Отчет № (простите, шеф, я забыл).
– Идиоты,– сказал я.– Суньте все это в досье Корбини, Элен.
– Хорошо, шеф. Все эти письма и отчеты не имеют значения, но я люблю порядок. У вас есть другое?
– Что другое?
– Другое письмо Заваттера, полученное несколько дней тому назад.
– Я бросил его в этот ящик.
– Его там нет,– сказала Элен.
– Да нет же, поищите получше. Это ведь не сокровища принцессы. Никому не придет в голову стащить его у нас, это… Черт побери!…
Я принялся шарить в ящике. В том самом, который был широко открыт, когда я обнаружил труп Ника Бирикоса. Письма Заваттера там не было. Мы с Элен обыскали все. Не нашли…
– Не нашли,– повторила Элен.
– Не нашли, потому что его унес один из грабителей. Они поспорили как раз из-за этого клочка бумаги, и Бирикос умер из-за этого малоинтересного письма. Оно содержало в себе начало следа. Элен, вбейте себе это в вашу хорошенькую головку: Бирикос и Икс воображают, что я замешан в деле с картиной. Оба уверены в этом. И приходят сюда в поисках какого-либо следа. Икс обнаруживает письмо, наводящее его на след. Он хочет оставить эту находку для себя одного, но Бирикос замечает, что тот что-то сунул в карман. Вынимает свою пушку и требует у того, другого, вернуть находку. Драка – и смерть Бирикоса.
– Но это бессмысленно.
– Не более, чем быть богачом с философскими претензиями и развлекаться в компании с поэтами.
При этих словах я взял свою шляпу и вышел. Таксист на полной скорости отвез меня к набережной, где покачивалась на причале красивая, чистая яхта «Подсолнух».
Тот же пресноводный моряк в мешковатом свитере, сдвинув набок нантскую фуражку, по-прежнему прохаживался по палубе, устремив взгляд на острова. Я вскарабкался на борт, оттолкнул маскарадного матроса и открыл дверь каюты. В ней находились папаша Корбини в состоянии легкой эйфории и Заваттер, который вскочил на ноги и сунул руку под мышку, приняв меня, без сомнения, за тех врагов, которые были предусмотрены контрактом. На столе рядом с газетами стояли бутылки и стаканы.
– Месье Нестор Бюрма,– воскликнул Корбини.– Какой приятный сюрприз! Добро пожаловать. Каким добрым ветром занесло вас в наши воды?
– Я захотел продемонстрировать вам свою сообразительность,– сказал я.– Если вам когда-либо потребуется разгадать сложную загадку, вы сможете без опаски обратиться ко мне.
– Очень хорошо, очень хорошо. Месье Заваттер, налейте нам, пожалуйста.
– Вот,– продолжал я.– Вы богаты, очень богаты. У вас есть две яхты. Одна называется «Красный цветок Таити», другая «Подсолнух»…
Время от времени кивком головы Корбини подтверждал мои слова:
– …Первая – в честь Гогена, который писал на Таити. Вторая – в честь Ван Гога. Я не буду говорить вам почему. Вы очень хорошо разбираетесь в истории искусства и знаете лучше меня значение «солнца» в творчестве этого художника. Вы богаты, имеете утонченный вкус, чуть циничны и, по всей вероятности, являетесь коллекционером. Одним из таких коллекционеров, у которого художественная страсть приглушила всякую щепетильность. Вы покинули свои нормандские замки и приехали в Париж кое-что забрать. Кое-что очень ценное, что вы не можете оплатить чеком. И что надо было оплатить людям, также не очень отягощенным угрызениями совести, но более опасным, чем коллекционер-маньяк. Вам понадобился поэтому телохранитель, чтобы охранять хорошенькую сумму в миллионы наличными, которую вы таскаете при себе, и чтобы охранять вас самого, когда отдадите эти миллионы за картину Рафаэля, украденную в Лувре. Правильно?
Глава тринадцатая
ПАЛЕ-РОЯЛЬ-КРАСИВЫЙ КВАРТАЛ…
Роже Заваттер выдал звонкое и длинное проклятие, но месье Пьер Корбини не смутился. Он не спеша пропустил очередную порцию выпивки, затем воскликнул:
– Потрясающе! Как вы напали на это?
– Благодаря ошибке. Допущенной другими. Как говорится, правильной ошибке.
– А вот это уже абракадабра,– запротестовал он.– Пару минут тому назад вы изъяснялись понятнее.
Я тоже выпил.
– Тип по имени Бирикос и один неизвестный,– сказал я,– по всей видимости, сообщники нашего дорогого Ларпана, смерть которого должна была вас несколько огорчить, дорогой месье…
– Это я признаю,– сказал Корбини.– Я не знал этого человека, но понял, что его смерть осложнит операцию.
– Итак, этот Бирикос, узнав о моей профессии, которая считается необычной, принял меня за посредника между вором и покупателем. Он попробовал у меня кое-что выпытать, но безуспешно, само собой разумеется. Тогда он вместе со своим приятелем устроил ночью у меня обыск. Сообщник нашел в моих архивах донесение моего агента Заваттера, написанное на листе вашей бумаги для писем с силуэтом очень красивого судна в левом верхнем углу. Этот человек ничего не знал о потенциальном покупателе картины – ни имени, ни профессии, ни как он выглядит, кроме того факта, что у него есть собственная флотилия судов и что он не из Парижа. Донесение исходило от телохранителя. Тогда он сопоставил факты: богач, прибывающий в Париж водным путем как раз в тот момент, когда здесь ждут покупателя, у него имеется телохранитель, поскольку он везет с собой очень крупную сумму денег.
Корбини вставил себе сигару в рот:
– Но как же получилось, что этот человек до сих пор не явился ко мне?
Видимо, он был этим огорчен.
– Потому что вы живете на борту «Подсолнуха», а бумага, на которой написано донесение, была с изображением «Красного цветка». Наш человек наверняка не обладает достаточным уровнем культуры, чтобы использовать все имеющиеся у него данные. Это просто жулик и не более того.
– Но он мог обойти все суда, спрашивая месье Корбини.
– Нет, поскольку Заваттер написал: клиент, не упоминая имени. Вопрос предосторожности. По правилам он не должен был даже пользоваться вашей бумагой…
Заваттер почесал подбородок.
– …но в данном случае я не буду ставить ему в вину эту ошибку.
– А я, я ставлю ему в вину то, что он не написал мое имя заглавными буквами!– завопил Корбини.– Имя, возраст, объем талии, приемные дни. Тогда этот человек был бы уже здесь.
– Это нежелательно,– сказал я.