Лукас быстро оглянулся на дверь, убедился, что она прикрыта, и прошептал:
— Ты прав, Герман. Разве я не говорил тебе, что в октябре прошлого года, когда я вез тебе законченную рукопись, я купил эти три знака у Отто Фенштермахера?
— Нет, не говорил.
— А я думал, что говорил. Но это не важно. Когда мы с Отто попытались сбить знаки с амбара, это оказалось не так-то просто, и он позвал своего сына — того здоровенного детину, которого прозвали Повидло. Парень заартачился. Сказал, что ему некогда. Но его отец стал настаивать, говоря, что мне надо помочь, а тот, обругав меня сквозь зубы, принялся яростно крушить стену огромным топором, пытаясь оторвать знак. Не контролируя себя, он рубанул топором прямо по знаку, как ты и говорил. Я закричал: «Эй, смотри, что ты делаешь!» — а он бросил в мою сторону такой взгляд, словно хотел огреть топором и меня. У меня до сих пор стоит перед глазами его перекошенное злобой лицо.
Я невольно подалась вперед, а Цолликоффер тихо попросил:
— Повтори-ка еще свой рассказ.
Но Йодер проговорил лишь:
— Здоровенный и неуравновешенный детина с огромным топором…
— Теперь он, наверное, стал еще здоровее и сильнее, — заметил Цолликоффер, и Йодер добавил:
— У меня, помнится, было такое чувство, что, если бы мы были вдвоем, он бы накинулся на меня с топором.
Но никогда не терявший головы Цолликоффер сказал:
— Мы знаем, что орудием убийства выступил не топор.
— Но он мог оказаться там с чем угодно, что попалось ему под руку.
Вместо ответа Цолликоффер наклонился над поврежденным знаком, внимательно разглядывая след удара:
— Говоришь, он рубанул топором? Не контролируя себя?
Когда Лукас утвердительно кивнул головой, Цолликоффера словно подстегнули.
— Нам надо встретиться со Стампфом! — Резко толкнув дверь мастерской, он пронесся по кухне, направляясь к своему пикапу. Мы с Йодером побежали следом.
— Куда это вы? — воскликнула Эмма.
— Скоро вернемся, — бросил через плечо Лукас.
Когда стало ясно, что всем троим придется взгромоздиться в двухместный пикап, я предложила:
— Давайте поедем на моей машине. Оскар довезет нас быстрее.
По дороге Цолликоффер сказал:
— Единственный раз я ехал в подобной машине на похоронах моей тетки.
Быстро добравшись до Дрездена, мы направились прямо в полицейский участок, где Цолликоффер вежливо объяснил, что хочет видеть капитана Стампфа.
— И остальные тоже? — спросил молодой полицейский, и Цолликоффер ответил:
— Мы все по одному делу.
Проходивший через приемную Стампф заметил меня и немедленно провел нас в свой кабинет, где Герман тут же объявил:
— То, что мы обнаружили, нельзя назвать уликой, но все же это заставило нас с Лукасом остолбенеть. — И он принялся пересказывать, как они отметали одну возможную версию за другой. Для Стампфа все они давно уже были пройденным этапом, и он поторопил их:
— Давайте ближе к делу.
Но Цолликоффера было нелегко сбить с избранного им пути, и он продолжал:
— Мы сказали, что убийцей должен быть молодой парень, очень сильный, которому знакомы эти места и, может быть, даже усадьба.
— Мы пришли к этому выводу еще месяц назад.
— Но вот что произошло сегодня. — И он стал рассказывать, как Йодер разрисовывает свои магические знаки и наносит орнамент по краям. Сбитый с толку Стампф смотрел на меня в замешательстве. Затем Цолликоффер с торжественным видом передал слово Йодеру, который быстро и коротко рассказал о том, как покупал знаки у Фенштермахера, как они срубали их со стены амбара и о том, как при этом вел себя парень, которого именуют Повидло. Лукас говорил так быстро и с такой неприязнью к этому парню, что Стампф попросил его повторить свой рассказ помедленнее.
— Я знаю, — сказал Йодер, — и все мы уверены, по крайней мере, я так считаю: это был Повидло.
— О Господи, — проворчал Стампф. — Ни один уважающий себя полицейский не скажет, что он сел на хвост парню, которого называют Повидло. Как его зовут на самом деле?
— Отто.
— Тоже не лучше. А теперь, господа, никому ни слова об этом, даже вашим женам. Отто не числился у нас среди подозреваемых, миссис Гарланд. Но теперь будет.
— Что вы собираетесь предпринять на этот счет? — не вытерпел Цолликоффер.
— Этого вам не нужно знать. Но мы искренне благодарны вам за помощь.
Прежде чем покинуть кабинет, Йодер попытался сказать:
— Когда вышла книга Талла, в «Инкуайер» появилась статья…
— Мистер Цолликоффер уже сообщал об этом — несколько недель назад. — И, когда я со своими доморощенными детективами уже была в дверях, он добавил: — Я внесу в журнал, что в этот день миссис Гарланд, Герман Цолликоффер и Лукас Йодер заходили, чтобы обсудить ход расследования убийства.
ВТОРНИК, 17 ДЕКАБРЯ. Все дни после нашего визита в полицию люди капитана Стампфа работали не покладая рук, пытаясь разобраться в том, что представляет собой Повидло. Сам Стампф время от времени заезжал ко мне, чтобы в общих чертах информировать меня о том, что происходит. От него я узнала, что молодой человек отличался несдержанным характером, вызывающим поведением и шалостями с автомобилями, как с родительскими, так и с теми, которые он заимствовал у соседей с согласия или без такового с их стороны. Футбольный тренер говорил о нем, что он один из лучших, а директор школы утверждал, что хуже не бывает. Полиции не удавалось раскопать о нем ничего существенного, кроме того, что он обладал дурными манерами и избыточным весом. Но они стали незаметно следить за ним, и четырнадцатого декабря, когда он проехал на красный свет да еще и оказался под градусом, у них появилось достаточно оснований, чтобы задержать его и посадить в камеру предварительного заключения. Пока он находился там, в полиции получили ордер на обыск и тщательно обшарили его дом, несмотря на дикие протесты его матери и угрозы отца. В среднем ящике комода в комнате парня среди массы хлама и книг, пропавших из школьной библиотеки, им удалось обнаружить копию статьи с фотографией Тимоти Талла, в которой говорилось о его возможных миллионах.
И тогда его взяли в оборот. А поскольку родители, наслышанные о правах своего сына, только на третий день сподобились нанять адвоката, чтобы подать исковое заявление в суд о законности его содержания под стражей, в ходе тщательных допросов стали один за другим всплывать подозрительные факты. Стампф, заверивший меня, что внимательно следит за допросами, но сам не участвует в них, постоянно предупреждал своих людей:
— Никто даже пальцем не должен трогать этого парня. Напоминайте ему его права на каждом допросе. Захочет пить — дайте воды. Время для сна — обязательно. И я хочу, Хикман, чтобы вы вели почасовые записи всего, что происходит.
На второй день, когда Повидло — полицейские называли его только так — дошел до кондиции, его спросили:
— Почему ты не воспользовался пистолетом?
И он совершил свою первую ошибку:
— Понятное дело — с пистолетом всегда нарываешься на неприятности.
— А почему же тогда не топор, с которым ты так ловко управляешься? Ребята говорят, что ты творишь с ним чудеса.
И он допустил вторую ошибку:
