когда и кто успел его пырнуть. Лезвие распороло кожу на левом боку и воткнулось в ребро, проделав в нем трещину, но это было все.
– Вот сантиметром выше, – жизнерадостно объявил травматолог, – и вы бы уже не спорили, идти вам в отделение или нет. Вас бы туда отвезли. Или сразу в морг. В церковь сходите – в таких случаях свечку ставить положено.
– Я атеист, – сказал Гуров.
Поскольку ничего слишком серьезного врачи у него не обнаружили, Гуров решительно настоял на том, чтобы ему немедленно была предоставлена свобода, и поспешил назад – в кабинет Шагина. Он был весь в бинтах и наклейках и чувствовал себя полным идиотом.
Оказалось, что в кабинете его уже полчаса терпеливо дожидается сержант Калякин. Он смущенно сидел на краешке дивана и рассматривал свои ботинки – похоже, громадного и самоуверенного Шагина он слегка побаивался. При появлении Гурова он с облегчением поднялся и протянул ему листок бумаги.
– Вот, товарищ полковник, – все, как вы просили, – сказал он. – Тут биография этого уркагана и его родственные связи. Его же в розыск не один раз подавали... Я могу идти? Или, может, еще что нужно?
– Спасибо, сержант, – сказал Гуров. – Можешь быть свободен. Кстати, а что твое начальство поделывает? Или Заварзин еще не появился?
– Только что подъехал, – равнодушно ответил Калякин. – Чего-то сразу заперся с Анисимовичем в кабинете. Не знаю, сейчас, может, освободился... А он вам нужен?
– Да нет, пожалуй, – покачал головой Гуров. – Пока без него обойдусь. А что, сержант – у вас в Накате не принято на вызова ездить? Цыгане чуть вашего сотрудника в собственном доме не грохнули, а у вас никто даже пальцем не пошевелил. Как это понимать?
– А бог его знает, – вздохнул Калякин. – Честно, не знаю, чего они сегодня... Могли бы хотя бы мне по рации сообщить. Хорошо, я как раз мимо проезжал. Конечно, один в поле не воин, но все-таки в чувство их маленько привел... Милицию они все-таки чуть-чуть опасаются, цыгане... А вы вот в гражданке были – это для них как красный цвет для быка. Да, нехорошо получилось! Обычно у нас такого не бывает – правда...
«Ну, положим!..» – хотел сказать Гуров, который имел совершенно противоположное мнение о том, что бывает и чего не бывает в Накате, но в этот момент затрещал телефон, и с телефонной станции сообщили, что на проводе Москва. Гуров поспешно схватил трубку, а сержант Калякин на цыпочках вышел из кабинета – в обществе главного врача и столичного полковника он чувствовал себя неловко, хотя, в принципе, ни в чем не был перед ними виноват.
– Здравия желаю! – обрадовано прокричал в трубку Гуров, услышав голос генерала – он не слишком надеялся, что удастся застать Орлова на месте.
– Это Гуров, что ли? – сердито прокричал в ответ генерал. – Ты чего такой довольный? Озадачил, понимаешь, и радуется! Насчет того, что просил, придется пока отложить. Министр считает, что следователя отсюда направлять нет оснований... Ну и что – убийство? Там должен следователь из Светлозорска подъехать – решайте на месте. Ты вообще-то откуда звонишь?
– Из больницы, – проворчал Гуров и раздраженно добавил: – Как это нет оснований? Убили свидетеля, убил милиционер – я же объяснял в прошлый раз...
– Объяснял-объяснял, – скороговоркой отозвался Орлов. – Мне сейчас с тобой дискутировать некогда – у меня важное совещание. Ты сделай вот что – скоренько подготовь отчет поподробнее и отправь его сюда по факсу...
– По какому, к черту, факсу! – сердито сказал Гуров. – Где я тут факс найду? Если тебе некогда, то срочно записывай – я диктую. На этого человека надо немедленно объявить розыск – он может быть причастен к смерти Подгайского. Пишешь?
– Секретаря нашел! – пробурчал генерал. – Так ты что – на сто процентов уверен, что это убийство?
– Убежден в этом, – коротко сказал Гуров. – Доказательств нет.
– Ладно, диктуй! – мрачно распорядился генерал.
Гуров заглянул в листок, который принес Калякин.
– Колобаев Антон Дмитриевич по кличке Смола, тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года рождения... – прочел он. – Четырежды судимый...
Когда он закончил, генерал сказал:
– Ладно, сейчас же отдам распоряжение, чтобы этим делом занялись. Но ты и сам шевелись поживее. Местные кадры подключай...
– Местные кадры... – начал Гуров, но тут же махнул рукой. – Ладно, это не телефонный разговор. Пойду факс искать. А ты, Петр, как только по Смоле что-то будет, распорядись, чтобы меня в известность поставили, ладно? Связывайся не через милицию, а через главного врача больницы. Вот его телефон...
Выслушав Гурова, Орлов засопел и не без ехидства сказал:
– Прописался, что ли, там? Поближе к бесплатному харчу?.. Ладно, будь здоров!
Закончив разговор, Гуров с сомнением посмотрел на застиранные рукава своей пижамы. Шагин хохотнул и предложил:
– А то оставайся! Полежать денек-другой тебе сейчас не помешает. Да и целее будешь... Знаешь, что я тут подумал? Вся эта история, по-моему, неспроста. Савинова специально отпустили – в расчете на то, что его цыгане сгоряча прихлопнут и он уже никому и ничего не расскажет. А заодно надеялись, что и приезжему оперу достанется – ведь ты же в любом случае должен был с Савиновым встретиться, верно? А если бы так вышло, то вообще красота – и виноватых, главное, нет. С цыган какой спрос? Наверное, ты и сам сейчас никого из них опознать не сможешь?
– Ты так меня без куска хлеба оставишь, – мрачновато пошутил Гуров. – Шерлок Холмс нашелся! Предполагать можно что угодно – жалко суд не все учитывает! Лучше верни мне имущество – лежать некогда, у меня там Крячко не кормленный...
Когда Гуров в отлично высушенном, но безнадежно испорченном костюме вернулся в гостиницу, его ожидал еще один сюрприз. Крячко в номере не было. Заодно исчез запасной костюм Гурова, в который он как раз рассчитывал облачиться. Не слишком презентабельный пиджачок Стаса висел в шкафу, а мятые брюки выглядывали из-под кровати. Но самое поразительное – документы Крячко и его табельное оружие тоже остались в номере! Причем пистолет самым бесхитростным образом лежал у Крячко под подушкой – слава богу, разряженный.
Ломая голову, куда мог отправиться его друг – легкомысленно бросив оружие и нарядившись в костюм с чужого плеча, заведомо ему великоватый, – Гуров спустился вниз и разыскал хозяйку гостиницы.
Милейшая Алевтина Никаноровна, испуганно косясь на его свежие наклейки, сообщила, что «товарищ Крячко» вернулся уже давно, но около часа назад за ним на «Мерседесе» подъехала роскошная дама и увезла с собой в неизвестном направлении. Судя по всему, Алевтина Никаноровна не лгала, и невероятная история с дамой и «Мерседесом» произошла на самом деле. Но что все это могло означать, Гуров, хоть убей, не мог придумать.
Глава 12
Гуров мог ломать голову сколько угодно, равно как и расспрашивать вероятных свидетелей – никто ничего внятного сказать ему не мог. Действительно, около гостиницы ненадолго останавливался «Мерседес» – то ли черного, то ли синего цвета, – но что это была за машина и откуда, никто не знал. Все сходились только в одном пункте – в Накате «Мерседесов» никогда не было.
Эта невероятная история чрезвычайно смутила Гурова. Он предчувствовал, что ничем хорошим исчезновение Крячко окончиться не может, и это предчувствие мучило его как зубная боль. Психологический дискомфорт усугубил и общее самочувствие – Гуров вдруг ясно ощутил себя человеком, которому набили физиономию и переломали кости. Вдобавок начали действовать успокаивающие лекарства, которыми его напичкали в больнице. Гуров махнул на все рукой и, совершенно обессилевший, завалился спать. Однако по каким-то неясным соображениям он предварительно тоже положил под подушку свой пистолет. Он больше не хотел никаких неожиданностей.
Пробуждение наступило гораздо раньше, чем ожидал Гуров. За окнами было еще совершенно темно, когда он услышал шкодливое поскребывание во входную дверь. Гуров резко сел на кровати, зажег настольную лампу и посмотрел на часы. Шел пятый час – утра или ночи, уже не имело никакого
