застарелый перелом руки, постоянно ноющий при перемене погоды. Да много чего было за тот год.
Ара помолчала немного и добавила почти шепотом:
– Именно с ним я впервые познала ласку мужчины.
– И что дальше? – сухо спросила я, уже слегка утомленная длинным монологом орчихи. Такое чувство, будто она мне всю свою жизнь захотела пересказать. Лучше бы сразу мораль истории выложила, куда меньше времени бы потратила. – Ты помогла ему сбежать?
– Нет. – Ара покачала головой. – Владыка в конце концов обеспокоился судьбой младшего брата и нашел его при помощи магии. Отряд карателей, посланный для его освобождения, вырезал все мое племя. Я не погибла по чистой случайности: Ниэль успел загородить меня от лучников в последний момент. Стрелять в брата Владыки не осмелились.
– И тогда уже ты попала в рабство?
– Не угадала. – Ара покачала головой. – Меня оставили на пепелище нашего селения. Накануне зимы, без припасов, еды и крова над головой. Неделю я хоронила сородичей, хоронила сама, без какой-либо помощи. А Ниэль уехал. Уехал, ни разу не оглянувшись назад.
Орчиха замолчала, глядя на темный лес. Капли дождя стекали по ее лицу, но я была почти уверена, что к ним примешиваются и слезы. Пауза тянулась и тянулась. Мне казалось кощунством первой нарушить ее. Любые слова сейчас прозвучали бы глупо и нелепо.
– Я выжила, – наконец глухо проговорила Ара. – Выжила, несмотря ни на что. Только небо знает, как мне удалось пережить зиму. Я не имела права погибнуть, потому что внутри меня уже теплилась новая жизнь. А на исходе весны, когда Гворий уже родился, Ниэль вернулся. На коленях умолял простить его.
– И ты простила? – Я не сумела сдержать нотки негодования в голосе. – После всего случившегося? После гибели всех твоих родных?
– Ради любви иногда идешь на странные и страшные вещи. – Ара печально поджала губы. – Мы прожили с Ниэлем долгую жизнь, и за все это время он ни разу не предал меня вновь. Но иногда… Иногда сомнения опять и опять начинают терзать мою душу. Правильно ли я поступила, когда простила его? Когда научилась ради любви жить среди эльфов, терпеть оскорбления, бросаемые в спину, и открытое пренебрежение? Понятия не имею, Тефна. Но одно знаю наверняка: без него я бы погибла. Умерла, как только нашла бы Гворию новую семью.
И вновь тишина окутала нас плотным коконом. Лишь скрип ветвей над головой, шелест опадающих листьев и негромкое рокотание далекого грома.
– Пойдем в замок. – Ара первой прервала молчание. – Пойдем, Тефна. Мой сын идиот, как это ни печально осознавать. Он еще не понял, что любовь не приемлет даже малейшего обмана. Гворий на самом деле очень боится за тебя, но не осознает, что делает больно, когда пытается все решения принимать самостоятельно, не спрашивая на то твоего мнения и позволения. Конечно, ему всю жизнь вдалбливали, что легче всего добиться желаемого через приказы. Что власть не любит сомнений и не допускает колебаний. Поэтому он поступил так.
– Но мне надоело это! – глухо рявкнула я. – Надоело, что я всегда обо всем узнаю последней. Что мною пользуются, разыгрывая, словно козырную карту. Неприятно чувствовать себя лишь марионеткой. Рано или поздно подобное перестаешь прощать даже любимому, пусть даже он клянется, что делал все лишь во благо тебе.
– Понимаю. – Ара кивнула. – Осталось, чтобы он понял это. Если, конечно, уже не слишком поздно.
Я не знала, что ей ответить на последнюю фразу. Мне надоело постоянно прощать и подставлять вторую щеку для удара. Что бы там ни задумал Гворий в свое время, он в первую очередь должен был поставить меня в известность, поскольку это напрямую касалось моей жизни. И если полуэльф до сих пор не осознал ошибок – то это уже его проблемы, а не мои.
– В любом случае мой сын не стоит твоей простуды. – Ара легонько потянула меня за рукав. – Пойдем, Тефна. Я ни в коем случае не оправдываю Гвория, но мне будет очень жаль, если ты заболеешь. День осеннего равноденствия уже через неделю. Поверь, к этому событию нужно быть в полном здравии.
Первой, кто встретил меня в замке, была Рашилия. Она укоризненно всплеснула руками, увидев меня: мокрая, взъерошенная и очень злая.
– Ни слова! – предупредила она, когда я скинула промокший плащ прямо на пол. – Ноги в руки – и в купальню. Ее уже хорошенько прогрели к твоему приходу.
Я не стала протестовать, чувствуя, как начинает першить в горле. Ара права, заболеть сейчас будет совсем некстати. Кому нужна простуженная сопливая кошка, благо если воспаление легких не схвачу?
Через час, пропарившись до ломоты в костях и сменив промокшую одежду на теплое платье и длинные шерстяные гольфы, я чинно восседала в своей комнате, потягивая обжигающе горячий травяной отвар, в который чья-то щедрая рука от души плеснула сладкого медового ликера.
Когда в дверь постучали, я лишь устало вздохнула и плотнее завернулась в громадную пушистую шаль, пожертвованную мне доброй Рашилией. Не хочу никого видеть! Ни Шерьяна, ни тем более Гвория. Кстати, еще вопрос, кого сильнее не хочу видеть.
– Тефна, можно войти? – послышался из коридора голос Рикки. Я уныло вздохнула. Ему-то что от меня надо? Но с другой стороны, встреча с ним – наименьшее из зол. По крайней мере, он участия в затее Гвория не принимал.
– Не заперто, – отозвалась я и угрюмо насупилась, постаравшись придать себе злобный вид. Авось увидит, испугается и сбежит.
Рикки приоткрыл дверь и осторожно просунул в комнату голову. Сначала огляделся, словно убеждаясь, что я не собираюсь бросаться бутылками, и только потом появился полностью.
– Как себя чувствуешь? – спросил он, несколько смущенно переминаясь с ноги на ногу и не торопясь подходить ближе.
– Паршиво, – флегматично проговорила я, грея о кружку руки. – С чем пожаловал?
– Я просто хотел сказать, что действительно не знал о затее Гвория. – Рикки сделал крошечный шажок вперед: – Ты мне веришь?
– Верю, – почти сразу сказала я. Уж очень подавленный вид был сейчас у пасынка. – Но это ничего не меняет в отношении Гвория и Шерьяна. Подлостью было проворачивать такую авантюру, прежде не поставив меня в известность.
– Ты права. – Рикки серьезно кивнул. – Но, насколько я понял, произошла чудовищная ошибка. Если бы ты не залезла тогда ночью в кабинет Гвория, то ничего бы не произошло. Эти записи предназначались не для тебя, а для шпиона Владыки, если бы последний не поверил рассказу Дории и захотел перепроверить ее информацию. Все было сделано для того, чтобы утечка произошла без сучка без задоринки. Вместо нормальных охранников у дверей – раздолбаи и лоботрясы. Караульные в коридорах предупреждены, что ни в коем случае не стоит поднимать тревогу.
– Гворий знал, что Дория работает на Виррейна? – Я задала вопрос чисто по привычке, уже зная, каким будет ответ.
– Конечно. – Рикки пожал плечами. – По-моему, это стало очевидным уже тогда, когда она призналась, кто именно накинул на нее сеть повиновения.
– Почему тогда Гворий так жаждал получить записи обратно? – Я устало откинулась на подушки и прикрыла глаза. – Ты сам видел, в каком он был бешенстве.
– Я испугался за тебя, – вмешался в разговор кто-то третий.
На пороге стоял Гворий. Рикки не закрыл за собой дверь, поэтому полуэльф без проблем вошел в комнату, не спрашивая разрешения.
Я нахмурилась. Открыла было рот, собираясь потребовать, чтобы Гворий выметался ко всем вурдалакам, но не успела произнести и слова.
– Я на самом деле испугался за тебя, – продолжил полуэльф, небрежным жестом обрывая мои возможные возражения. – Испугался, что ты поверишь этой чуши. Испугался, что возненавидишь меня. Понадеялся, что ты не успела прочитать записи, вот и вознамерился вернуть их себе, пока не стало слишком поздно.
– Ты был прав в своих опасениях, – проговорила я, разглядывая что-то поверх его головы, лишь бы не утонуть в его лживых прозрачных глазах.
Полуэльф скривил уголки губ в подобие улыбки. Кинул косой взгляд на Рикки, и тот сразу же
