— Послушай, парень, — Щерба не глядя ткнул сигарету в керамическую пепельницу. — Мы оба — профессионалы. Нет такой разведки в мире, в которой начальники приказывают своим людям умирать. Мне это известно. Понимаешь, если в течение ближайших десяти минут ты не ответишь на этот вопрос — единственный, гарантирую, — то ты уже не нужен. Никому не нужен. Я спущу тебя тут же, на месте, не консультируясь с начальством. Или сдам полякам — те разорвут тебя на части. Ты убил моего коллегу, подонок.
— Я никого не убивал.
— Заткнись! — рявкнул Щерба, обрушивая кулак на стол. — Что бы ты сделал со мной, пристрели я твоего друга? А? Говори, сука!
— Как можно признаться в том, чего не знаешь?
— Я не верю тебе. Ты врешь!
— Что мне сделать, чтобы вы поверили?
— Кто был старшим в вашей группе?
— Не было никакой группы.
— Кто те люди, с которыми ты работал?
— Я их не знаю. Мы встретились три дня назад.
— Где?
— В Варшаве.
— Точнее!
— На Маршалковской, возле цветочного магазина.
— Как вы узнали друг друга?
— Пароль… — Вшола недоуменно пожал плечами.
— Имя старшего?
— Я не знаю. Один из них — он назвался Пржесмицким — приказывал мне. А тот вовсе молчал.
— Его настоящее имя?
— Не знаю.
— Какую разведку он представляет?
— Если я не знаю его настоящего имени, как, объясните, я могу быть в курсе подобных дел?
— На какую разведку работаешь ты?
— Я не имею никакого отношения к разведке, пан майор. Я голландец. Мое имя Нехемия Риспайс. И я никого не убивал, пан майор. Мой приятель по пабу сказал, что можно неплохо заработать. Дал мне билет до Варшавы и пароль к человеку, в распоряжение которого я должен был поступить. Вот и все, пан майор.
— По мокрому, выходит, не работаешь?
— Я этого не говорил, пан майор.
— Ты — наемный убийца?
— Нет.
— Хочешь сказать, обычный уголовник?
— У нас в Голландии это называется иначе…
— Ты был на советском корабле в Гдыне?
— Был.
— Вместе с Пржесмицким?
— Да, пан майор.
— Ты видел, как он убил там двоих?
— Нет. Мне было приказано стоять на палубе.
— Что потом?
— Он вышел вместе с таможенником и женщиной. Велел мне прикрывать их отход к машине.
— Что произошло у ворот порта?
— Пржесмицкий пырнул охранника ножом и засунул его в багажник.
— В чем заключалась твоя работа?
— Прикрывать действия Пржесмицкого.
— А таможенник? Что было с ним?
— Его оглушили. Во всяком случае, в машине он был без сознания.
— Что вы сделали с обоими?
— Зарыли в лесу.
— Где именно?
— Точно сказать не могу. Километрах в двадцати от Гдыни.
— Как вы расстались с Пржесмицким?
— Мы закопали машину…
— Где?
— В лесу, метрах в ста от дороги… Я могу показать это место.
— Что потом?
— Потом Пржесмицкий дал мне деньги и велел поскорее сматываться.
— Ты приехал в страну с оружием?
— Нет, пистолет мне дал тот… Пржесмицкий. Так было обговорено еще в Амстердаме. Когда мы разошлись, я вернул пистолет.
— Какая марка?
— «Беретта».
— Значит, их было трое, так?
— Да. Пржесмицкий, другой и женщина.
— Куда они пошли?
— Честно говоря, пан майор, в тот момент меня больше заботила собственная шкура.
— То есть ты не видел?
— Мне показалось, что они направились в сторону шоссе.
— Тогда почему ты решил пробираться лесом?
— Мне нет до них никакого дела, пан майор. Я хотел лишь заработать свои три тысячи баксов. И все. В нашем деле за лишние расспросы запросто можно перо в бок схлопотать. Так что у каждого — своя дорога. Мне показалось, что возвращаться к шоссе опасно. И я пошел лесом.
— У тебя была карта?
— Карта была у Пржесмицкого. Я еще раньше приметил на ней мельницу. Думал, доберусь как-нибудь до нее, а там видно будет…
Вшола умолк. Щерба нащупал сигарету и вновь закурил.
В кабинете воцарилась гнетущая тишина.
— Откуда ты знаешь русский? — очень быстро спросил Щерба.
— Мать у меня русская.
— Как она попала в Голландию?
— После войны. Была в концлагере. Оттуда ее вытащили англичане. В сорок шестом она вышла замуж. В пятидесятом родился я.
— Как фамилия матери?
— Родина. Екатерина Васильевна Родина.
— Откуда она родом?
— Из Молодечно. По-моему, это в Белоруссии.
— Адрес в Амстердаме?
— Чей?
— Твой.
— Я живу у подруги.
— А мать?
— У матери свой дом.
— В Амстердаме?
