господин средних лет, с залысинами, с важностью на лице, в роскошном костюме – и прямо к нам. А вокруг «шестерки» так и вьются! Только тоже не простые, а каждый с виду вылитый дипломатический представитель! Держат марку, значит. Ну, и только этот важный меня увидел, как сразу улыбку с его морды сдуло, и он начал на мою даму орать – мол, кого это она привезла... Она, бедняжка, растерялась, залепетала что-то, а этот грубиян – р-р-раз ей по физиономии! «Где твои мозги? – кричит. – Это не Гуров! Я же тебе фотку показывал, дура!» Она пытается что-то сказать в свое оправдание, но этот тип ее уже не слушает и ко мне теряет всякий интерес. Его гориллы выворачивают мне карманы – ищут документы, значит – и ничего, естественно, не находят. Спрашивают – кто такой. Что мне делать? Сказать, что мы с тобой практически одно целое? Так ведь кто знает, может, они тебя извести хотят! Прикинулся шлангом – говорю, мол, командированный из Свердловской области, по делам приехал – минеральными удобрениями интересуюсь. А почему, спрашивают, Гуровым назвался? Да, говорю, женщина здорово понравилась, познакомиться надеялся, вот и сморозил. Тогда уже без слов меня ведут в какой-то подвал и там запирают. И сижу я там в холоде и голоде до темноты... А когда стемнело, меня посадили в машину и окружными путями вывезли подальше на шоссе. Там как следует отлупили, в канаву бросили и уехали. И самое обидное не то, что избили, а то, что били-то как-то не по-русски – без азарта, без ненависти – будто номер отбывали...
– Да, обидно! – с иронией сказал Гуров. – Мне в этом отношении больше повезло. Меня-то как раз по- русски били, хотя и цыгане. Самую малость нож в бок не загнали... Ну, это ладно. Как же ты сюда вернулся?
– А я попутку поймал, – объяснил Крячко. – Повезло. Какой-то парень покрышки сюда вез – он меня и подобрал. Рисковый парень! Это я еще своей рожи в тот момент не видел – сел в машину, как будто так и надо. Всю дорогу анекдоты ему травил – денег-то у меня не было, – а он даже ни разу меня ни о чем таком и не спросил. Я и думал, что у меня с мордой все в порядке. Это надо же! – он покрутил головой.
– Это тебе наука, – усмехнулся Гуров. – Жалка участь самозванца!
– Ну ты сказал! – возмущенно фыркнул Крячко. – У меня и в мыслях не было. Ляпнул механически. А потом надеялся информацией разжиться.
– Разжился? – спросил Гуров.
Крячко развел руками. Гуров встал и прошелся по комнате.
– Хорошо, хоть живой вернулся! – сказал он. – И на том спасибо. Да-а, неприятно вышло! Чертовски любопытно, что эти люди мне предложить хотели?
– А ты думаешь, они хотели? – скептически спросил Крячко. – Мне так не показалось.
– Хотели-хотели, – заявил Гуров. – Просто ты им, как говорится, кайф обломал. Вот видишь, оказывается, не костюм красит человека! Да, признаться, и не очень-то убедительно ты в нем смотришься. Твоя знакомая погорячилась, когда назвала тебя Джеймсом Бондом.
Крячко почесал в затылке и скосил глаза на измаранный, порванный костюм, в который был одет.
– Да нет, это сейчас костюмчик не смотрится – помялся немного, – добродушно сказал он. – Сначала-то ничего было...
Потрясение понемногу улеглось, и привычный юмористический настрой постепенно возвращался к Стасу. Гуров был чрезвычайно этим доволен, хотя в обычные дни частенько ругал друга за треп и несерьезное отношение к делу. Он-то прекрасно понимал, какое унижение должен был испытать сегодня Стас, став беспомощной жертвой каких-то самоуверенных подонков. Было очень важно, чтобы хорошее настроение как можно быстрее вернулось к нему.
– Ладно, что выросло, то выросло, – заключил Гуров. – Давай пока выкинем все это из головы. На поиски этой дамы и ее поместья нужно время. С цыганами разбираться – тоже сказка про белого бычка. Пожалуй, мы с тобой действительно поддержим Марию в поисках мужа. Надеюсь, она не перепугается насмерть, увидев сразу две такие рожи... Из нас ведь сейчас даже из обоих одного Джеймса Бонда не сложишь!
– Она женщина практическая, – заметил Крячко. – Ее рожами не напугаешь. А я вот насчет машины – на здешнюю милицию ты совсем, выходит, рукой махнул? В принципе, коллеги должны бы оказать содействие, а?
– Эти окажут, – мрачно ответил Гуров. – Не верю я Заварзину, понимаешь? Крутит он чего-то. Все, что касается гибели Подгайского, вызывает у нашей милиции какую-то странную нервозность и провоцирует на абсолютно неадекватные действия. Не могу сказать, что Заварзин занимается саботажем и укрывательством – прямых доказательств нет, – но очень хочется! Нет, как ты и предлагал, придется за помощью к общественности обращаться.
– Пожрать бы сначала! – мечтательно сказал Крячко.
– Придумаем что-нибудь, – обнадежил его Гуров. – У меня сейчас, например, простая, но ясная мысль мелькнула – к Марии пораньше наведаться надо. Уж тарелка щей у нее наверняка найдется! Только прежде нужно себя в порядок привести.
– Мне-то проще, – сокрушенно вздохнул Крячко. – Моя одежда вон под кроватью валяется – целехонькая! А у тебя и тот костюм и этот... Разрушен, можно сказать, имидж!..
– Ничего, у меня еще тот, первый остался, – сказал Гуров. – Брюки, правда, слегка в смоле испачканы, но пиджачок еще хоть куда.
Глава 13
Рассвет получился серым и унылым. Дождь, правда, уже не шел, но низкие тучи, проносившиеся над поселком, были до предела насыщены влагой. Густой туман цеплялся за верхушки сосен и медленно сползал на крыши поселка. Было сыро и холодно.
Приготовления к походу уже заканчивались. Учитель Фомичев, испуганный и сонный, возился в моторе своего «Москвича», изредка беспокойно поглядывая на ожидавших его оперативников. На самом деле его больше волновали собаки, которые топтались возле своей хозяйки, жарко дыша и нетерпеливо переступая лапами.
Мария, одетая в брезентовую куртку и по самые брови укутанная в платок, опять приобрела облик обыкновенной деревенской бабы без определенного возраста и внешности. Но ее это, похоже, нисколько не волновало. Она отрешенно смотрела в сторону, на темнеющий в тумане лес. О чем были в этот момент ее думы, знала только она сама.
Помощь оперативников и Фомичева Мария приняла как должное, но без особого восторга. Гуров был убежден, что сегодня она даже в одиночестве отправилась бы на поиски, не испытывая при этом ни малейших сомнений. Впрочем, в компании таких волкодавов трудно было чувствовать себя совсем одиноким.
Но Мария надеялась не только на своих собак. Гуров видел, как она прятала под куртку обрез охотничьего ружья, и предпочел закрыть на этот факт глаза. Он тоже был при оружии и в любом случае надеялся, что пользоваться запрещенным обрезом Марии в этот раз не придется.
Мнение, что искать нужно в районе Черных болот, поддерживали все. Наверное, резоны у каждого были свои, но цель экспедиции определилась как-то сразу и без горячих споров.
Мария и в самом деле накормила всех завтраком – даже учителя Фомичева, который ушел из дома голодным и с большим скандалом. Гурову было очень неловко, что так получилось, но сам Фомичев отнесся к случившемуся философски.
– В сущности, ничего страшного не случилось, – сказал он. – Скандалом меньше, скандалом больше... Такова семейная жизнь. Перетерплю – не в первый раз. Зато представьте, как я буду паршиво чувствовать себя весь остаток жизни, зная, что проявил слабость как раз тогда, когда был нужен! Только бы мотор по дороге не сдох – последнее время он то и дело барахлит...
Гуров и сам испытывал сомнения относительно выбранного ими способа передвижения. Он представлял себе разбухшие после дождя дороги, бурелом на обочинах и невольно морщился, будто ему досаждали тесные ботинки.
Новые ботинки и правда все еще жали, но теперь значительно меньше – после всех пертурбаций они удивительным образом обмякли, словно посчитали, что их хозяину и так уже досталось.
Крячко, наоборот, пребывал в прекрасном состоянии духа. Обильный завтрак примирил его с жизнью. Ссадины на лице он обработал йодом и остатками «Смирновской» и выглядел теперь немного получше, чем ночью.
