Полковника остановили язву в начале; через месяц она утихла. Сжалясь над жителями, вместо шести драгунских полков Генерал-Майора Яковлева, Государь, во уважение просьб Гетмана и несчастий, самою природою ниспосланных на Украйну, велел вступить на зимовлю одному только драгунскому полку.
Наступило время благодарности Князя Меньшикова Скоропадскому. Он приехал осмотреть Почепщину.
Вот как описывает Конисский это произшествие: «Меньшиков, получа от Гетмана Почеп, увеличил собственною своею властию вдесятеро; под видом древнего уезда Почепского присоединил к Почепской волости сотни: Мглинскую Бакланьскую, часть Стародубской и Погарской, и занял все то своим ограничением и проведенною притом чрез иностранцев всемогущею Астролябиею, которой дотоле во всей Руси не бывало, и пред которою все было безмолвно, почитая направление ее и действие магнита — Божественным или магическим произведением. Вошедшие в то ограничение владельцы, чиновники и козаки с их крестьянами или посполитыми причислены к Почепу и обложены всеми повинностями посполитства тамошнего, считая всю Почепщину удельным Княжеством Меньшиковским; а разставленные во многих местах гербы Княжеские с титулами его, оканчивавшимися сими словами: и прочая, заставляли всех думать, что древние деления Руси на Княжества опять возникли. Между тем попавшиеся в сие химерическое Княжество владельцы и чиновники были пожалованы по волости Бургомистрами городскими и Войтами сельскими, и долго сносили иго сие, как оглушенные или обвороженные.»
Скоропадский увидел, что значит хищнику дать повод к притязаниям. Зная справедливость Государя, видя в нем судию нелицеприятного, не имея никого другого, перед кем можно было бы тогда тягаться с Меньшиковым, обратился к Петру. Дьяка Лосева, который межевал Почепщину, удалили; Государь дал Сенату Указ: тому, что Гетман после Полтавской баталии отдал Князю Меньшикову и что жалованною Грамотою утверждено, — быть за ним; а что сверх того примежевано и взято, возвратить Гетману и послать нарочного, чтоб то размежевание вправду учинить; а которые ту лишнюю и неправую межу дерзнули учинить без Указу, тем выговор учинить, яко нарушителям Указа.
Озлобленный на Скоропадского Меньшиков просил у Государя помилования; но поклялся мстить всей Малороссии.
«Первым сигналом мщения Меньшикова, — продолжает Архиепископ Конисский, — было посещение Почепщины, а оттоль Гетманской резиденции, города Глухова, где хотя деланы ему от Гетмана возможные встречи, торжества и угощения, однако велел он при себе поставить каменный столб и на нем воткнуть пять железных спиц, по числу голов: Гетманской и Генеральной Старшины. Гетман не преминул опять жаловаться Государю за такую тяжкую ему обиду и самое презрительное поношение; и Государь, говорят, опять штрафовал за то Меньшикова, но тем более умножал его злобу и поиски над Малороссиею.»
С этого дня все возможные отягощения, неприятности, бедствия посыпались на народ и на Гетмана, которого и ко гробу привели! «Черта постыдная, — говорит Бантыш-Каменский, — в истории непобедимого Полководца, не делающая чести его.»
«Всеобщее мщение произведено Малороссиянам от Меньшикова посылкою многочисленных войск их, при толиком же числе чиновников, на каналы и линии, около Ладоги, Сулака и Астраханй, где от тяжелых работ каторжных, а паче от жестокости климатов тамошних и крайне худого содержания великие их тысячи согнили и перемерли. А при повторении сих посылок и работ чрез несколько лет переведены все их устроенные войска; поступившие же на их места молодые козаки оставлены без всякого устройства и повержены в презрение и таковое же употребление, удаленное почти от должностей воинских. Владельцы Малороссийские или знатные помещики тамошние восприяли участок мщения Меньшикова отбором многих у них деревень и других недвижимых имений; предлогом тому было жительство в их деревнях и на их землях Великороссийских беглых крестьян, помещичьих и коронных, которые переселились еще за Польское владение в Малороссию; а бегали они с прежних жительств, якобы по причине на их гонения за веру некую старую Христианскую, о которой в Малороссии и слуху не было. А только известно в ней, что, в начале XII-го века, один бродяга Армянской ереси, Мартин Мних, разсевал бредни свои, под видом Греческого Иеромонаха, в северной и Восточной части Великороссии, и многих тамо заразил своим заблуждением; но когда приволокся он с таким умыслом на границу Малороссийскую, то в селе Рублевке, в окрестности города Опошни, взят под арест и отправлен в Киев, где сужден от Митрополита и всем духовным собором тамошним; и по приговору его, апробованному и утвержденному Константинопольским Патриархом, которому тогда Малороссийское духовенство подчинено было, сожжен публично, со всеми сочинениями своими, наполненными самых вздорных бредней. Отобранные у помещиков деревни названы описными Государевыми слободами, и изъяты от подчиненности Малороссийским правительствам; а подчинены особенной волостной Конторе, учрежденной в слободе Климовой, под начальством отставных офицеров; и назвалась она Конторою описных Малороссийских раскольничьих слобод. Название раскольников было приписываемо всему крестьянству, в ведомстве той Конторы бывшему; а названы они раскольниками, потому что многочисленные акты их или разнообразные толки не подходят ни к какой секте христианской и ниже к деистической, а суть они бред мужичий, взятый из самого глубокого язычества и умноженный безумным суеверием. Он состоит в выборе ручных перстов, которыми б сильнее креститься, и в разборе образов Угодничьих и крестов Христовых. И который образ от других богатее, старее и безобразнее, тот у них и достойнее к почитанию; а крест, имеющий больше концов, есть предпочтительней того, который о четырех концах; а сих ныне считают печатью Антихристовою; равно и о книгах христианских тоже бредят, что которая из них старее, та и священнее; и в таких разборах весь их догмат состоит; о существе ж самой религии и законе Христианском и понятия они не имеют; а готовы спорить за все с наилучшими богословами до бешенства; и скорей пойдут на все мучения, чем признаться в том, что ничего не понимают. Раскольники сии размножались в России и разбегались из нее по мере их преследования. Они наполняли Польшу, Пруссию, Молдавию и Бессарабию; но пострадали за них одни помещики Малороссийские, да и то мирские. А монастыри, ублажившие Меньшикова, удержали их на всегда в своем крестьянстве, и лишились их уже при общей своей руине.»
Таковы слова правдолюбивого Архиепископа Конисского, красноречивого проповедника, гражданина, преданного престолу и отечеству, столба и защитника Веры Православной!
Вслед за гоненьями Меньшикова на помещиков Украинских, отправлено было пять тысяч козаков для постройки Киевской крепости. Меньшиков не терял случая гневить Государя против Скоропадского: в Гетманской канцелярии, во время хирагры Гетмана, произошли безпорядки, — враг его выхлопотал ему строгий Царский выговор, который был препровожден Головкиным. Там было сказано, что он поручает печать Канцеляристам, которых принимает без всякого разбору. Действительно, при нем, в этой должности, нашелся Григорий Михайлов, служивший прежде при Орлике. Михайлова сослали в Казань и учредили в Малороссии Войсковую Канцелярию, под председательством Генерального Писаря. Ему поручено было наблюдать, чтоб в записные книги были включаемы но порядку все письма и универсалы Гетманские, а также и бумаги, подписываемые им самим в случае болезней Гетманских. Этим Меньшиков не ограничился. Протасьев донес Коллегии Иностранных дел, что Гетман не сообщает ему писем, получаемых от Коронных Гетманов и других знатных особ из Польши; раздает изменничьи имения и отнимает земли у владельцев, без Царского разрешения; не доставляет ведомостей о войсковых доходах. «В Малороссии, — писал он, — самые последние чиновники добывают себе богатство налогами, грабежем и винною продажею; ежели кого определит Гетман Сотником, хотя из самых беднейших людей или слуг своих, то, через год или через два, явятся у него двор, шинки, грунты, мельницы, всякие стада и домовые пожитки.»—Немедленно, в ответ на донос, пришел Указ Протасьеву явиться в Петербург и рать с собою все права войсковые; а Декабря 17-го пришло к Гетману повеление отправить на работу Ладожского канала двенадцать тысяч козаков с тремя Полковниками.
