В море... [7, 30 - 32],
чтобы тотчас, на самом пороге Италии, омытой речной волной, он смог с наибольшей непорочностью
... порядок блюдя... Фригийскую матерь,
Бога Идейского... [7, 138 - 139]
призвать? (3) [Не] для того ли он, намереваясь посетить Эвандра, потому что ожидал найти его отправляющим священнодействия Геркулеса, плывет через Тибр, чтобы, очистившись для священнодействий, он мог находиться среди гостей?
(4) И сама Юнона жалуется не столько потому, что Энею удалось против ее воли прибыть в Италию, сколько потому, что он завладел желанными водами Тибра, {1} так как она знала, что он, очищенный этой рекой, может, согласно обряду, совершать жертвоприношения даже ей [самой], а она совсем не желала, чтобы он ей молился.
{1 См.: Энеида. 7, 303-304: «От меня и от моря в устье желанном / Тибра укрылись они!»}
(5) Так как мы представили, согласно Вергилиеву наставлению, очищение, относящееся к священнодействиям в честь небесных богов, давайте теперь посмотрим, какую особенность обычаев тот же поэт проследил и в отношении поклонения подземным богам. (6) Установлено, что намеревающийся совершить священнодействия ради небесных богов очищается посредством омовения тела. Когда же нужно приносить жертвы подземным [богам], считается достаточным, чтобы [его] только окропили. Итак, о священнодействиях в честь небесных [богов] Эней говорит:
... и мне текучей прежде струею
Должно омыться [2, 719 - 720].
(7) Но Дидона, после того как устроила священнодействия подземным богам, просит:
Милая няня, найди сестру мою Анну, скажи ей,
Чтобы тело себе окропила водою проточной [4, 634 - 635]. {2}
{2 Перевод С. Ошерова не дает терминологического различия в описании очищения перед совершением службы небесным и подземным богам и в этом отношении несколько изменен. Очищение при почитании небесных богов — омовение — подлинник передает глаголом abluere — смывать, омывать и существительным ablutio — омовение. Очищение при почитании подземных богов — окропление — оригинал выражает глаголом spargere (aspergere) — разбрызгивать, кропить и существительным aspersio (aspergo) — опрыскивание, окропление.}
И в другом месте [Вергилий говорит]:
Мнимой Авериа водой кропит обильно чертоги [4, 512].
(8) А также, когда сообщает, что Мизена предают могиле, [пишет]:
Он же, {3} с чистою водой обошедши спутников трижды.
{3 Кориней — один из спутников Энея.}
Всех окропил [6, 229 - 230].
Впрочем, и когда он говорит, что Эней намерен посвятить Прозерпине ветвь [дерева], так [это] преподносит:
Там за порогом Эней окропяет свежей водою
Тело себе [6, 635 - 636].
(2 , 1) Особое же значение слов у этого поэта является [теперь] столь знакомым, что наблюдения такого рода в отношении Вергилия уже перестают быть заслугой; да и никакими [словами] он не пользовался более точно, чем словами, сопровождающими священнодействия или жертвоприношения. (2) И, во-первых, я {4} не хотел бы пропустить то [место 'Энеиды'], в отношении которого многие заблуждаются:
{4 Как предполагают, это речь Претекстата (см. выше).}
... и в соленые волны
Брошу мясо... [5, 237 - 238], -
считая, что Вергилий не сказал 'положу' о возлагаемом мясе [жертвы, а сказал 'брошу'], потому что прибавил [слова] 'в волны'. Но [это] не так. (3) Ведь и по учению гаруспиков и по указанию понтификов это слово ['бросаю'] является общепринятым у приносящих жертву, [например], Вераний так изложил обсуждение этого слова из первой книги Пиктора: 'Пусть они бросают внутренности [жертвы], пусть приносят [их] богам на жертвенники, или подставку, или жаровню, или туда, куда должно приносить внутренности [жертвы]'. (4) Итак, [слово] 'бросать', [а] не [слово] 'класть' является надлежащим словом при жертвоприношении, и так как Вераний сказал 'на подставку, или жаровню, или туда, куда должно приносить внутренности [жертвы]', вместо подставки и жаровни нужно воспользоваться морем, потому что говорится о жертвоприношении морским богам. (5) Ведь [от лица Коринея] он восклицает:
Боги, владыки морей, по чьим плыву я просторам!
На берег выйду едва - и тельца белоснежного в жертву -
Вам принесу, исполняя обет, и в соленые волны
Брошу мясо его, и вином совершу возлиянье! [5, 235 - 278].
Эти [стихи] уведомляют, что внутренности [жертвы] согласно обряду можно было бросать в море, [а] не класть.
(6) Встану ответчиком я пред алтарем!
Этот возглас является надлежащим в священнодействиях, так что [словом] 'ответчик' называется [тот], кто, приняв обет, вверяет себя божествам; [словом же] 'приговоренный' [называется тот], кто уже исполнил данные [божеству] обеты. Но нет нужды, чтобы я много вещал об этом, так как ученейший муж Евстафий несколько раньше [уже] изложил эту часть [вопроса] более полно.
(7) Бывает, что глубокую мысль этого поэта часто находят в одном слове, которое [простой] народ посчитал бы сказанным случайно. Ведь во многих местах мы читаем, что не могла бы одна только речь умилостивить [богов], если бы тот, кто умоляет богов, не прикасался бы также к жертвеннику руками. (8) Поэтому Варрон в пятой книге 'Божественных [дел]' говорит, что [слово] 'жертвенники (aras)' сперва произносилось asas, потому что совершающие жертвоприношение были вынуждены держать сосуды. А кто сомневался бы, что сосуды обыкновенно держат за ручки (ansis)? Итак, при замене букв [слово 'жертвенники'] начали произносить aras, как, [например], прежде говорили 'Валезии' и 'Фузии', ныне [же] говорят 'Валерии' и 'Фурии'. {5}
{5 Весь этот параграф — хороший пример исторической грамматики латинского языка, имеющий отношение к явлению ротацизма: переходу s между гласными в г.}
(9) Все это поэт изложил в этом [вот] стихе:
Этой горячей мольбе алтарь обнявшего сына
Внял всемогущий... [4, 219 - 220].
Разве не подумал бы ты, что сюда прибавлено о внемлемом [богом], не потому, что он только говорил, но потому, что он [еще] и за жервенпик держался? И также [это имеет место], когда он замечает:
Так он Сивиллу молил, к алтарю прикасаясь рукою [6, 124].
И так еще [в стихах]:
'Вы, божества, и огни алтарей, которых касаюсь,
Мне свидетели... [12, 201 - 202], -
он показывает ту же самую силу слова вследствие обхвата [жертвенника]. (10) И притом поэт, столь глубокого ума, сколь [и] прелестного дарования, так истолковал некоторые из старинных слов, которые, он знал, относятся исключительно к области священнодействий, что [даже] при изменении звучания слова [его] понимание оставалось неизменным.
(11) Так вот, в первой книге жреческого права у Пиктора помещено это [вот] слово 'ликовать (vitulari)'. О значении этого слова Титий так сообщает: 'Ликовать - [это] значит радоваться с пением песен'. Варрон тоже сообщает в пятнадцатой книге о божественных делах таким образом: потому что жрец имеет обыкновение ликовать в каких-либо священнодействиях, греки называют это 'пэанствовать '.
(12) Сколь немногими словами ученая изысканность Марона выразила эти столь многие особенности толкования:
... и поют, ликуя, пеаны! [6, 657].
Ведь если 'ликовать' - [это] значит радоваться с пением песен, то есть 'пэанствовать', то неужели
