– Мам, ну мам… – ныл Гришка, – мне твой будильник спать мешает…
Рыжий кот, утеряв всякий стыд, запрыгнул на кровать и потерся головой о мою голую пятку, выглядывающую из-под одеяла.
Послышались полушаркающие шаги свекрови:
– Мария, ты не заболела?
– Нет, конечно, – пробубнила я, силясь выкопаться из одеяла, – не имею такого права.
Мария Петровна шумно понюхала воздух в спальне:
– Маша, а где Антон?
– Он уже уехал, – моментально, не задумываясь, соврала я. – А вчера очень поздно вернулся.
– Бедный мальчик, – покачала головой свекровь, – все работает, работает. Не высыпается совсем. Вставай уже, Маша. – И свекровь, скроив недовольное лицо, удалилась.
Антон позвонил, когда я засыпала мясистые зерна «Арабики» в кофемолку.
– Маша, я сейчас все объясню…
Кто бы сомневался! Классическая фраза.
– Хочешь, я сама все придумаю, – сказала я, пнув очень кстати подвернувшегося кота.
Тот прижал уши и ретировался в коридор.
– Только не начинай! – предупредил Антон.
– Не начинать чего?
– Истерик, – деловито ответил Антон. – Они совершенно беспочвенны.
– Это подозрения бывают беспочвенны, истерики обычно необоснованны.
– Не буду спорить, ты же у нас художник слова.
– Итак, – я крепко прижала крышку кофемолки к ее краснобокому телу, – ты потерял мобильник…
– Откуда ты знаешь? – опешил Антон.
– У меня третий глаз, – сообщила я, на всякий случай бросив взгляд в маленькое зеркальце, которое висело в кухне возле похабного календаря с котятами. – А еще ты познакомился с удивительным человеком.
– Не с женщиной, – тут же уточнил Антон.
– Ну, какая же она женщина. Женщина – это ординарно, она – фея и принцесса. Она – само совершенство.
– Маша, я просил не начинать! – В голосе Антона послышались нотки неподдельного раздражения.
– Или не так… Ты спасал товарища, который попал в беду. Например, выбросился в Москву-реку с десятого этажа, предварительно выпив крысиного яду.
– Не яду, а водки, что, впрочем, почти одно и тоже, – поправил Антон. – И не выбросился, а упал случайно. И не в реку, а в клумбу напротив мэрии. И это бы еще ничего, но он нагрубил милиционеру, попытавшемуся поднять его с этой клумбы. Короче говоря, вспомнили студенческую юность – попали в милицию. – И муж засмеялся весело и радостно, как двоечник-первоклассник, которого старшие курящие товарищи признали за своего.
На кухне возникла Мария Петровна, вся в бигудях и в волнующем жабо.
– Вы куда-то собираетесь? – насторожилась я, забыв про Антона.
– Сегодня конференция по обмену опытом с молодыми преподавателями истории и литературы, – сообщила свекровь с таким видом, как будто помнить эту чушь – моя прямая обязанность.
– Мария Петровна, а как же Гришка? Он кашляет…
– Машенька, – входя в роль матроны, передающей бесценный педагогический опыт, медленно произнесла свекровь, – я вырастила Антона без бабушек и тетушек. И вообще я никогда ни на кого не надеялась.
В такие минуты мне отчаянно хочется ее задушить. И мне кажется, что технически сделать это несложно. Несмотря на бодрый вид и все еще активный возраст, Мария Петровна представляется мне простым объектом для удушения. Впрочем, если начать немедленно здесь же, на кухне, то, возможно, придется преодолеть некоторое сопротивление, а вот если подождать, пока она уснет, то при помощи обычной подушки можно сотворить настоящие чудеса.
– Я надеюсь, ты понимаешь, Маша, – продолжала между тем свекровь, поправляя печенинки на блюде, чтоб лежали симметрично, – что обижаться на меня не следует.
– Ну что, вы, – процедила сквозь зубы я, – давно уже перестала на вас обижаться.
– Вот и хорошо, – медово улыбнулась Мария Петровна и уплыла в ванную.
За окном сгущались серые тяжелые тучи, как пить дать – к сильному дождю. На плите зашипел, завонял и выплюнул порцию коричневой жижи на блестящий бочок турки мой утренний бодрящий кофе. Я взяла турку за черный хвост и с чувством опрокинула содержимое в раковину.
Мобильный телефон няни Кристины не отвечал. Пришлось звонить полногрудой Ангелине и петь сладкую песню о ее незаменимости. Ангелина была сдержанна в ответах:
– Да… Нет… Даже и не знаю… Мне так неудобно добираться вечером домой… У вас там парк…
– Антон вас проводит, – решилась я на крайние меры, здраво рассудив, что вполне могу пожертвовать гулящим мужем. Какая теперь разница.
Я надеюсь, сегодня наш герой-любовник соизволит добраться после работы домой без заходов в милицию или по бабам. Почему бы ему не пожамкать няню в парковых кустах, от этого хоть польза семье будет.
– Ну ладно, – согласилась та. – Скоро буду…
– Не опаздывайте, пожалуйста, моя свекровь через полчаса уходит, – попросила я.
Осталась одна радость в жизни – физкультура по утрам. Несешься словно лошадь по движущимся ступенькам эскалатора и чувствуешь, как целлюлит из задницы плавно перемещается в мозоли на пятках.
Из-за переговоров с Ангелиной я опаздывала на работу, поэтому мчалась не разбирая дороги, не глядя на людей. Сейчас уйдет редакционная маршрутка от станции метро, только пукнет на прощанье колечком выхлопного газа – и уйдет. А следующую ждать полчаса, не меньше. Или идти пешком до редакции, что приятно в хорошую погоду, а сейчас, наверное, дождь: навстречу идут мокрые люди с капающими полузакрытыми зонтами.
Подземный переход длинный, с низким потолком, темный и сырой, как катакомба в Великую Отечественную. В таких прятались враги народа и государства – попеременно. Народу много, всем жарко, все потные и воняют. Все бегут, как будто вместе собрались догнать мою маршрутку. Вдруг авангардные ряды где-то там далеко впереди притормозили – оказывается, прямо по курсу глубокая лужа с Каспийское море. Пока я тряслась в метро на улице прошел сильный ливень.
– Я не умею плавать, – сердито говорит дама в платье в горох, мокрая юбка которого нежно облепила ее кривые ноги.
Шутки шутками, а воды выше щиколоток. И не обойти никак: затопило, похоже, весь переход. Мне в моих тряпичных шлепанцах-полосках в лужу ну совсем нельзя. Вдруг заметила, что сбоку, прямо из чрева стены хлещет серая звонкая вода, рядом с источником болтается на толстом проводе самодельная розетка… Много лет назад учитель физики пытался мне что-то объяснить насчет электропроводимости, не припомню точно что. Но чувствую, надо делать отсюда мокрые ноги, и побыстрее. Путь один – в обход, в составе группы идущих на железнодорожную платформу. Однако и тут дорогу преградили мутные лужи. Делать нечего. Закатала штаны, сказала тихо неприличное слово и ступила в холодную тяжелую воду…
– Девушка, а это дорога куда? – Веселый румяный мужик с полосатой сумкой попытался меня обогнать, заглянуть в лицо и прочитать в нем участие.
– Это? Это дорога в мир!
И ведь даже не выругалась, вот что значит – книжек в детстве начиталась: то про д’Артаньяна, то про доктора Паскаля, да еще про этого… Мастера с его Иешуа.
– Девушка, а можно с вами? – не унимался мужик, бодренько семеня рядом.
– Куда со мной? – рассердилась все-таки я.
– В мир… – Лицо спутника принимает жалостливое выражение, бровки собираются к переносице, сжимая кожу в розовую упитанную гармошку. – Понимаете, я не местный… Если я опоздаю, у меня вся жизнь разрушится.
