год, если ничего не изменится, жалованье повысится в два раза.
Я помахал перед его лицом рукой, но ответной реакции с его стороны не дождался.
– Мне кажется, – сказал я советнику, – не стоило его так радовать. Надо было подготовить.
– Ничего страшного! – отозвался тот, щелкая пальцами перед глазами Мартина. – Скоро он придет в себя. А если мы ему каждый день будем сообщать по крохотной хорошей новости, то он привыкнет и станет ждать их даже тогда, когда мы все ему расскажем. Лучше уж сразу.
Щелк, щелк…
Мартин упорно не желал приходить в себя.
– Иван, пронеси перед ним курицу, – предложил советник, – вдруг оклемается?
На столе стояли тарелки с едой, и на главном блюде горкой лежали две здоровенные разрезанные курицы. Я подтолкнул Мартина к столу и сунул ему под нос окорочок. Парень, уловив запах еды, очнулся, глубоко вдохнул и шустро вцепился в него зубами.
– Тихо, тихо ты! – прикрикнул я, испуганно отдергивая руку.
– Садись, зубастый охотник, узнаешь, что такое домашняя птица по-царски! – радушно пригласил советник. Смущенный Мартин поискал ложку, после чего понял, что мы едим при помощи странных крохотных серебряных вил. – Садись, не стой столбом. А то повышу жалованье еще на пять монет!
Это оживило мальчишку. Он рассмеялся, решив, что мы все-таки шутим. Но упавший рядом на стол мешочек с деньгами вновь выбил его из колеи.
Я с укором поглядел на советника.
– Ну, вот такой я жестокий человек! – усмехнулся он. – Предпочитаю выложить правду полностью, какой бы горькой она ни была. Ладно-ладно, ухожу! Сам его приобщай к дворцовой жизни. Вы свои люди, и моя старческая помощь только во вред.
Выбрав куриную ножку и обернув ее салфеткой, советник с крайне независимым видом прошел мимо молчаливого стражника.
– Будешь? – спросил он. Стражник отказался. – Как знаешь!
Советник откусил приличный кусок и вышел из зала.
Мартин в который раз очнулся.
– Хватит столбенеть, – попросил я, – а то вместо обеда придется ужинать. Курица остынет!
– А вы…
– Мама родная… – перебил я. – Давай на «ты», договорились? Ты же мне жизнь спас, а теперь слова сказать не можешь! Что с тобой? Или ты становишься храбрым только тогда, когда тебе угрожает опасность? Держи, вот кружка с чаем, пей! И ешь!
Он кивнул.
– А это… – спросил он. – Ложки есть? Я вилами не умею…
– Что ты собрался есть ложкой? – заинтересовался я. – Из всего, что на столе, единственное, что ложкой можно есть, только подлива к курице. Если сумеешь соскрести ее с тарелки. Или ты предпочитаешь из кружки? И, кстати, это не вилы, а вилка.
– Для чего?
– Для вот этого. – Я проткнул картофелину, положил ее в свою тарелку и разломал на четыре части. – Как тебе?
– Я тоже так могу?
– Спрашиваешь!
Надо сказать, Мартин научился пользоваться незнакомыми для него видами столовых приборов даже быстрее, чем я в свое время. Я, кстати, до сих пор путаюсь среди одиннадцати различных ложек и вилок и потому с детства уговаривал отца издать указ, запрещающий подобное издевательство над голодными людьми: когда охота есть, не до выбора наиболее подходящей вилки.
Глаза Мартина горели от восхищения, и он, похоже, воспринимал возню с вилками-ножиками как некую игру, в которую играют богатые люди. Но все же ему, привыкшему к деревянной ложке, царские изыски были в диковинку, и он обрадовался, узнав, что птиц едят руками даже во дворце. Но, съев несколько кусков, Мартин с сожалением отодвинулся от стола.
– Не могу больше, наелся! – пояснил он.
– Желаешь угостить родных? – предложил вернувшийся советник.
– Конечно, желаю! – не раздумывая, ответил Мартин. Я обрадовался: наконец-то он перестал чувствовать неловкость. – А у вас есть вода?
– Кисель! – указал я на кружку.
– Поскольку ты стал слугой царевича Ивана, – добавил советник, – то обязательно приходи завтра – он покажет тебе дворец.
– Угу, угу! – промычал Мартин, не отрываясь от кружки с быстро убывающим киселем. – Конечно, конечно!..
Через час мы поехали в деревню: хотелось посмотреть на лица его родителей и соседей, когда они узнают новость о назначении Мартина.
Въехали – карета весело и громко позванивала колокольчиками, – и на дорогу высыпали все от мала до велика. Мартин показывал на домики и рассказывал, кто где живет, – получалось коротко, но
