– Да... бывает... – выдавил из себя Дилбек.
Эрин весьма убедительно изобразила раздражение.
– Такие мерзавцы! Просто слов нет.
– Но я-то люблю тебя!
– Я ни капли не сомневаюсь в этом, Дэви. Но принимать от тебя квартиры, машины и другие подарки я не могу. Это было бы нехорошо.
– Прошу тебя! – взмолился Дилбек. – Я хочу сделать твою жизнь сказкой.
Он грустно смотрел, как Эрин опять надевает бюстгальтер. А она испытывала некое особое ощущение, приходившее к ней нечасто, – ощущение взлета, подъема, когда танец становился вдохновенным, когда владеешь собой и ситуацией, как никогда, и когда вообще все получается. А плюс к тому – в голове ее начал вырисовываться некий план, великолепный и сумасбродный, и это еще более воодушевляло ее.
– А что ты делаешь в Вашингтоне? – спросила она. – Расскажи в двух словах, чем ты занимаешься.
Дилбеку понадобилось несколько секунд, чтобы собрать воедино разбежавшиеся мысли.
– Мое главное дело – помогать людям. Моим избирателям. – Он сделал паузу, как актер на сцене, чтобы подчеркнуть значение того, что собирался сказать. – Может быть, ты этого не знаешь, но однажды я пытался помочь и тебе.
– Правда?
– Да, дорогая. В деле, связанном с твоей дочерью.
Эрин напряглась.
– Я не знала.
– Разумеется, разумеется. У меня был разговор с одним судьей, но он оказался абсолютно невосприимчив к голосу разума.
– С судьей, который вел мое дело о разводе?
– Да. Ужасно упертый был старик, упокой Господи его душу.
– Почему ты сделал это? – спросила Эрин. – Откуда ты узнал о моих проблемах? – Она постаралась, чтобы эти вопросы не прозвучали обвинением, а могли сойти за проявление чистого любопытства. Начиналась самая важная часть разговора, и ей предстояло пересказать его Элу Гарсиа во всех подробностях. Наклюкался ли уже Дилбек достаточно для того, чтобы проболтаться касательно Джерри Киллиана? Похоже, пока еще нет.
– Одна птичка принесла мне на хвосте эту информацию, – ответил он.
Эрин взялась было расспрашивать, но Дилбек, видимо, твердо намеревался сохранить свою тайну.
– Я был рад, что мне представился случай помочь, и был бы просто счастлив, если бы это у меня получилось, – сказал он. – Я очень сочувствую женщинам-матерям, которым приходится работать.
– Что ж, спасибо и на том. Я этого не знала, – усмехнулась Эрин.
Дилбек едва заметным движением придвинулся поближе к столу.
– И с новым судьей я тоже знаком, – сообщил он.
Эрин выразила свое восхищение тем, что деятель такого ранга, как Дилбек, снизошел до ее семейных проблем.
– Это моя работа, – торжественно произнес он. – Она и состоит в том, чтобы помогать людям. – При этом рука конгрессмена как бы между прочим, непреднамеренно, легла на колено Эрин, и та, прежде чем отстранить ее, предоставила своему собеседнику возможность три-четыре секунды понаслаждаться волнующим трепетом, охватившим всего его при этом прикосновении.
– Мои дела наконец-то сдвинулась с места, – сказала она. – Моя девочка уже со мной.
– Я рад слышать это. Но помни: если тебе что-нибудь понадобится...
– Да ты просто лапочка. – Эрин изобразила нежнейшую улыбку.
– Все, что угодно... – прошептал разомлевший конгрессмен.
– Послушай-ка, Дэви, – вдруг перебила его Эрин.
– Что, дорогая?
– Это ты утащил бритву у меня из ванной?
Дилбек побледнел до пепельного оттенка. К этому Молди его не подготовил.
– Да... о Господи... да, – пробормотал он.
– Ты просто ненормальный.
– Вот и Эрб говорит то же самое.
– А кто такой Эрб?
– Эрб Крэндэлл. Мой помощник.
Эрин уперлась зрачками в его зрачки.
– Зачем ты взял бритву?
У Дилбека задрожал подбородок. Казалось, конгрессмен вот-вот расплачется.
