– Я буду есть ланч тайно. За колонной. Можно подвинуть туда столик?
– Да, наверное… – неуверенно сказала девушка, – сейчас я уточню у менеджера.
Она скрылась за дверью с надписью «Stuff Only». То ли пошла разговаривать с менеджером, то ли звонить в психиатрическую лечебницу. Я осторожно выглянула из укромного угла. Антон сидел лицом к входной двери, что существенно осложняло мою благородную задачу. Однако он действительно был поглощен разговором, поэтому не заметил моего появления. Напротив моего мужа сидела молодая женщина, я хорошо могла рассмотреть из укрытия ее розовую кофточку с геометрическим рисунком. У собеседницы Антона была длинная тощая шея и светлые волосы, собранные в небрежный узел. Где-то я эту шею уже видела… Однако кофточка и растрепанный узел никого не напоминали. Донесся смех Антона и мерзкое хихиканье его патлатой визави. Я метнулась обратно в угол.
Появилась Валентина с лысоватым молодым человеком в пиджаке. Его глаза были холодны и излучали неприступность.
– К сожалению, правила нашего ресторана, установленные дирекцией, не позволяют произвольно переставлять мебель, – сообщил он, разглядывая меня с нескрываемой неприязнью.
– Хорошо, хорошо, – торопливо зашептала я. – Тогда я сяду вон в том углу, за пальмой.
– Столик за фикусом заказан, – сухо доложил лысый.
– Но там нет таблички! – возмутилась я.
– Ну и что. За этим столиком обедает наш постоянный клиент, он скоро придет, – стоял на своем менеджер.
– Не кажется ли вам, что вы неприветливы с посетителями? – сердито зашептала я.
– А не кажется ли вам, что вы странно себя ведете? – не растерялся лысый. – В мои обязанности входит обеспечение спокойствия и психологического комфорта наших посетителей, и я не уверен, что ваше присутствие не скажется плачевно на душевном равновесии кого-то из них.
Антон с растрепанной теткой громко засмеялись. Я даже услышала, как он сказал: «Ты просто кокетка!»
Валентина и лысый молча ждали, когда я уберусь, грозно заслонив собой вход в зал.
– Ну, хорошо, – сдалась я. – В принципе, все, что мне нужно, я уже знаю.
И, уничтожив злобных работников общепита взглядом, я быстренько выскользнула на улицу.
В половине четвертого тружеников пера и клавиатуры начали впускать обратно в помещение редакции. Все проверили, бомбу не нашли. Ганс разослал по корпоративной почте сообщения, что обнаружили муляж на первом этаже возле комнаты, где хранятся краски и инструмент для грядущего ремонта. «Многие верят», как сказала бабушка героя из фильма «Формула любви», когда дурила головы соседям, что статуя материализовалась в Марью Ивановну. Да это и не имеет большого значения – был ли муляж злоносной бомбы или то лежали в полиэтиленовом пакете сменные портки рабочего-таджика с соседней стройки. Важно, что надоели эти радости «одного из самых безопасных городов мира». Так с гордостью однажды отрекомендовал Москву Антон, описывая столицу знакомому американцу.
– Маша, вы придумали, что будете советовать читательнице, которая подозревает мужа в измене? – поинтересовалась Марина, просматривая план следующего номера журнала.
– Конечно. Я посоветую ей развестись.
– Вы хотите разрушить семью? – строго посмотрела на меня выпускающая.
– Семья разрушилась, когда муж стиснул любовницу в жарких объятьях, – сказала я. – А развод – это формальность, необходимая для того, чтобы юридические бумаги отражали истинное положение вещей.
– Маша, если бы вы внимательно читали основной текст, то обратили бы внимание на то, что женщина вовсе не хочет разрушать семью и лишать детей отца.
– Если отец – лживая сволочь, то будет лучше, чтобы его модель поведения не стала примером для детей.
– Он не лживая сволочь, а оступившийся. Он достоин жалости и мягкого порицания. Нужна косметическая операция, а вы предлагаете ампутацию.
– Лучше ампутацию, – отозвалась со своего места Лидочка, – и желательно ампутацию члена.
– Глас народа, – заметила я.
При слове «член» хихикнула из-за своего монитора Надюха.
– Лидочка не глас народа, – возразила Марина. – Лидочка – сторона пострадавшая в брачных битвах, поэтому она необъективна. Маша, я дам вам контакты с психологом из службы семьи и брака, проконсультируйтесь с ней. Возможно, она предложит оригинальную идею.
Почтовая программа сигнализировала, что пришло новое письмо. Это было письмо от Катьки из Германии. Она с новорожденным вернулась из госпиталя, оба здоровы и счастливы, о чем Катерина и рада была сообщить.
«Пересматривала наши фотографии с Нового года, – писала дальше Катька. – Какие же большие у вас дети! Неужели и мой кроха будет таким? Да, ты слышала новость? Помнишь Алину, которая была у нас вместе с франкфуртскими друзьями? Она разводится с мужем – встретила принца своей мечты. Что делается в мире, что же делается…»
И я вспомнила тонкую длинную шею из ресторана «Премудрый пескарь». Точно такая же шея, только вид спереди, маячила напротив меня за праздничным столом в Новый год. Это была шея Алины, мелкозубой ящерки со светловолосой фигой на затылке. Просто сегодня эта фига приняла более ветреные формы, распушившись тонкими волосенками вокруг головы. Принца своей мечты, говорите, встретила?..
Глава 14
Жизнь требует перемен!
У Варьки на картинах все толстые – и люди, и звери, и предметы, и цветы. Больше всего мне нравились толстые Варькины кошки, особенно полосатые и рыжие с картины «Завтрак на траве». Этими кошками потом иллюстрировали детскую книжку в одном известном издательстве. А недавно Варька начала рисовать толстых пеликанов, совершенно очаровательных, огромных, как летающие саквояжи, с гигантскими клювами-мешками, откуда выглядывают толстые лоснящиеся рыбы.
Теперь Варька три раза в неделю работает в зоопарке – пишет целую серию картин про пеликанов. В кафешке рядом с пеликаньим павильоном у нее столик, который служащие просят посетителей не занимать. Говорят, каждый час художница здесь курит и кофе пьет – отдыхает.
Мы с Гришкой пошли в зоопарк. Формально – в гости к тете Варе, по-настоящему – я пошла советоваться. Мне всегда недоставало Варькиной уверенности в себе, ее убежденности в собственной правоте, а теперь, когда мои мысли заняты семейной катастрофой, мне просто необходим совет решительного умного человека.
Самое прекрасное в московском зоопарке – это, пожалуй, цена входного билета. Хотя зверухи тоже ничего. Вот у кенгуру из сумки выглянул детеныш.
– Малыш, – обратила я Гришкино внимание на детеныша, – помнишь, мы читали, что кенгуренок сидит в сумке у мамы?
– А почему он не вылезет? – спросил Гришка, пытаясь удержаться на цыпочках, чтобы получше видеть.
– Он еще беспомощный.
– Мама, а я когда был маленький, я сидел у тебя в животике?
– Да.
– Ты меня съела? – подозрительно посмотрел на меня сын.
– Нет, ты просто там зародился.
– А игрушечки ты мне тоже ела? Солдатиков, рыцарей и кораблик. Мне же там было скучно, в животике.
Прямо сюжет для триллера, честное слово. Беременная женщина поедает солдат, потому что думает, ее будущий сыночек хочет играть в войнушку. В результате женщина сходит с ума и убивает своего мужа. Похоже, возвращаемся к старому сюжету…
– Нет, Гриша. Я не ела солдатиков. Ребенок, который сидит в животике, еще очень плохо видит. Даже если бы я съела для тебя пластмассового рыцаря, ты бы его вряд ли разглядел.
– Мама, а это птица киви?
