попал к Пономареву, продюсеру «Сплина».
– Случайно попал?
– Нет, не случайно, передали. Альбом ему понравился – и все закрутилось.
– То есть нужно просто отдать мою кассету Пономареву?
– Ну да, я его хорошо знаю.
– Откуда?
Пришлось все-таки вкратце рассказать историю «Би-2». Маня, царапая татуированного скорпиона (на прощание нас покусали неопознанные египетские насекомые), молча выслушала. Я ожидал если не оваций, то по крайней мере такого же благосклонного приема, как после баек о Копперфильде и Плетневой. Не тут- то было. Непредсказуемая Маня фыркнула на весь салон:
– Подумаешь, «Би-2»! Гении в белых тапочках! Не буду я крутить роман ни с Левой, ни с Шурой.
– Ты тише, тише...
– Они мне, если честно, вообще не в кайф. А что касается продюсера Пономарева, – певунья наконец понизила голос, – не отдам я ему свою кассету. Не люблю ни «Сплин», ни «Би-2». Не нравится он мне как продюсер, врубаешься?
– Ну да, – еле сдерживаясь, сердито пробормотал я. – «Наши люди в булочную на такси не ездят».
– Это ты к чему?
– Ни к чему. Выпить мне надо.
– Выпей, что ж. Давно ты, кстати, не цитировал из Гайдая.
– Родиной запахло.
– Ты не дуйся. У меня идея появилась. Во-первых, не забывай, с Пономаревым пришлось бы делиться. И сильно делиться.
– Ох, Маня, Маня! Со всеми придется делиться.
– С тобой нет.
– В каком смысле?
– Я тут подумала, мыслишь ты концептуально. Почему бы тебе не совместить обязанности пресс-атташе и моего продюсера? Ну хотя бы временно.
– Ты серьезно?
– Абсолютно.
– Я, честно говоря, плохо в этом соображаю.
– Ничего, подучишься.
– А почему со мной не надо делиться? Я у тебя и так бесплатно пресс-секретарем работаю.
– Потому что все в семью, дурачок, все в семью!..
Самолет начал снижение. Мы не стали дальше выдумывать героев-любовников для нашего пиар- романа, но вдруг вспомнили о реальном «герое», о настоящем. О Димке-Звере.
– Как ты думаешь, Мань, он еще в Москве?
– Боишься?
– За тебя.
– Думаю, уехал. Кто там без него баранов будет резать?
– Каких баранов?
– Это его основная обязанность в семейном бизнесе – поставка баранов и их ликвидация.
– Ему это в кайф.
Я представил веселенькую картинку, если бы не ОМОН: лежу на полу кухни, связанный по рукам и ногам скотчем, ресторатор с оккультным лицом точит свой маньячный бебут [21] народным способом – о бутылку...
– Я думаю, Мань, тебе прямо сегодня нужно переезжать ко мне.
Певунья нервно поскребла скорпиона на лопатке.
– Не, пока не буду. Все-таки есть опасность, что Зверь тебя до сих пор пасет. Он коварный тип, мстительный.
– А тебя он не пасет? Может, у твоего подъезда околачивается!
– А я и к себе не собираюсь. У подружки поживу.
– У какой подружки?
– У той, которая компьютер мне обещала, из колледжа. Как раз и аранжировками наконец займусь.
Я пожал плечами. Я был совершенно спокоен после ее слов «...все в семью, дурачок!» И расстались мы легко – церемонным поцелуем в губы. Ну как нормальные супруги, не бравирующие на людях своей близостью.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Я проснулся, по египетской привычке, рано. Золотистый подарок Мавра показывал восемь часов каирского времени. Сдуру набрал мобильный Мани. Шуршание-шипение на том конце:
– Я сс-плю-уу...
– Ну спи, невеста.
Вечером, в аэропорту, я все-таки подстраховался – попросил Женьку из «Петровки, 38» осмотреть двор, подъезд, прилегающие окрестности. Следов Зверя не было. Поутру еще раз высунулся в окно с отцовским биноклем.
– «Ох, красота-то какая! Лепота!» – процитировал я и тут же вспомнил о своем заброшенном исследовании.
Перед отъездом в Египет я успел отправить на «Мосфильм» список актеров и письмо с просьбой разрешить покопаться в архиве. Гаянэ, с которой мы тогда разговаривали, оказалась на месте. Связь была великолепной – я слышал, как соскребают последний снег с крыши над ее головой.
– Все подписали, но услуги у нас платные, – сказала Гаянэ. – Отбор личных дел, подготовка справок. И так далее.
– Господи, зачем это? Мне просто не хочется народ беспокоить. Давайте я сам приеду и все найду.
– Сами вы ничего не найдете. Мы тут искали девушку, актрису, по одному фильму, а нашли в другом.
– Как так?
– Она поменяла фамилию, когда вышла замуж.
– Понятно. Но вы знаете, мне личные дела, вся эта бюрократическая муть, извините, не очень нужна.
– А что вам нужно?
– Какие-нибудь воспоминания, случаи на съемках «Операции „Ы“.
– Ну вы даете! Вы когда-нибудь нанимались на работу? Какие в личных делах воспоминания?
– А что, в архиве только личные дела и есть?
– Ну нет. Биографические справки, творческие карточки. Альбомы фотопроб, сценарии.
– Вот это уже горячее!
– Мы вам все покажем, документы подготовят к завтрашнему дню. Но вы платить-то будете?
– Буду, буду я платить.
– Очень хорошо, – проговорила Гаянэ. – Да, и вы знаете, я еще раз уточнила: старика-алкаша с фразой «Огласите весь список, пожалуйста!» действительно играл сам Леонид Гайдай.
– И слава богу! Расходов меньше. Одни расходы, господи!
Положив трубку, я, честно говоря, выматерился. Не плюнуть ли вообще на этих гайдаевских персонажей? Второстепенные, а стоят, наверное, немалых денег! «Видали, как покойники стреляют?» – как правильно заметил Куравлев-Милославский в «Иване Васильевиче». Я начинал это исследование, чтобы не чувствовать себя простым газетным червем. Но сейчас есть Маня. И самовыражаться я могу аж в трех главных ролях: продюсера, пресс-атташе, мужа, наконец.
Я посмотрел на свое щетинистое отражение в трюмо. Продюсер! Где деньги, продюсер? Где взять хотя бы штуку баксов на ее первые пять песен?
Странное дело, от вчерашнего спокойствия не осталось и следа. Но тут позвонила Маня:
– Прошвырнемся по магазинам?
