уже лыка не вязавший, на гитару сел. С фатальными для инструмента последствиями. Тогда они стали петь а капелла. По словам моего молодого приятеля, получалось очень душевно и здорово, только собака на соседской даче выла, мешала, зараза. А еще одни соседи-дачники вызвали наряд ППС, решив, что кого-то убивают.
Тут Гуров не выдержал, рассмеялся. Даже Виктор Алексеевич бледно улыбнулся.
– Пэпээсники приехали, – посмеиваясь, продолжал Крячко. – Трое человек и тоже с собакой! Но – даром, что менты – оказались нормальными, правильными парнями. Им налили, они выпили по сто грамм. Только водитель ихнего лунохода отказался. И собака тоже пить не стала, потому что сука она! А когда менты отвалили, у кого-то появилась идея начистить Паше рожу, чтобы на общественные гитары не садился. Только Паша оказался крепким парнем и сам кому-то в репу въехал, хоть кирной был в дупелину.
– Все это интересно и забавно, – пожал плечами Гуров, – но…
– Интересно будет сейчас! – остановил друга Крячко. – Все быстро помирились, поклялись в вечной дружбе и выпили за это дело еще по одной. Вот тут-то Паша-Кирдан стал безудержно хвастать. Дескать, они с ребятами провернули вчера та-акое дело! Только о деле – тс-с! – это секрет. Он обещал молчать, как жареный карась. Но по гитаре он каждому, кто здесь присутствует, тоже обещает купить. Не по простой, а по коллекционной. Не хуже, чем у Джона Леннона была. Если в среду все пройдет удачно. Дескать, к четвергу-пятнице денег у него будет немерено. И тогда он покажет, какая у него широкая натура и как он умеет дружить. Он тут всех в коньяке искупает!
– Ого! – насторожился Гуров. Виктор Покровский тоже сразу вышел из унылого ступора, глаза его заинтересованно блеснули, около рта появились жесткие складки. Лев наморщил лоб, изумленно поднял брови, что-то прикидывая. – Дело, значит, провернули в субботу. А бешеные деньги должны свалиться на Пашу сегодня-завтра? И «тс-с!». И «если в среду»… Любопытно…
– А я о чем?! – довольным голосом сказал Крячко. – Но это еще не все, что кот в зубах принес. Дело в том, что новые приятели пришлись Кирдану очень по душе. И он стал их всех поголовно агитировать: мол, присоединяйтесь, парни, к нашей тусовке! Это «Дети тумана» имелись в виду. Расписал яркими красками, как весело они проводят время. По словам тезки Виктора Алексеевича, был очень убедителен. Такое случается, когда и у оратора, и у слушателей по бутылке с хвостом водки во лбу сидит. Между делом упомянул Паша, что в ближайшую субботу состоится их очередная встреча. Здесь, совсем рядышком, на излучине Чертановки.
– Значит, послезавтра, – задумчиво произнес Гуров. – Все любопытнее!
– Точно! – подтвердил Станислав. – Сбор в десять утра. Паша уверял Виктора и всех остальных, что будет очень весело, интересно, даже турнир какой-то намечается. И вот я думаю, Лева, что стоит нам это мероприятие посетить. Так, втихаря. Не афишируя своего присутствия. Посмотреть на детишек поближе. Я уже приблизительно вычислил место их сбора.
«Да, – говорил себе Лев, пытаясь увязать то, что узнал и продумал сегодня сам, с рассказом Станислава. – Пожалуй, что стоит. Глядишь, и Пугачева там встречу, это умнее, чем искать его по всей Москве неизвестно где. И все же не дает мне покоя сегодняшнее убийство! Есть связь с нашим делом? Или нет?»
Он кивнул:
– Посетим. А еще нужно найти ту группу пэпээсников, что выезжала на вызов соседей, расспросить ребят о впечатлениях. Ты, Станислав, этим и займешься. Это какой район, Советский? Надо же, как это без переименований обошлись… Свяжись с тамошним РОВД. Может быть…
– Лев! – перебил его Покровский. – Я ведь, еще до того, как пакет с деньгами в форточку выбросил, сделал на мобильник десяток снимков. Осторожненько. Снимки в памяти, а на них практически все, кто был в вагоне. Если ты прав и в вагоне находился наблюдатель от похитителей, то…
– Что ж ты раньше молчал? – обрадованно спросил Гуров. – Срочно распечатать. И пусть Крячко пэпээсникам покажет – чем черт не шутит, вдруг опознают кого. Да и нам пригодится. На субботнем мероприятии.
Виктор Алексеевич стиснул зубы и, сжав кулак, крепко ударил им по ладони, еще и еще раз.
– Кого они могут опознать? – спросил Покровский изменившимся, хриплым от волнения голосом. – Разве что этого Пашу? Ты что же, Лев Иванович, окончательно уверился в том, что без «Детей тумана» дело не обошлось?
«Если бы только в этом», – невесело подумал полковник Гуров, а вслух сказал:
– Не окончательно. Процентов на девяносто. Слово «уверился» здесь не совсем подходит. Вот во что я совершенно не верю, так это в маловероятное сцепление маловероятных событий. Я просто знаю, что так не бывает. С чего бы так переполошилась Иконникова? Куда исчез Пугачев? Каким загадочным образом собирается резко разбогатеть Паша-Кирдан? Почему сегодня утром погиб дурной смертью Петр Забалуев, один из воздыхателей Иконниковой? Почему все эти непонятки возникли после прошлой субботы и каким-то образом связаны с «Детьми тумана», а не, скажем, «Орлятами Жириновского»? Нет, посмотреть на «детишек» вблизи необходимо. И поговорить с Сергеем Пугачевым, а если понадобится, то и с Марией Иконниковой. Еще раз, с более жестких позиций. После сегодняшних новостей у нас есть возможность сделать их более жесткими! Если эти разговоры принесут те результаты, на которые рассчитываю, а то, что оставили Виктору в ячейке на Курском, даст хоть какую-то новую информацию… Тогда ситуация изменится кардинально. Тогда у нас на руках появятся вполне реальные козыри.
– В игре против кого? – ехидно поинтересовался Станислав. – Кто наш противник, у тебя хоть предположения есть на этот счет?
– Пока не знаю. Но практика показывает, что козыри никогда не мешают.
«Хотя догадываюсь, – мысленно продолжил Гуров разговор с самим собой. – Но помолчу пока. Посмотрим, что ожидает Виктора в ячейке на Курском вокзале!»
Глава 16
Часом раньше встречи трех сыщиков на скамейке в церковном скверике состоялась еще одна встреча. Она была недолгой и очень нервозной. Мария Иконникова недолюбливала телят и хлюпиков, а Андрея Трошина она считала именно таким человеком, несмотря на его мощную фигуру и солидный вид. В чем-то она была права. Люди, как известно, бывают решительные и нерешительные. Первые принимают решения мгновенно, вторые могут колебаться всю жизнь, так ничего и не решив. Трошин относился ко вторым.
