и цвету. Есть курицы махонькие, кругленькие, как шарики, к земле прижатые. А есть, наоборот, длинноногие, вытянутые, словно жирафы...
Тут раздался фальшивый визг тормозов, и шофер заорал что есть мочи:
– Ты куда же, сука, прешь?
Предсмертный всхлип тела под колесами. Белое лицо тараторки – белее белых леггорнов [37] , о которых он сам с минуту назад и рассказывал. Малобюджетный ужастик в трех шагах от «Мосфильма». Оставляя кровавый след за кормой, мы свернули направо, к шлагбауму перед студией. Тараторка безостановочно матерился. Перестал только тогда, когда я сунул ему 100 рублей.
– Жалко котяру, – выдохнул он, рассеянно промокая лоб купюрой. – Хотя это опять же как посмотреть: вон у меня вчера соседский кошак, Барсик, двух фаверолей [38] в клочья разодрал. А тут еще под колеса лезут... Ненавижу котов!
Я усмехнулся и двинул в отдел пропусков «Мосфильма». Проскочил через охрану, вот и архив. Не был здесь всего пару дней, а кажется, месяц пролетел. Если вспомнить старую метафору: концентрация событий в эти дни была просто запредельной, как у Джойса в «Улиссе».
Архивистка Елена пила свой неизменный чай с сухариками. По установившейся традиции я поцеловал ей ручку. Извинился, что не пришел тогда, когда Маня огорошила своим отъездом в Уфу (ну, Елене, конечно, сказал другое – завис у зубного). Документы «Операции „Ы“ уже ожидали меня на столе в „гимнастическом зале“. В картонных коробках бумаги шуршали все так же – словно змеи. Все было по-прежнему, чинно и спокойно, как в колумбарии.
Поначалу я уткнулся в бухгалтерские счета. Всегда интересно узнать, кто сколько деньжат отхватил за свою работу. Гонорары были просто «голливудские»! Владимир Басов, к примеру, за роль «сурового милиционера» получил 263 рубля. Юрий Никулин за Балбеса – 371 р. 55 к., Вицин за Труса – 327 р. 99 к., Виктор Павлов за роль Дуба («Экзамен для меня всегда праздник, профессор!») и Михаил Пуговкин (Прораб) – 55 р. 50 к. и 44 р. 53 к. соответственно. А вот и мои второстепенные персонажи. Владимир Владиславский (Завскладом) обогатился на 130 р. 48 к. Для эпизодической роли, впрочем, недурно. Переплюнул в этом смысле и Пуговкина, и Павлова. Мария Кравчуновская заработала за Бабулю 67 р. 37 к. Других своих подопечных я в бухгалтерских бумажках не обнаружил.
Под руку попалась творческая карточка Марии Александровны Кравчуновской: темно-коричневая картонка, напоминающая разделочную доску. Разделывали, начиная от корней. Родилась в 1898 году. В двусмысленной графе «фигура» – полная, «цвет волос, глаз» – седая, серые. Карточка, похоже, заполнялась на излете карьеры Марии Александровны. Заслуженная артистка РСФСР, в театре с 1923 года, в кино – с 1938-го. Ставка за съемочный день (я только не понял – на протяжении всей жизни или тогда, на «излете»?) – 16 р. 50 к.
В театре, во 2-м МХАТе, Кравчуновская играла бабку в «Овраге», мальчишку в «Бабьих сплетнях». В Театре Станиславского – некую Мотю в «Машеньке». В кино, кроме фильмов Гайдая, роли в картинах «1919», «Ленин в 1918 году», «Карнавальная ночь» и др.
«А где бабуля?» – как вопрошал у Шурика Трус. Информации было негусто.
Та же история с Владимиром Александровичем Владиславским. В творческой карточке скудные сведения. Родился в Киеве в 1891 году. Русский, рост средний, цвет волос седой, глаза – серые (все как у бабули божий одуванчик). Дополнительная информация: имеет низкий баритон. Народный артист РСФСР. Работал в Малом театре, играл Юсова в «Доходном месте», Мамаева – «На всякого мудреца довольно простоты», Землянику в «Ревизоре». В кино – роль некоего Лаврова в «Адмирале Нахимове», сыщика в «Якове Свердлове», Либермана в популярной картине «Далеко от Москвы». Нина Павловна Гребешкова, помнится, говорила, что Владиславский «...все больше иностранцев, немцев и шпионов играл. Такой вот у него был типаж». Интересно, Либерман – это немец или шпион?
Умер В. А. Владиславский в 1970 году.
Только я заглянул в карточку Владимира Иосифовича Раутбарта (Профессор), Маня позвонила на мобильник.
– Привет. Звоню тебе, звоню.
– Неужели?
– Что неужели?
– Я мобильник не выключал.
– Ну не знаю. Обрыв на линии. Как там мамка?
– Уехали с Ксюхой в больницу. С утра. – Я разговаривал подчеркнуто холодно.
– Она не слишком себя это... буйно вела?
Я покорябал ногтем творческую карточку Профессора. Хмыкнул.
– У меня денег на мобильнике не хватит, если начну рассказывать. Тут такое было – про «мертвую руку», про брата Антона...
– Ну да, известная страшилка. Сильно испугался?
– Прямо в штаны наложил.
– Поэтому такой важный и суровый?
– Не только. Ксюха кое-что про тебя рассказала. Интересное, очень.
Маня вздохнула, но как-то с хохотком.
– И ты пьяной Ксюхе поверил?
– Да не была она особо пьяной. В том-то и дело.
– Ох эта сестренка. Ревнивица моя. «Ядро ревности – отсутствие любви», как сказал один концептуальный философ. Ладно, приеду, все тебе объясню.
– А когда ты приедешь?
– Скоро. Послезавтра.
Я почувствовал, что лед, скопившийся у меня под языком, медленно, но верно тает.
– Послезавтра? А как же запись?
– Запись была вчера, ну и сегодня еще. Что тут долго мучиться. Да я уже большую часть записала. Четыре песни.
– Ты давай, давай. Потому что я по клубам звонил – там без материала и разговаривать не хотят. Клевый материал-то?
– Убойный.
– «Я бросаю мужа, этого святого человека со всеми удобствами!» – глупо хихикнул я, пакуя свое раскаяние в очередную гайдаевскую цитату.
– Не поняла? Тебя плохо слышно.
– Говорю, уже и фишки про тебя придумал. Про питона. Про близорукого Сезанна. Суперфишки!
– Ну хорошо, хорошо. Приеду – расскажешь.
– А вечером иду к Бурлакову, – определился я напоследок. – Отслеживать путь Земфиры.
Целую, пока, скоро приеду, приезжай скорей.
С небывалым подъемом я читал затем творческую характеристику В. И. Раутбарта. Будто пословицы Даля с похмелья (впрочем, про себя, про себя). Ставка за съемочный день достигала у актера 20 рубликов (заслуженный артист РСФСР, как он относился к дискриминации по половому признаку – скажем, с тем же званием М. Кравчуновская – Бабуля получала за съемочный день всего 16 р. 50 к.?). Родился Владимир Иосифович в 1929 году в Николаеве, рост 183 см , вес – 80 кг . Цвет волос – шатен, глаза серые. «Профессор» – а образование 10 классов, в графе «специальность» странная формулировка: «актер по опыту работы». Зато умеет танцевать. В Театре Пушкина играл председателя колхоза в пьесе с названием – обхохочешься – «Свиные хвостики»... Тут я действительно громко расхохотался. Даже Елена Прекрасная встрепенулась и прибежала. Взгляд настороженный. Я чуть не приобнял ее на радостях. Чудом сдержался, галантно поцеловал ручку.
– Извините за смех. Все нормально. Огромное вам спасибо за все. Наверное, эти документы мне больше не понадобятся.
– Значит, закончили работу? – вежливо улыбнувшись, спросила архивистка.
Я хотел сказать что-то пафосное, как в фильмах про комсомол или забайкальскую стройку: мол, да нет же, реальная работа только начинается! Но отделался по привычке цитатой из Гайдая:
– «Начинаем действовать без шуму и пыли по вновь утвержденному плану».
