Затем конгрессмен посетил пикник с барбекю, устроенный Американским легионом, и в произнесенной там речи описал сражения под Инчоном так живо и красочно, что многие ветераны решили, что и он побывал в Корее. На самом деле Дилбек там не был, поскольку его не взяли в армию по причине крипторхизма, а проще говоря – неопущения одного яичка. Конгрессмен поведал об этом с гордо поднятой головой. Его голос дрожал, когда он рассказывал о моральных страданиях молодого человека, которому по воле жестокой судьбы отказали в праве сражаться за свой народ. В тот грустный осенний день тысяча девятьсот пятьдесят первого года, покидая призывной пункт, сказал Дилбек, он поклялся, что пересилит судьбу и будет служить Америке столь же преданно, сколь и любой другой, у кого оба яичка благополучно заняли предназначенное им природой место. И этот патриотический пыл привел его сначала в муниципальный совет, а со временем довел до конгресса! «Не разрушайте мою мечту, – воззвал Дэвид Дилбек, – дайте мне возможность еще раз послужить нации!» Из рядов ветеранов послышались многочисленные возгласы одобрения, и, отложив свое жареное мясо, герои Американского легиона схватили вымазанными жиром руками миниатюрные американские флажки и с воодушевлением принялись размахивать ими. Конгрессмен в знак благодарности прижал к сердцу перевязанную руку и повел легион в «Звездное знамя».
Последнюю остановку Дилбек сделал в Сансет-Бэй, и здесь он особенно отличился. Его речь лилась то плавно, то страстно, блистала остроумием, поражала красноречием. Эрб Крэндэлл не мог прийти в себя от изумления. Он позвонил Малкольму Молдовски из телефонной будки рядом с залом, в котором конгрессмена слушали три сотни пенсионеров.
– Это просто невероятно, Малкольм, – сказал Крэндэлл. – Он довел их до слез.
– Чем? Наверное, израильской темой?
– Да, но он поломал весь сценарий. Он говорит от себя.
– О Господи... А кого-нибудь из репортеров ты видел?
– Только с Десятого канала, но все в порядке. Он сегодня будет главной темой. Я же сказал, они там просто рыдают.
Молдовски попытался представить себе эту сцену.
– Послушай, Эрб, ты должен ответить мне на один вопрос, но только честно. Дэвид вообще имеет какое-нибудь представление о Ближнем Востоке?
– С географией у него слабо, – согласился Крэндэлл, – но он оседлал палестинский вопрос. Ему четыре раза аплодировали стоя. Я считал.
Молдовски клацнул зубами.
– А как он выглядит? Нормально?
– На миллион баксов. А самое главное вот что: тут появился Элой Фликмэн – организовал этакую засаду, чтобы застигнуть его врасплох и устроить дебаты прямо на месте. Поэтому-то и прикатили телевизионщики.
– Вот сволочь! – выругался Молдовски.
– Но куда там! – продолжал Крэндэлл. – Дэви просто смел его со своего пути. Стер в порошок. Это просто фантастика! Фликмэн выскочил отсюда, как собачонка, которую окатили кипятком.
– И что – все это правда? – недоверчиво спросил Молдовски. И тут услышал в трубке, как на том конце провода снова грохнули аплодисменты. «Что-то все слишком уж хорошо, – подумал он. – Что там произошло ночью между Дилбеком и этой стриптизершой? Не иначе как она сдуру уступила ему».
– Дай-ка мне Дэви, – потребовал Молдовски. Ему нужно было убедиться самому.
– Не могу, Малкольм. Он еще на трибуне. Сейчас разглагольствует о перспективах гибели человечества.
– Я подожду.
Через шесть минут, в течение которых Молдовски насчитал еще две овации, трубку взял Дилбек.
– Ну, так расскажи мне, Дэви, как прошло твое свидание? – спросил Молдовски.
– Полный восторг. – Дилбек еще не отдышался после выступления.
– Ничего такого? Мне нужна вся правда. Что там насчет фотографии?
– Эта тема вообще не возникала. Она вела себя как леди.
– А ты – как джентльмен.
– Как монах, Малкольм. Кстати, через несколько дней мне снова понадобится яхта. Эрин опять придет танцевать.
– Какого черта?
– Потому что ей тоже было хорошо. – Конгрессмен словно пытался оправдаться. – Она очень тепло относится ко мне, Малкольм. Ах да, и мне нужна еще некоторая сумма.
– Дэвид, мои люди должны быть там.
– Этого не потребуется... – Голос Дилбека потонул в шуме многочисленных голосов. – Малкольм, мне придется идти давать автографы. Поговори с Эрбом, ладно?
Молдовски ерзал в кресле, пока в трубке снова не раздался голос Крэндэлла:
– Малкольм, видел бы ты! Тут такое творится!
– Постарайся не спускать с него глаз в ближайшие дни.
– Боюсь, не получится. – Отныне Крэндэлл больше не собирался быть нянькой Дилбеку в приключениях, на которые толкали неугомонного конгрессмена его разбушевавшиеся гормоны. – Я уезжаю в Атлантик-Сити.
