именно то, что он сказал, но царевич идти по миру не имеет морального права. – Нам придется путешествовать по свету! А идти по миру – это нечто иное, в мои планы не входящее. И потом, для чего тебе молодильные яблоки – желаешь быть слугой у моих праправнуков?
– Не придирайся к словам, жадный аристократ! – рыкнул Мартин. – А вдруг нас не будет много лет? Я вернусь домой, когда волосы покроются благородной сединой, войду в дом, и что? Увижу Анюту-старушку с чугунной сковородкой в руках, которой она шлепнет меня по голове в отместку за десятилетия ожидания моего возвращения?
– Хм, – неопределенно высказался я. Мартин на фантазию никогда не жаловался и при желании вышибал слезу из самого толстокожего человека. Но здесь, похоже, ситуация на самом деле прогнозируемая. Он и рта не успеет раскрыть, как случится гулкое столкновение чугуна с его головой.
– А я ей в ответ, – продолжал Мартин, – скушай молодильное яблочко!
– В ответ? – переспросил я. – Можешь мне не верить, но после удара сковородкой ты скажешь в ответ совершенно другое! Если вообще что-нибудь скажешь.
– Я заранее надену ведро на голову, – уточнил Мартин, – а потом войду и предложу яблоко. Она съест его, помолодеет и…
– …и пойдет искать молодого жениха! – не сдержался я. – А тебе все равно сковородкой достанется.
– Почему?
– Чтобы годы ожидания ради свершения мести не прошли впустую!
– Ради такого яблочка я готова забыть что угодно! – раздался сверху девичий голосок. Мы вздрогнули от неожиданности и подняли головы. С крыши беседки на нас смотрел а Анюта. В ее руке было яблоко, которым она целилась в Мартина. – Я и ему разрешу откусить половину.
– Привет, Анюта! – поздоровался я.
– Ты что там делаешь?! – воскликнул Мартин. – Спускайся немедленно, а то упадешь!
– Как ты проскочила мимо охраны? – спросил я. – Они новенькие, о тебе еще не знают.
– Я рассказала им о своей роли в судьбе Мартина, и они меня сразу же пропустили. Даже автограф попросили!
– Автограф? – переспросил я. – Для чего им твой крестик?
– Между прочим, я умею читать и писать! – воскликнула Анюта.
– Я знаю, – улыбнулся я: кто, по-вашему, обучал ее грамоте? – Но когда-то ты именно так и подписывалась, помнишь?
– Погоди, Иван, – перебил Мартин. – Анюта, тебе от родителей влетит!
– В честь чего? – удивилась девушка. – Лови! Мартин поймал знакомую котомку.
– Я им сказала, что пойду за тобой хоть на край света! Вот!
Мартин разинул рот.
– И почему ты сказала это именно сейчас? – недоуменно спросил он.
– Мы немного поругались… – смутилась Анюта. – Из-за тебя поругались, между прочим!
– Я же ничего не делал…
– Вот из-за этого и поругались!
– То есть? – У меня возникло такое чувство, будто не улавливаю причинно-следственной связи в происходящих событиях. Срочно требовались подробности.
– Родители сказали: если Мартин работает во дворце, то почему вместо больших денег приносит исключительно большие яблоки? Выходи, говорят, за него замуж, и пусть нас обеспечивает!
– Прямо так и сказали?
– Угу, – кивнула Анюта.
– А при чем здесь они? – не понял Мартин. – Я же не смогу содержать всех твоих родственников, соседей и их друзей. – Потрясенный, он присел на краешек скамейки.
Известие о том, что хитрые родственники Анюты успели составить план использования его жалованья в личных целях, поразило даже меня.
– Что ты ответила? – спросил я. – Согласилась стать дояркой его кошелька?
– Фу, царевич, какой ты грубый! – нахмурилась Анюта. – Я поругалась с ними и ушла. Теперь у меня нет дома. Я пошла по миру.
– Ты не по миру пошла, а с ума спрыгнула! – воскликнул я. – Немедленно возвращайся домой! Родители не могут от тебя вот так взять и отказаться.
– Очень даже могут! – возразила она. – Я не родная дочь, а приемная. Не приношу деньги – зачем такая нужна?
– Я хорошо знаю их характеры, – заметил Мартин. – Мордобой помог бы стать им человечнее, но до их мозгов и кулаками не достучишься!
– Для таких случаев у нас есть палач с топором! – сухо сказал я.
– Не надо палача, – попросила Анюта, – Они все-таки меня растили. Пусть живут, но я не желаю их больше видеть! Лучше скажите: вы куда-то уходите? Возьмите меня с собой!
