– Хреново, – отозвался Гарсиа. – Дилбек проживает в графстве Дейд. Молдовски тоже.
– А преступления совершаются без учета юрисдикции, верно? – Баумэн снова хрустнул костяшками пальцев. – Ты отрастишь на меня зуб, Эл, если я скажу, что тебе придется вести игру на свой страх и риск?
– Ты был бы просто ненормальным, если бы не сказал этого. Мне в ближайшее время может прийтись довольно круто.
– Но все-таки, Эл, как друг я хочу сказать еще вот что: я буду очень рад, если тебе удастся расплести это дело.
– Это сложно, Билли. Да и вряд ли получится скоро.
– Понимаю. Но в известной степени это касается меня лично. Я ведь голосовал за этого ублюдка.
– Врешь! – Эл Гарсиа не верил своим ушам: Билли Баумэн – член демократической партии!
Лейтенант убрал ноги со стола.
– Помню, ты когда-то сказал мне...
– Что мир – это сточная канава, а мы все – дерьмо, которое в ней плавает.
– Да. Это очень воодушевляет. Удивляюсь, как это Холлмарк не откупил у тебя копирайт на этот афоризм.
– Время от времени все кидаются афоризмами, – пожал плечами Гарсиа.
– А знаешь, что самое печальное, Эл? Я начинаю думать, что ты прав. Я начинаю думать, что все безнадежно.
– Разумеется, все безнадежно, – подтвердил Гарсиа. – Только не давай этой мысли слишком уж глубоко забираться в твои мозги.
– Я и правда чувствую себя куском дерьма, Эл. Я голосовал за этого сукина сына.
– Знаешь, что тебе следует сделать? Завтра, прямо с утра, отпишись на какой-нибудь служебный выезд, а сам выбери себе пушку понадежнее, желательно автоматическую, и пойди постреляй часик. Вот увидишь, это здорово приведет тебя в порядок. Только представь, что палишь по всякой сволочи.
– А это, пожалуй, и правда хорошая идея, – оживился Баумэн. Он сунул в свой «дипломат» блокнот и ручку и встал. – Ладно, я поехал.
– Удачи тебе с твоим покойником в вечернем платье, – напутствовал его Гарсиа.
– Спасибо, Эл. А тебе – с твоим выродком-конгрессменом.
Дэвид Лейн Дилбек приветствовал Эрин чуть ли не с робостью. На нем были синий блейзер, бежевая водолазка, брюки цвета верблюжьей шерсти с идеально заутюженной складкой и дорогие сандалии из дубленой кожи; носков Эрин не заметила. Его серебристая шевелюра была вся в длинных ровных бороздках, оставленных зубцами гребешка: по-видимому, в течение последнего часа ее причесывали по меньшей мере раз двадцать. В довершение всего от конгрессмена так и несло одеколоном «Арамис».
Эрин, привычная к чересчур крепким ароматам, не была, однако, уверена, что ей удастся удержаться от какого-нибудь насмешливого комментария: настолько нелепо выглядели эта водолазка с высоким воротом и эта складка на брюках в такую жару и при таких обстоятельствах.
– Отличная яхта, – сказала она, чтобы сказать что-нибудь.
– Она принадлежит одному из моих друзей, – с готовностью отозвался Дилбек. – Я могу пользоваться ею, когда захочу.
– Для таких встреч, как эта?
Дилбек пробормотал нечто неразборчивое, но явно в отрицательном смысле.
– Какая там музыка? – спросила она, кивая в сторону стереоустановки.
– Дин Мартин. Музыка для влюбленных.
«Это уже серьезно, – подумала Эрин. – Дин Мартин – кто бы мог подумать?»
– Это хорошо, – сказала она. – Но я пришла со своей музыкой.
– Как вам будет угодно, – голос Дилбека прозвучал расстроенно. – Ведь это ваше выступление.
Эрин никогда в жизни не приходилось разговаривать с членом конгресса Соединенных Штатов – даже с бывшим. Она ожидала холодной сдержанности, самоуверенности, даже надменности, но Дилбек, как ни странно, оказался самым обычным человеком – пожилым, нервничающим и даже немного растерянным.
– Давайте поставим вот это. – Эрин вручила ему принесенную с собой кассету. – Я сама подбирала эту музыку.
После этого, пройдя в носовую часть и заперевшись в ванной, она переоделась в костюм для выступлений. Это оказалось делом достаточно сложным: ванная была крохотная. Эрин надела кружевной бюстгальтер и такое же трико, а сверху накинула легкий белый пеньюар, который в процессе танца ей предстояло снять. Теперь она выглядела как новобрачная в первую ночь любви и могла поклясться, что это приведет Дилбека в полный восторг.
Когда она вышла из ванной, в усилителях звучала мелодия «Зи-Зи Топ». Эрин подошла к стереоустановке, подрегулировала басы и чуть увеличила громкость. Сценой ей должен был служить капитанский стол, выдвинутый на середину салона. Дилбек уже уселся в полотняный шезлонг, положил ногу на ногу, сплел пальцы рук на колене и приготовился смотреть. Справа от него Эрин заметила серебряное ведерко с бутылкой шампанского.
Ступив одной ногой на стол, Эрин проверила, не качается ли он и твердо ли стоит на месте. Когда она начала танцевать, ее охватило чувство, знакомое тем, кто боится замкнутого пространства: потолок чуть ли
