она ненавидела особенно: в ней умерла сначала бабушка, а потом, несколько лет спустя, отец.
Они вышли на четвертом этаже. Вместе с Джоанной были Крис и сын. Они быстро шагали по коридору, когда появился Ройс Морган, семейный доктор Гриров.
— Как она? — бросилась к нему Джоанна.
— Я бы сказал, в своем репертуаре. — Ройс Морган всем кивнул, здороваясь. — Миссис Грир довольно неудачно вывихнула колено, но перелома нет. И на голове у нее ссадина — вдобавок к сотрясению мозга.
— Это серьезно?
— Да знаете, в ее возрасте… Она еще удачно упала, к счастью, не сломала бедро. — Он огорченно покачал головой. — И почему ей пришла в голову такая блажь — кататься на сноуборде? Однако вы не волнуйтесь — с ней все будет в порядке.
— Спасибо, доктор. — Напряжение постепенно оставляло Джоанну. — Я могу видеть ее?
— Разумеется. Только, пожалуйста, заходите в палату по одному. И ненадолго. Миссис Грир больше всего теперь нужен покой.
Джоанна с минуту постояла в нерешительности, пока Тайлер не сказал:
— Иди, мама. Я подожду здесь с Крисом.
— Спасибо, солнышко. — Она успокаивающе обняла сына, хотя сама испытывала страх. — Я скажу, что ты посылаешь ей свою любовь.
— Мы будем здесь, когда вы выйдете. — Крис осторожно коснулся ее щеки. — От меня тоже передайте Агнес поцелуй.
Она поблагодарила его и шагнула через порог палаты матери. В глаза сразу же бросились капельницы и большое количество трубочек, подсоединенных к медицинским аппаратам. И бледное лицо матери.
— Мама, — осторожно позвала Джоанна.
Агнес открыла глаза, слабо улыбнулась.
— Отец пришел, дорогая?
— Отец?
— Александр. Он сказал, что может опоздать к ужину.
— О папе не беспокойся. — Наклонившись, Джоанна поцеловала мать в лоб. — Доктор Морган сказал, что со временем все будет в порядке, но сейчас ты должна отдыхать.
— Я устала. Очень устала. У меня такая ужасная головная боль. Я хочу, чтобы отец…
— Знаю, мама, знаю. — Джоанна гладила руку матери, наблюдая, как Агнес снова погружается в сон. Когда ее дыхание стало ровным, она дала волю слезам.
Была уже полночь, когда медсестры уговорили Джоанну покинуть палату. Крис вез их домой по дорогам, скользким от дождя, который начался, пока они сидели в больнице. Темная, мрачная ночь соответствовала настроению Джоанны.
— Мама, можно я завтра не пойду в школу и снова поеду навестить бабушку? — запинаясь, проговорил Тайлер, когда они вошли в дом.
— Посмотрим, сынок. А сейчас тебе нужно отправляться в кровать.
Шаркая ногами, мальчик побрел по коридору к себе в комнату.
— У вас тоже очень усталый вид. — Крис заключил ее в объятия и притянул к себе. Потом ласково и нежно поцеловал в лоб. — Я знаю, что теперь не время, и знаю, что вы очень беспокоитесь об Агнес, но, если вам и правда понравился дом, из которого открывается прекрасный вид, по-моему, мне надо завершить сделку. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь перебежал дорогу.
— Вы сами, Крис, должны сделать выбор. Вам там жить, а не мне. — Она высвободилась из кольца его рук.
— Но я думал…
— Когда мать так больна, я ни о чем другом не способна думать. Допустим, все пойдет хорошо и через несколько дней она вернется домой. Но здесь ей потребуется еще большая забота. Если к этому добавить мою работу в школе, то у меня не останется ни сил, ни энергии на что-либо еще.
— О чем вы говорите? — Он нахмурился.
Она подняла глаза и храбро встретилась с ним взглядом.
— Я говорю… — Несмотря на решимость, Джоанна медлила с ответом, а потом, собравшись с духом, выпалила: — По-моему, нам не следует больше встречаться.
Крис не сразу обрел дар речи.
— Не понимаю.
— Моя мать очень больна. Это значит, что все последующее время я буду страшно занята. У меня просто не хватит времени…
— Я могу подождать. Сейчас вы просто переживаете стресс.
— Нет. Пожалуйста, не осложняйте ситуацию. Я больше не хочу вас видеть.
Не произнеся ни слова, Крис, повернувшись, направился к двери.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
— Ох, пропади все пропадом! — Агнес в ходунке, прикрепленном к спинке стула, ковыляла по кухне. — От этой штуковины больше вреда, чем пользы.
— Ты же знаешь, доктор сказал, что эта штука тебе нужна для равновесия. — Поставив приготовленные керамические горшочки в духовку, Джоанна отодвинула стул, освобождая для матери место, чтобы та могла обойти стол.
— Ходить с этой штуковиной — все равно что танцевать с пьяным моряком, — недовольно пробурчала Агнес.
— Зато доктор считает, что дела у тебя идут неплохо. Все хорошо, мама. Только в следующий раз будь осторожнее. Я не хочу потерять тебя.
Тут раздался звонок в дверь. У Джоанны перехватило дыхание: может, это Крис? Напрасная надежда! После их объяснения он избегал с ней встреч.
— Открой, дорогая, — поторопила ее мать. — Такое большое расстояние я пройду как раз к Рождеству.
Вытерев руки о полотенце, Джоанна пошла в гостиную и открыла парадную дверь. На крыльце стоял Герберт Паркин. В элегантном плаще и франтоватой шляпе он выглядел так, будто сошел с обложки журнала для джентльменов. Она ответила теплой улыбкой на его приветствие и подавила сожаление, что на его месте не оказался Крис.
— Надеюсь, ваша мама не спит, — сказал Паркин.
— Нет, она в кухне, топает потихоньку.
— У меня есть план, который здорово отвлечет ее. — Он держал в руке красочную, в глянцевой обложке брошюру.
Заинтригованная, Джоанна последовала за ним в кухню. Агнес сидела у стола. С беззаботной фамильярностью Герберт поцеловал ее.
— Как ты, дорогая? — спросил он.
— Да вот, действую дочери на нервы.
— Ничего подобного, мама!
— Терпеть не могу быть инвалидом, — проворчала Агнес.
— По-моему, у меня есть прекрасное средство вылечить твои болезни. — Он положил перед ней брошюру. — Круиз по Средиземному морю. Афины. Крит. Стамбул. Двадцать один день!
— Ох, Герберт, я не могу…
— Но мама едва ходит! — напомнила Джоанна. Похоже, мистер Паркин тоже впал в маразм!
— Дорогие мои, ведь круиз начнется на Пасху. К тому времени Агнес будет в такой форме, что сумеет принять участие во всех конкурсах на борту и победить.
