вдруг его уход в интересах уголовного розыска?
— Да, как бы наши интересы Павлику боком не вышли, — проворчал Кузьмич.
— Как боком? — забеспокоился Афанасьев.
— Думаю, пошел он по собственному почину вести следствие, и не дай бог напорется на преступников, а те ведь по-всякому могут с ним обойтись.
— Наверно, ты прав, Михаил Трофимович! Нужно было понаблюдать за парнишкой, в случае чего, мы могли бы ему помочь из беды выпутаться. Что же теперь делать будем?
— Ничего. Ждать, — решил Курилин.
— Ждать чего? Когда Тюрину в лучшем случае нос расквасят?
— Нет, будем ждать инспектора Коробочкину, которую я послал со списком друзей Павлика. Она вот- вот появится или позвонит.
Борис открыл дверь и, не дожидаясь, когда Павел войдет, вернулся в комнату, где на полу была разостлана большая географическая карта мира. Улегся прямо на карту и предложил Павлику расположиться рядом.
— Вот смотри, здесь красным пунктиром я нанес путь Тура Хейердала на «Кон-Тики». Вот этот синий пунктир прошел «Ра».
— Мне сейчас не до путешествий. Где книги, что ты брал на прошлой неделе?
— В коридоре, возле тебя на третьей полке.
— Там их нет, — сразу же ответил Павел, даже не взглянув на полку.
— Как это нет? — недовольно поднялся Борис. Он оказался на голову выше приятеля и поплотнее. На вид старше, хотя мальчишки были ровесниками и учились в одном классе. Борис подошел к полкам, просмотрел их и, очень удивленный, заглянул в стенной шкаф. Зачем-то выскочил на кухню, вернулся в комнату и посмотрел в ящиках письменного стола. Борис метался по квартире, а Павлик молча наблюдал за ним. Борис набрал номер телефона и спросил Ольгу Александровну.
— Мама, ты не знаешь, где книги, что я взял у Павлика? Ну да, те самые, старинные, про Александра Первого. Не брала? Да, пообедал. У меня Павлик. Я буду дома. Ладно. Поищу.
— Не ищи, Борька. Не найдешь. Лучше скажи, кому ты их отдал?
— Как это отдал? Ты же сам говорил, что даешь с тем условием, чтобы никому не передавать.
— Где ты вчера был?
— Ты что, Пашка, спятил? Мы же с тобой вместе были на речке.
