Для каждой свиньи, для волка и для стрекозы. Сейчас она раздаст вам слова. Я желаю приятно провести время. Встретимся на вечеринке!

Он радостно сжал свои веснушчатые ручки в кулачки, широко улыбнулся и покинул наше собрание. После его ухода воцарилась тишина. Только тяжело дышала Лидочка и мерно капала в чашку валерьянка корректора.

Наконец Сусанна Ивановна откашлялась и, пересчитав бумаги из тоненькой розовой папки, сказала:

– Корпоративная вечеринка – это не добровольное мероприятие. Это такая же работа, как подготовка очередного номера журнала. Прошу отнестись со всей серьезностью. Ганс был столь добр, что сам распределил роли… Сейчас я вам раздам слова…

Помнится, во втором классе подмосковной школы, где я постигала грамоту, широко практиковалась такая форма обучения, как чтение детских пьес по ролям. Обычно действующих героев было немного, а читать нужно было всем, по очереди. Распределения ролей ждали как Голгофы. Если кому-то доставалось озвучить реплики Бабы-Яги, то пропала перемена – засмеют. Подозреваю, что Ольга Прохоровна – наша учительница – знала об этом и нарочно назначала лешими и кикиморами самых несимпатичных ей учеников.

– Итак… – приступила Сусанна Ивановна, перелистывая бумаги, – старший поросенок, который построил домик из соломы…

Мы замерли.

– …Марина, это ваша роль.

Выпускающий редактор поперхнулась чаем.

– Второй поросенок, который построил домик из хвороста… Так… Это у нас Надежда.

Надька скроила недовольную рожицу:

– Почему я поросенок? Я уже три дня как на диете…

– Младший поросенок, самый умный и трудолюбивый, – продолжала главный редактор, не обращая внимания на реакцию коллектива, – Лидия… Да, Лида, это ваша роль.

Лидочка побагровела и задышала, как астматик.

– Волком у нас будет, как вы, наверное, все догадались, Денис.

У меня отлегло от сердца, молодой усатый верстальщик хищно оскалился.

– Еще у нас есть две стрекозы. Это, судя по записям Ганса, Маша и Инна Владиславовна.

– Кто? – пискнула корректор.

– Я понимаю, что вы хотите спросить, – голосом классной дамы сказала Сусанна Ивановна. – Вы хотите спросить, откуда в сказке о трех поросятах взялись стрекозы. Объясняю: Ганс был столь добр, что переписал Михалкова, чтобы никому не было обидно. Количество действующих героев, вы сами понимаете, должно равняться количеству сотрудников журнала «Галя».

Инна Владиславовна всхлипнула.

– Единственное, что я могу для вас сделать, – продолжила Сусанна Ивановна, – дать вам роль стрекозы, которой не нужно петь.

– Минуточку, – встрепенулась я, – выходит, что роль второй стрекозы, которая с какого-то ляду поет, достанется мне?

– Маша, у вас совсем недавно прошел испытательный срок. На вашем месте я бы не спорила, – сухо бросила начальница. – Инна Владиславовна, вернемся к вашей стрекозе… Здесь буквально несколько невинных реплик. Крылья и пачку вам выдадут. А вот поросятам придется делать себе пятачки из папье- маше самостоятельно.

Лидочка закашлялась.

– Да, из папье-маше, – строго повторила Сусанна Ивановна. – И желательно, чтобы все пятачки были в одном стиле.

– Я не выйду на сцену в свинячьем пятачке, – взбунтовалась Надька.

– Еще как выйдете. Это лучше, чем в балетной пачке и с крыльями на проволоке.

– Я согласна выйти голой, только не петь, – взмолилась я.

– Можете обговорить свое дивное предложение с Гансом, – язвительно предложила Лидочка. – Мне кажется, вам легко удастся его убедить.

– Что вы хотите этим сказать? – возмутилась я.

– Ничего такого, что не было бы ясно и без моих слов, – невинно ответила Лидочка.

– Лида, перестаньте, – вмешалась Марина, – не затягивайте это удовольствие. Всем пора домой, у всех семьи.

– Как вам не стыдно бить по ране? – Лидочка вскочила и, истерически заломив руки, выбежала из комнаты.

– Марина, вы действительно зря так, зря… – укорила Сусанна Ивановна. – Вы же понимаете, что Лида сейчас все разговоры о семье воспринимает как намек на свой развод.

– Девушки, я есть хочу, – подал голос Дениска, – не пора ли нам пора?

– Вы можете быть свободны, только возьмите свои слова. Я имею в виду, слова волка. Там тоже что-то про еду, вам это будет близко. – Сусанна Ивановна передала Денису распечатку.

Я тоже молча протянула руку и получила розовенькую бумажку вместо стандартной белой. Внизу стояло бредовое четверостишье, которое мне предлагалось петь со сцены.

Я милая стрекозка,в густом лесу живу,веселых поросятокя до смерти люблю.

К метро мы шли с Надькой. Мало того, что она сегодня в той кофточке, которая расстегивалась до пупа (бедный Дениска!), так к вечеру Надюха еще сломала молнию на брюках. Штаны падали, через каждые пять метров Надька отбегала за придорожные палатки и, хихикая, подтягивала их, пыталась зафиксировать. Все зря. Осознание того, что она может в любую минуту оказаться без порток посреди улицы, похоже, страшно ее возбуждало, и она веселилась неудержимо, говорила фривольности и бежала резвым галопом. Я подумала о том, какие чувства появились бы у меня, если бы сломалась моя молния. Думаю, сначала я бы выругалась про себя, потом два раза вслух, а через пятнадцать минут просто взяла такси и поехала бы домой на машине, злая и противная.

Гришка встретил меня традиционным вопросом:

– Мама, а ты мне че купила?

– Ниче. А как же любовь? Просто так, без подарков?

– Мама, мне надо купить самокат. И самурая. И еще пистолет. И такого робота синего. И короля. И Фродо еще надо купить. И эльфа…

– Ага. А Лив Тайлер папе не купить? С сиськами и с ушками. Не купить, нет? Пойди, папу спроси…

Антон смирно сидел на диване, в руках держал детскую книгу – видать, только что читал Гришке. Посуда вымыта, в вазе – не поверите! – букетик жухлых подмосковных розочек. Образцовый семьянин, пример для подражания. С чего бы это?

Однако не все предусмотрел. Например, забыл надеть Гришке трусы. В результате сопливый ребенок ходит по квартире в хлопчатобумажных колготках на босу попу. Колготки висят сзади трогательным мешочком.

– Мама, как называется это? – Гришка нарисовал на листочке круг, разделил пополам. Получилась натурально попа.

Что ему сказать, чтоб не погрешить против истины и при этом не обидеть его творческие искания?

– Спроси папу, – говорю.

Антон благодушно улыбнулся. Ни дать ни взять – мечта приличной женщины. Я не стала вступать в контакт ответной улыбкой, сделала лицо неприступной леди и ушла на кухню ставить чайник. Гришка побежал за мной.

– Мама, мама, я убил моль!

Мой сын легко переходит от одной темы разговора к другой. Для него главное – выплеснуть как можно больше эмоций на того, кто пришел, и кого он, искренний маленький человек, ждал. Присмотрелась – и правда: на ладошке распростертый шерстеед в бежевой пыльце.

– Фу, пойди в ванную вымой руки.

– Нет, я ее утоплю.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату