придумать. Хуже нет, чем такие ситуации… Деньги могут быть к не в коммерческом банке. Тогда где? Стась сказал: „Обеспечил дочь“. „Обеспечил“ как-то не вяжется с наличкой, отданной из рук в руки. Скорее всего, деньги куда-то вложены, они работают. Если не в коммерческий банк, то в государственный… Или же… Или они лежат в сейфе какого-то нотариуса. Все может быть. Приехали! Яузский… Номер двадцать второй, двадцать четвертый, так, двадцать шестой! Заезжаем».
Белый «Москвич» с маниакальным упорством торчал у него перед носом, и Сергей Павлович понял, что парень едет туда же, куда и он.
— Очень приятно… — пробормотал он, затормозив позади белого «Москвича», — соседями будем.
Он выбрался из машины и зашел в ближайший подъезд. Изучил номера на почтовых ящиках. Номера кончались на десятой квартире. «Значит, восемнадцатая — в соседнем подъезде», — сообразил Сергей Павлович. Он вышел из подъезда и увидел странную картину. У соседнего подъезда топтался тот самый парень из белого «Москвича». В руках у него был грандиозный, перевитый розовыми лентами букет, а в глазах — страшная тоска и беспросветное уныние. Парень упорно смотрел на верхние этажи дома, словно надеясь, что ему подадут оттуда какой-то ободряющий знак. Наконец он решился и прямо-таки ринулся в подъезд. Сергей Павлович последовал за ним.
'Надо же, как волнуется! — с какой-то светлой завистью думал он. — Что там за девушка его ждет? Красоты, наверное, неземной или нрава ангельского. Стоп, а куда это парень идет? — опомнился вдруг он. — На этой площадке — пятнадцатая и шестнадцатая, на следующей — восемнадцатая. Ох ты боже мой!
Надо притормозить!' Сергей Павлович остановился на площадке и с замиранием сердца глянул вверх. Парень стоял перед квартирой с номером 18 и, судя по всему, никак не решался позвонить.
'Как интересно! — подумал Сергей Павлович. — Не к мамаше же он пришел! Имеем, значит, жениха. Да еще влюбленного жениха. Вот это нехорошо… Я почему-то надеялся, что девушка будет одинокая, кроткая, послушная.
Что-то не нравится мне все это… А, решился все-таки, позвонил! Ну-ка, как тебя встретят, дорогой мой? Веником по морде? Нет, вроде не веником. Взяли цветы…'
Сергей Павлович прислушался, и ему удалось уловить девичий голос, нехотя приглашающий молодого человека войти. «Ему не очень-то рады, судя по голосу, — подумал он. — Ясно, девушка с приданым, ей можно и поломаться».
Сергей Павлович снова посмотрел на часы и решил, что имеет смысл немного подождать.
Больше всего ему хотелось понять, как; далеко зашло дело у дочери Стася с этим нерешительным молодым человеком. Сергей Павлович спустился, отпер машину и настроился на долгое ожидание.
Глава 7
— Познакомься, мама… — бормотала растерянная Юлька. — Это вот Женя…
— Очень приятно, — сдержанно ответила мать, — Надежда Сергеевна.
Женя поклонился и тоже выдал какую-то стереотипную, приличествующую моменту фразу. Вид у него был жалкий.
— Юля, предложи гостю кофе. — Надежда Сергеевна держалась с достоинством и прохладцей, и Женя, почуяв это, совсем сник.
Юльке оставалось только удивляться: 'Надо же, какая наглость! Человек вчера меня изнасиловал, а сегодня явился прямо домой…
Если он опять заговорит о женитьбе — убью!'
— Пойдем, напою тебя, — хмуро пригласила она в кухню мнущегося у порога Женю. — Растворимый пьешь?
— Конечно! — Женя явно обрадовался возможности скрыться с глаз Надежды Сергеевны. Она кивнула Жене, наградила: его дежурной любезной улыбкой и ушла к себе в комнату, прикрыв дверь. — Может, пойдем к тебе? — предложил Женя, оглядев их крохотную кухню.
Юлька воинственно вздернула плечи.
— Вообще-то ты должен был дождаться, пока я сама тебя приглашу, — отрезала она. — А мне что-то не хочется…
— Юля, я пришел извиниться за…
— Понятно, букет цветов — и дело в шляпе! — усмехнулась Юлька. — Ловко ты делаешь дела…
— Ты плохо обо мне думаешь… — Женя робко присел на табуретку. — Я совсем не думаю, что дело в шляпе… Боюсь, что оно уже никогда не будет нигде…
Юлька с грохотом поставила чайник на плиту. Она старалась не встречаться с ним взглядом и стала смотреть в открытое окно.
Отметила машину Жени и стоящий неподалеку от нее темно-зеленый джип. На плите закипел чайник, воды в нем было на донышке.
— Я помогу тебе, — вскинулся было Женя, но она усадила его на место:
— Сиди, уж кофе-то я тебя напою.
Она налила кипятку в чашки, бухнула туда кофе и сахар и со стуком поставила чашку перед Женей:
— На!
Отошла к окну и закурила. Вот мужчина вылез из джипа, вот он принялся прохаживаться взад-вперед перед машиной. Повертел шеей, поднял и опустил руки, делая некое подобие зарядки. Потом опять залез в машину, оставив дверцу открытой. Юлька обернулась и глянула на Женю:
— Считай, что я тебя простила. Что я могу, в самом деле? В суд на тебя подать? Так папа тебя отмажет.
— Папа вышвырнет меня из дома, если узнает, — раздался тихий голос в ответ. — Мне так стыдно…
Они помолчали. Юлька внимательно разглядывала его повинную голову, мятый от пота воротничок рубашки, покрасневшие от бессонной ночи глаза и понимала, что говорить ей с ним совершенно не о чем. «Если я сейчас выставлю его, — подумала она, — может случиться так, что больше никогда с ним не увижусь. А не увижусь, так никогда не узнаю, что хотел сказать про него тот мертвый мужик в Соляном переулке… Ведь ничего хорошего он мне явно не сказал бы. Зажигалка… Ведь был он там! Я нахожусь в одной кухне с убийцей. Не могу в это поверить, ну вот хоть тресни!»
— Будем молчать? — глухо спросил Женя, поднимая голову и глядя на нее.
— А о чем нам говорить? Пей свой кофе. Можешь курить. Потом попрощаемся, и ты уйдешь.
— Это все? — в ужасе спросил Женя. — Юля, не надо так, прошу тебя.
— Что, мама заругает?! — вспылила Юлька. — Маме твоей я понравилась, да? Не хочет терять такую невесту для сыночка? Это ты мне вчера заливал?! Да не понравилась я ей, я же видела! И тебе я не нравлюсь.
— Не правда!
— Не нравлюсь! — упорствовала Юлька.
«Что это я ору? — упрекнула она себя. — Ведь я сейчас с ума сойду, если не выложу ему все начистоту. Была не была, все равно больше не увидимся… Если он правда убийца, на то ведь есть милиция. Ну, бросится он на меня, так люди же вокруг. Заору, мама прибежит, или высунусь а окно и позову того мужика из джипа, у него дверца открыта, он меня услышит», И она решилась. Отступив поближе к окну и наметив в спасители обладателя зеленой машины, Юлька выложила свой козырь:
— Ладно, не убивайся так! Слезами горю не поможешь. Вот ты говоришь — «так и будем молчать»… А как мне не молчать, если я о самом главном у тебя спросить не могу.
— О самом главном? — медленно проговорил Женя.
— Ну да. — Юлька почувствовала холодок в1 груди и незаметно выглянула в окно. Джип был на месте, были еще бабки на лавочках, но их она не брала в расчет. — О самом главном не могу спросить. И ты прекрасно знаешь о чем.
Она замолчала и уставилась на Женю. Он, в свою очередь, не отрываясь смотрел на нее остановившимися глазами.
— Так ты… — пробормотал он, — так ты все знаешь?
— Все! — подтвердила Юлька.
— Это ужасно, — раздалось в ответ. — Это просто кошмар.
