1926 году.
Интенсивный перекрестный допрос, которому подверг Мальчика Британский директор CID, потерпел неудачу, а медицинское обследование показало, что он болен гемофилией. Эдмонд вспоминает, что дело дошло до самого короля Георга V, но «его величество… отвергало всякую возможность того, что молодой человек мог быть царевичем».
Имелось и несколько других Алексеев, но наиболее известный из них до сих пор живет, и хорошо живет, на Лонг-Айленде, в Нью-Йорке. В отличие от большинства самозванцев, он, по крайней мере, окружен настоящей драмой и настоящей тайной.
В Нью-Йорке Алексей появился холодным рождественским днем 1960 года после того, как он пересек Европу от Востока до Западного Берлина, выдавая себя за полковника Михаила Голеновски, работающего в польской разведке. Он был принят как важный перебежчик, имеющий ценную информацию. После того, как старший чиновник ЦРУ признал эту информацию «на сто процентов точной», Конгресс принял специальное решение — дать ему американское гражданство.
Но вскоре после прибытия в Америку Голеновски изумил всех, в том числе и ЦРУ, требуя, чтобы его называли «Алексеем Николаевичем, наследником русского императорского престола, царевичем, русским Великим князем, главой императорского дома».
По своему обычаю, Нью-Йорк принял Голеновски радушно, как только Нью-Йорк может это делать. Довольно долго он вызывал устойчивый интерес жителей, телевидение брало у него интервью, нью- йоркская газета «New York Daily Mirror» публиковала о нем статьи, как о наследнике русского престола.
В 1971 году мы долго договаривались с ним по телефону, и, наконец, встретились… Он оказался плотным человеком спортивного сложения с большими, как у моржа усами. Он отказался от телевизионного интервью с нами и сказал, что он все уже рассказал в письмах, разосланных президенту Генеральной ассамблеи Объединенных Наций, ФБР, и юристам. Голеновски не привел ни малейших доказательств, что он совсем не польский перебежчик.
В 1974 году у нас был конфиденциальный разговор с чиновником из ЦРУ об этом человеке и он сказал, что «как и большинство перебежчиков, он производит противоречивое впечатление». Но появление Голеновски положило начало компании в Соединенных Штатах, развернутой с целью доказать, что все Романовы остались живыми.
В отличие от других компаний, эта добилась успеха в том отношении, что привлекла международное внимание исследователей, репортеров и авторитетных политиков в семидесятых годах требованием к властям Америки и Великобритании открыть секретные архивы, содержащие сведения о том, что все императорское семейство осталось живым после Екатеринбурга.
В феврале 1963 года, вскоре после появления на сцене Голеновски, госпожа Юджиния Смит из Чикаго пришла в контору нью-йоркского издательства «Роберт Спеллер и Сыновья». По словам Спеллера, она была не кем другим, как Великой княжной Анастасией, и девять месяцев спустя он издал ее мемуары.
В то же время журнал «Life» напечатал большую статью, рассматривающую ее претензии, с ее фотографией на обложке. Эксперты по почерку и антропологи сделали категорический вывод, что она не была младшей дочерью царя. В Лондоне мы, на свои собственные деньги, показали экспертам Скотланд- Ярда фотографии Анастасии и госпожи Смит, и попросили сравнить их. Сравнение категорически опровергло утверждения госпожи Смит.
Но Спеллер все равно продолжал считать, что она была настоящей княжной, и что Голеновски был действительно царевичем. В канун нового 1963 года он организовал встречу их обоих и сказал, что они узнали друг друга. Когда мы встретили Спеллера в 1971 году, он сказал нам также, что Великая княжна Мария жила в Польше, и дал нам ее адрес. Когда наш коллега в Варшаве нашел ее, она действительно призналась, что она была сестрой Голеновски и утверждала, что была Марией. Она показала нам фотографию своего отца «Николая II», и сказала, что она была вырвана из паспорта после его смерти в 1952 году. На снимке был бородатый старик в рабочей одежде, предположительно он был сфотографирован в то время, когда он работал вагоновожатым в Польше.
Мы показали этот снимок экспертам Скотланд-Ярда которые сравнили его с фотографиями подлинного Николая. Это вызвало у них удивление, и они сказали, что он не мог быть царем, но вполне мог бы быть польским вагоновожатым.
Нью-йоркское производство Романовых процветало в середине шестидесятых. Журналист Гай Ричардс написал целую книгу про Голеновски под названием «Представитель Империи», в которой он поддерживал сторону польского полковника.
Ричардс, семья Спеллеров, и другие жители Нью-Йорка объединились и образовали общество защиты Романовых, посвященное расследованию дальнейшей судьбы последней Императорской семьи.
К 1970 году их работа вылилась в следующую книгу Ричардса «Охота на царя». Книга утверждает, что вся семья была спасена, а на ее обложке был вопрос: «Должна ли быть переписана история?» Один серьезный рецензент в Великобритании, покойный Питер Флеминг написал об этом: «Эту книгу можно рекомендовать коллекционерам нелепостей… Нетрудно разглядеть то, что он [Ричардс] думает, что факт — это то, во что он хочет верить».
Единственно, что Ричардс хотел, — это убедить своих читателей, что существует секретное «Дело Романовых», которое хранится в Агентстве национальной безопасности, куда оно было передано из Государственного департамента. Основанием для этого он считал сообщение, отправленное из посольства в 1927 году под названием «Дело Романовых». Мы нашли этот документ и не нашли в нем никакой тайны, только бюрократическое объяснение, которое является только предположением.
Но и другие люди разделяли желание Ричардса верить в спасение семьи и вынесли миф в более высокие сферы. Спустя два месяца после публикации книги Ричардса в мае 1970 года, член британского парламента задал вопрос премьер-министру Гарольду Вилсону, почему правительство скрыло документы о Романовых, противоречащие существовавшей 30-летней версии. Премьер-министр ответил, что все документы, касающиеся убийства Романовых, были открыты для публикации с 1966 года.
Членом парламента, задавшим этот вопрос, был Питер Бесселл, либерал, и для него этот вопрос явился стартовым выстрелом, давшим начало странной компании, целью которой была попытка доказать, что Романовы избежали смерти. Поскольку Нью-Йорк плохо знаком с историей, его слова упали на плодородную почву. По его словам, он был «историком, который провел обширное исследование европейской истории…»
Бесселл — худой мужчина с темным красивым лицом и решительным уверенным голосом, одевался он как лондонские консерваторы, а не как щеголи Нью-Йорка. Его близкий друг, тогдашний лидер Либеральной партии Джереми Торп, описал его нам, как «делового человека, лояльного и честного».
Спустя месяц, после того, как был задан вопрос о Романовых в парламенте, Бесселл отошел от активной политики, и занялся бизнесом, имея офисы в Лондоне и Нью-Йорке. В Соединенных Штатах он сблизился с Гаем Ричардсом, и посвятил много времени тому, чтобы разобраться в событиях, которые произошли в Екатеринбурге.
На рождество 1970 года он опубликовал статью на шести страницах в Лондонском «Observer», в которой утверждал, что было секретное дополнение к Брест-Литовскому договору, по которому большевики обязаны были освободить Романовых. Он не объяснил, откуда к нему попала эта потрясающая информация, но репортер «Observer» вспоминал, что Бесселл создал «атмосферу сильного запаха тайны».
27 апреля 1971 года в Нью-Йорке он опубликовал статью, в которой категорически утверждал, что Романовы были спасены потому, что «я знаю, что официальные бумаги, принадлежащие бывшим Союзническим силам, доказывающие, что семья не погибла, недавно стали доступными для знакомства с ними исследователями версии спасения императорской семьи».
Позже Бесселл вкратце рассказал нам, что ему разрешили доступ к официальным документам с помощью и с одобрения его друга Генри Киссинджера. Он видел эти документы в Белом Доме и в Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке. В следующие два года Бесселл говорил, что ему разрешили посмотреть бумаги, и он сделал сто страниц «пометок» с фотокопий или оригиналов. Он неоднократно утверждал, что документы должны быть вскоре опубликованы, в соответствии с программой рассекречивания президента Никсона. Этого не случилось.
В мае 1973 года Бесселл настоял, чтобы к делу подключился Джереми Торп. Торп потребовал на
