— Это днем, а вот ты скажи, где был утром?
— Ты что пристал? Вчера утром я спал. Мы еще с тобой вместе допоздна газету делали. Я пришел и как завалился, мама меня по телефону полдвенадцатого разбудила, я поел и на Москву-реку… Ты же сам там был!
— Это днем. А утром ты в центр ездил.
— В какой центр? Ты что, с ума сошел?
— Слушай, Борька, а ты не врешь? Дай слово, что спал, что никуда не ездил?
— Ну ты совсем того. Я же тебе говорю, что дома был.
— Честное слово?
— Честное слово!
— Тогда куда делись наши книги?
— Никуда они не делись. Тут где-нибудь. Мама засунула. Вот сейчас поищу получше, и найдем.
— Не найдешь ты книги, Борька! Нет их у тебя.
— Потихоньку забрал, а теперь требуешь? Паразит ты, Пашка.
— Кто из нас паразит, в уголовном розыске разберутся.
— При чем тут уголовный розыск?
— Поклянись, что никому ни слова не скажешь?
— Клянусь. Честное слово, никому.
— Кто-то украл у нас книги, одиннадцать штук, да еще те, что у тебя были, и продал их одному мужику, а квартиру этого покупателя ограбили. Пришли в масках, с пистолетами, ножами, связали хозяйку. Понимаешь, Боря, тот, кто продавал, сказал, что фамилия Тюрин, зовут Павел. Он принес книги, а потом впустил своих дружков.
— Ну и врать же ты, Паша, мастер. Сам придумал или где вычитал?
— Нет, Боря, не вру. Честное слово. Только что были у нас двое из самого МУРа. Пришли и спрашивают: «Ты Павел Тюрин?» — «Я!» — «Давал книги бандитам?» — «Нет». — «Кто у тебя друзья?» И давай меня допрашивать. Где был, кого знаю. Потом один раскрывает портфель и вытаскивает книги. Я смотрю и глазам не верю. Знаю, что эти самые книжки я во второй ряд третьего шкафа ставил. Взглянул на двадцать первую страницу — наши. Помнишь, я у тебя петровскую географию спрашивал? Ну ту, что потерялась? Она там. Перебираю дальше и чуть не закричал: вижу в портфеле оба томика, те самые, что я тебе давал. Ну, думаю, неужели мой друг с бандитами связался, а мне ни слова? Не верю я ничего не могу понять. Потом испугался, подумал, что заметили мою растерянность. Но ничего, пронесло. Они ушли, а я к тебе. Зашел к нашему домашнему юристу, говорю: «Ба! Я пойду ненадолго», а она хитро посмотрела на меня и говорит: «Расследование решил сам вести?» Предупредила, чтобы не лез на рожон. Как думаешь, кто у нас книги взял? Да еще моим именем воспользовался?
Борис растерянно слушал Пашкино повествование и первое время никак не мог ему поверить.
— Павлик, давай еще вместе поищем твои книжки, может, они все-таки здесь. А ты не ошибся?
— Нет, Боря, не мог я ошибиться. Это те самые книжки Шильдера, что я тебе давал, и искать их просто бессмысленно. Лучше давай подумаем, кто их мог взять у тебя и у нас.
Мальчишки прошли на кухню. Борис достал из холодильника бутылку молока, налил себе и приятелю по стакану и, отпив несколько глотков, предложил:
— Давай возьмем по листу бумаги, и каждый напишет всех ребят, кто к нему приходил.
— За какое же время?
— Когда «география» у вас исчезла?
— Не помню, Боря. Хотя подожди. Кажется, вскоре после Праздника Победы.
— Ну вот, давай с мая месяца и начинай. Мне-то проще, я сейчас всех переберу, кто у меня за неделю побывал. И ты пиши, Павел. Я тебе мешать не буду. Пиши всех, даже тех, в ком нисколько не сомневаешься, иди в комнату, садись за мой стол. Молока еще хочешь? Нет, ну иди.
Вскоре Борис со своим небольшим списком подошел к Павлу Тюрину. Тот показал ему свой листок.
— Закончил. Пытаюсь припомнить, не пропустил ли кого. С тобой вместе одиннадцать человек получилось. Вот смотри: Лелька раз семь — восемь приходила, я ей по физике помогал. Сема Бронштейн в шахматы выиграл у меня три партии, а проиграл две — значит, был у меня пять раз. Мы с ним в день только по одной партии играем. Жорка заходит часто, то стержень ему дай, то пилку от лобзика, то еще что- нибудь. Он ведь в нашем подъезде живет. Дамир заходил несколько раз. Остальные приходили кто два, кто три раза.
— У меня, Павлик, было ребят куда меньше. Ну-ка давай сверим. Так, Лелька ко мне не приходила. Она и не знает, где я живу. Бронштейн был еще зимой. Жорка заходил, но до того, как я у тебя взял книги. Постой, а Валька сколько раз у тебя был?
— Раза два или три, — припомнил Тюрин.
— Он у меня был на прошлой неделе. Все в книгах копался: дай да дай что-нибудь почитать.
— Валька и у нас книги рассматривал. Зимой он у меня Эдгара По брал, но вернул. Весной Сименона читал. Приходил в последнее время, но книг я ему не давал. Да он и не просил.
Борис наморщил лоб и что-то соображал.
— Сколько у вас всего книг пропало?
— Сколько пропало, не знаю, а показывали мне вместе с теми, что у тебя были, тринадцать штук.
— Давай рассуждать: одну книгу унести незаметно очень просто. Засунул за пазуху и уходи. Можно и две.
— Да нет, Боря! Незаметно унести восьмитомник Костомарова просто невозможно. Книги нужно куда- то сложить.
— Значит, вспоминай, кто заходил к тебе с портфелем.
— Ты приходил. Ленка — «балерина» тоже с маленьким таким портфелем синего цвета, у нее такие же босоножки и отделка на платье.
— Я твоих книг не брал. Про Лену потом. Кто еще приходил?
— Вроде бы никто, — неуверенно пожал плечами Павлик.
— А Валька с чем заходил? Что у него в руках было?
— Ты же знаешь, что он все время со спортивной сумкой ходит. На ней «Спартак» написано.
— Та-ак, — почесывая затылок, почти пропел Борис. — Ко мне он тоже с этой сумкой приходил. — Он быстро, почти бегом бросился в комнату, надел потрепанные джинсы, цветную рубашку и потянул за руку Павла.
— Идем к Вальке, это его работа. Он еще с осени со шпаной шляется. Придем и прямо спросим про книги.
— Может, не надо, Боря? Может, наша самодеятельность помешает тем, из МУРа?
— Чего там помешает! Мы же его прижмем, и он нам сам все выложит, а потом пойдем схватим тех бандитов — и в уголовный розыск. Читал в газете, как один дружинник задержал хулигана с ружьем? Ему сразу медаль дали. — Борис окинул взглядом свою прихожую, нагнулся и из-под книжных полок вытащил что-то похожее на выдвижной ящик, где аккуратно, рядком лежало несколько пар гантелей. Выбрав одну, поменьше, пятисотграммовую, опустил ее в карман, а другу объяснил:
— На всякий случай.
Татьяна Александровна Коробочкина, устроившись за письменным столом своего начальника, ловко и быстро набрасывала на листе бумаги схему. Из-под карандаша, точно связки цветных воздушных шаров, появились сплетенные вместе кружки. В центре одного из них она написала фамилию Павла Тюрина, в других имена его приятелей и знакомых. От Тюрина инспектор провела в сторону стрелку и отдельно нарисовала несколько кружков. Подвинув схему на середину стола, Татьяна Александровна взглянула на Афанасьева, Павлова и, обращаясь к майору, объяснила:
— Вот здесь я показала окружение Тюрина, это его знакомые и друзья. О них все говорят только хорошее. Конечно, кто-то из мальчишек склонен подраться, например, Борис Тиканов до прошлого года без синяков под глазами почти не ходил. Жоржик, что живет с Тюриным в одном подъезде, в соседнем доме выбил из рогатки два оконных стекла. Сема для какой-то девочки оборвал половину цветов с клумбы перед
