пальцами под подбородок. Всего миг оставался до прикосновения, вздохнула женщина нежно:
- А ресницы то длинные... звенят...
- Не тронь, - отбил локтем ее руку в полете Кавалер.
- Не буду... Ты приходи. Я жду.
- Вот еще. - Кавалер перехватил поудобней ручку ведра, пошел вниз, как пьяный, с упрямством, распорол о сучок ветляной рубашку на плече и даже не заметил.
- Вернешься... Держи свой ум во аде и не отчаивайся. - уж и вовсе неслышно шепнула женщина и отступила в накопившуюся к вечеру по садовым низам сутемь.
Скрипнули петли и наглухо захлопнулись ворота пасеки.
Голубой вечер стал. Замлела на востоке пустая звезда. Далеко внизу, в овраге гулко брехала и грызлась собачья свадьба.
Все успел Кавалер, и воды набрал в источнике и придумал, что соврать, да не пригодилось.
Ксения Петрова мельком посмотрела на него, растрепанного, одичавшего за долгий летний день, с полными ведрами мятной звездной воды.
Кивнула в сенях, куда поставить, только одно сказала, кивнув на накрытый во дворе стол под открытым небом Подмосковья:
- Тебя за смертью посылать. Садись. Я ужин собрала.
- Не надо... не могу есть.
- Ясно. - Ксения ушла в дом, и уже из за двери мстительно обещала - Вернется отец - все скажу.
Кавалер сел на последнюю ступеньку домика карлицы, впился пальцами в кудри и готов был провалиться сквозь эту холодную козью крыжовенную землю, в лопухи, во мхи, в щелочки поленицы у венца пятистенки.
- Ты где был? - спросила Рузя. Как всегда из ничего соткалась.
Маленькая... Глоточек лунный, молочный. Девочка. Присела на корточки, пыталась в лицо заглянуть. Отворачивался.
- Не хочешь - не рассказывай. Смотри, что я сделала. Это твой журавлиный подарок. Приворот.
Подняла девочка тонкую руку и увидел Кавалер на запястье ее - черный с белым браслет, сплетенный из прядей волос - ее и его.
Так больно и крепко переплелись волосы, что и огнем и железом не разнимешь, даже если захочешь.
Кавалер кашлянул , притянул девочку к себе за подол, толкнулся лбом невесть куда, в нее, в малую, в белую... В трепет, в лепет, в сквозную свирельную кость...
Только и сказал ей:
- Рузенька...
А больше ничего.
Глава 25 Буй-волк
На заре пришел Марко Здухач в горницу рыжей скопческой Богородички.
Толкнул дверь, запертую изнутри на засов, подалась дверь бесшумно и легко отворилась, да не на себя, как всегда, а от себя.
Господи!
Девка рано не спала, жгла сальный огарок на подоконнике, от нечего делать плела кружево, увидела гостя, смешала от испуга коклюшки и нити, испортила узор.
Озлилась:
- Напугал, черт страшный! Чего тебе еще?
Здухач молча поставил перед ней кувшин, обмотанный по горлу промасленным холстом.
