любили этот английский напиток. Флотские же предпочитали обычную русскую водку. Котлов искренне не понимал: что хорошего люди находят в этом воняющем сивухой самогоне? Но о вкусах не спорят.
После того как Васнецовых угостили, были подняты положенные тосты, распробованы и всесторонне оценены труды хозяек, Сергей Владиславович аккуратно толкнул Котлова в бок и кивнул головой в сторону балкона. Понятный мужчинам знак, предложение поговорить. Следом за вице-адмиралом и полковником ГРУ на свежий воздух вышел Эммануил Махнов.
— Плохие новости, товарищи, — лицо Васнецова исказилось в кривой усмешке. — Немцы приняли решение предоставить англичанам независимость. Вплоть до права на внешнюю политику.
— Это точно?
Официально Великобритания считалась суверенным государством, но фактически Лондон был связан по рукам и ногам особыми соглашениями с Германией. Уайт-холл был обязан согласовывать свои действия с Берлином. Плата за поражение в войне и условие участия Британии в Европейской таможенной Унии.
— Рейхстаг принял решение сегодня вечером, Кауфман продавил, — продолжил Васнецов. — Завтра утром все это будет в телевизоре и в газетах.
— А что наши?
— Наши переваривают. Громыко дрался до последнего, но не смог повлиять на немцев. Кауфман хочет сократить свои расходы на армию, надеется, что Европа сама без него будет поддерживать порядок и продолжит глядеть на него восторженными глазами. Просто так, из любви к мирным инициативам этого тупого, недоношенного гитлерюгендовца.
— Пока премьером Освальд Мосли, Лондон не откажется от своих обязательств, — рассуждал Махнов. — Он держится только на немецких штыках.
— Надолго ли Мосли сохранит свое кресло? Еще месяц такой радости, как только немцы начнут выводить войска, так англичане сразу сменят правительство. Мосли не удержится, ему припомнят и голод, и сдачу колоний, и контрибуцию, и продажу Корнуолла. О том, что иначе он не мог, что он сумел сохранить Британию, подписать приемлемые условия, договориться с Гитлером, что он спас свой народ — посмотрите на Польшу! — никто и не подумает. Обвинят во всех грехах, быстренько отпразднуют независимость и с высунутым языком побегут к американцам.
Котлов вспомнил разговор в кабинете адмирала Головко. И двух месяцев не прошло, а прогнозы Васнецова сбылись. Теперь для полного счастья нам не хватает только беспорядков в Британии, вывода немецких войск с Острова, американских баз прямо на границе с Корнуоллом и блокады Плимута. Вице- адмирал подумал, что, если наши введут в Британию свои войска, это будет не самым худшим вариантом. Берлин, конечно, встанет на дыбы, наше вступление в Унию окончательно накроется медным тазом, но зато мы сохраним Европу. А в рейхстаге могут обижаться сколько угодно, это их собственные проблемы фатальной нехватки мозгов.
Войны с Германией Котлов не боялся. Русские и немцы не будут стрелять друг в друга. Несмотря на все противоречия, амбиции политиков и взаимные обиды, мы слишком близки, слишком многим обязаны друг другу, чтоб воевать. Те, кто горел в небе Британии осенью сорокового года, кто тонул в холодных водах Северного моря и Ла-Манша, кто под шквальным огнем высаживался на пляжи залива Лайм, кто обнимал союзников на Ниле и освобождал Палестину, не будут стрелять друг в друга. Боевое братство не забывается, смешавшаяся на полях сражений кровь из наших ран многое значит.
Плохие новости праздник не испортили. Друзья гуляли до поздней ночи. Шум, гам, веселье. Да еще компания с каждым часом росла. Нравы в советской колонии простые, заглядывавших на огонек соседей немедленно хватали под белы ручки и усаживали за стол. Большинство жильцов дома — морские офицеры, друг друга знают, да еще так получилось, что приходится встречаться не только на службе, но и после. Такое положение дел сближало людей. Бывали, конечно, и исключения, когда личная неприязнь или рабочий конфликт усугублялись соседством и перерастали в настоящую войну. Но исключения на то и исключения, чтоб только дополнять правило. Да и служба товарища Махнова бдела, вовремя вмешивалась и требовала расселить драчунов, а то и рассылала их по разным флотам.
На следующий день разговор с полковником Васнецовым и вице-адмиралом Котловым продолжился уже в кабинете адмирала Головко. Этой ночью Атлантический флот получил официальный приказ — поднять степень боеготовности и принять меры по укреплению сухопутных подступов к своим базам.
— Проклятье! Все как всегда! Усилить бдительность, на провокации не поддаваться, попытки нарушения пресекать! — ругался адмирал, прохаживаясь по кабинету, заложив руки за спину.
— Строить укрепления? Можно снять орудия со старых эсминцев, — предложил командир четвертой крейсерской эскадры Виктор Топорок.
— Глупость! — нервно бросил Головко. — Нельзя загонять себя в оборону. Нельзя.
Контр-адмирал Топорок сидел, понурив голову, он не ожидал такой реакции командующего. Остальные молча переваривали услышанное. Виктор Котлов думал, что стоит ускорить перевод «Советского Союза» с Балтики. Линкор старый и неудачный. Первый блин программы Большого Флота вышел комом, неповоротливый, тихоходный, склонный к заливанию на волне. Модернизация позволила избавиться от части огрехов, но мореходность так и осталась посредственной.
Вице-адмирал прикидывал, не стоит ли оставить «Советскую Россию», но взвесив все за и против, остановился на старом линкоре. Система управления огнем, радары и зенитки на «Союзе» новые, здесь он превосходит нашего флагмана, да еще оснащен зенитными и противокорабельными ракетами. Вместе с более молодой «Советской Белоруссией» «Союз» будет хорошим прикрытием для наших авианосцев. Невысокие мореходность и дальность плавания здесь полностью компенсируются огневой мощью.
— «Россию» на Балтику отправляем. Что скажете? — Головко как будто прочитал мысли младшего флагмана.
— Отправляем, Арсений Григорьевич, как «Союз» пройдет Датские проливы, так сразу и отсылаем.
— А если попросить оставить у нас и «Союз» и «Россию»? — предложил Калабанов. — Три линкора лучше, чем два.
— Не вижу смысла. Кораблю пора на завод, — пробасил командующий второй авианосной эскадрой Савин. — Английская проблема не на один месяц. Лучше скажите, когда у меня «Сталин» выйдет из дока? Я с одним тяжелым и одним десантным вертолетоносцем много не навоюю.
— Не воевать, а давить авторитетом будем! — Головко грохнул кулаком по столу. — Донцов, черт тебя побери! Чтоб завтра же выложил план патрулирования подходов к исландским портам. Усек?! Назначаю ответственным. Позиции закрепляю за твоими атомоходами и четвертой бригадой.
— Есть! — командир атомной дивизии каперанг Борис Донцов спокойно выдержал тяжелый взгляд адмирала. — Один момент, К-19 и К-23 проходят ремонт средней сложности, две подлодки крейсируют в Карибском море. Остается пять кораблей, из них К-22 готовится завтра выйти в поход.
— Отменить выход, подлодки отозвать. Только атомные. Дальнее патрулирование оставляем за большими дизельными. Тебе, Борис Алексеевич, три дня на подготовку плана блокады. — Адмирал успокаивался.
Дальнейший разговор вращался вокруг боеготовности соединений флота. Постепенно люди поняли, что идиотское решение правителя союзной державы — это еще не конец света, американцам тоже надо понять ситуацию, разработать свою линию поведения, да и на англичан можно надавить. Как таковой английской армии нет. Если немцы начнут выводить войска, их место в любой момент могут занять наши. Пары мотострелковых дивизий будет достаточно. А если что, Атлантический флот легко блокирует западные порты Великобритании. Для этого хватит двух крейсерских эскадр и трех отдельных дивизионов эсминцев.
Паническое решение укреплять перешеек было отметено. Не в последнюю очередь благодаря тому соображению, что ради строительства укреплений придется отнять землю у фермеров и совхозов. А настраивать против себя местное население морякам не хотелось. Воевать на границе анклава тоже нежелательно. Решили в случае чего давить на Лондон, сразу объяснить англичанам, что суверенитет это не только права, но и ответственность, в первую очередь за свой народ.
Единственным недостатком плана была пока неясная политика собственного Верховного Командования. Виктор Котлов чувствовал, что в Москву придется лететь именно ему. Недаром у него хорошие отношения с Горшковым. Недаром Головко искренне опасался, что заместитель вскоре сам
