Марина из Алого Рога

выходитъ, ни рыба, ни птица, то и претитъ, какъ чорту ладанъ, его плебейству всякій благорожденный челов?къ, а пуще еще того коли съ талантомъ… Ну, и надрывается онъ на него какъ песъ голодный. А что ужь эти они своему брату отчитываютъ, такъ, даю вамъ слово, перечтешь иной разъ, глазамъ не в?ришь!… В?дь до того-съ доходитъ, что другъ друга это они 'плевальницами', 'гнилыми бутербродами' и 'вонючими клопами' печатно, пе-чат-но-съ потчуютъ!… Тьфу, сволочь! заключилъ надменный г. Самойленко и плюнулъ отъ избытка негодованія въ жасминный кустъ, подл? котораго сид?лъ онъ.

— Да-съ, это некрасиво! вздохнулъ Завалевскій, проводя себя рукой по лицу. — Но, скажите, кого же винить въ этомъ: ихъ-ли, или то общество, которое создаетъ ихъ и поощряетъ? В?дь эти молодцы плоть отъ плоти нашей, в?дь это перлы нашей молдаво-валахской цивилизаціи!… Въ области печатнаго слова, давно сказано, на одного честнаго писателя приходится вообще по десяти Фальстафовъ. Весь вопросъ въ объем? того, что можетъ позволить себ? Фальстафъ. Попробуй онъ въ Англіи, наприм?ръ, доказывать, что королева Елисавета, или, положимъ, Нельсонъ, или Веллингтонъ были не что иное какъ 'непроходимые пошляки', или обозвать 'дрянью' такихъ непервостепепныхъ даже поэтовъ, какъ Кольриджъ или Теннисонъ, такъ в?дь онъ отъ насм?шекъ и groan'адолженъ будетъ д?йствительно уйти со срамомъ въ свою дыру, какъ выражается Пужбольскій… А у насъ, скажите, воскликнулъ Завалевскій, внезапно зазвен?вшимъ глубокою грустью голосомъ. — скажите, осталось-ли теперь хотя одно славное и честное національное имя, отъ Пожарскаго и Скопина до Карамзина и Пушкина, которое не было бы оплевано и оболгано самымъ беззаст?нчивымъ, наглымъ образомъ?… А русскій читатель ничего, — ухмыляется себ?, да бороду поглаживаетъ!..

— Мало того, полное сочувствіе наглецу оказываетъ! снова вскипятился Пужбольскій. — Вотъ, говоритъ, какъ ловко этихъ историческихъ аристократовъ пробрали! Потому что милъ онъ ему, русскому читателю, этотъ журнальный капралъ, взявшій палку въ руки! Онъ и дрожитъ предъ нимъ, и любитъ его, потому что это въ натур? его сидитъ, — какъ онъ себя тамъ либерала ни корчи, — любитъ, чтобы палкой били, кто бы ни билъ и за что бы ни били!…

— Это ужь точно! широко ухмыльнулся и закивалъ головой Іосифъ Козьмичъ. — У меня, молъ, ничего святаго н?тъ, валяй по вс?мъ!…

— Ничего святаго… да! — глухо, какъ бы испуганно повторилъ Завалевскій. — И ненависть къ родной земл?… И на этомъ возросло ц?лое покол?ніе!…

Онъ не докончилъ, усталымъ движеніемъ опустилъ голову на грудь и зашагалъ опять по балкону.

Марина сл?дила за нимъ во вс? глаза…

Онъ вдругъ остановился предъ ней, взглянулъ ей въ лицо и закачалъ головою.

— Б?дные вы! промолвилъ онъ чуть слышно.

Ей сд?лалось вдругъ невыразимо жутко… Она хот?ла что-то сказать и не нашла… Онъ опять заходилъ, трогая нервною рукой свои с?дые кудри…

— В?дь въ Хив?, пожалуй, хуже, — какъ ты думаешь, Завалевскій? неожиданно буркнулъ Пужбольскій.

Графъ обернулся къ нему и улыбнулся.

— Да, тамъ хуже, сказалъ онъ, подумавъ…

— Ну, вотъ видишь! Воспляшемъ же и возликуемъ, благо наши хивинцы отъ реализма не получили еще, реальнаго права бить насъ палками по пятамъ!…

Вс? разсм?ялись.

— А пусть онъ вамъ разскажетъ, сказалъ Марин? Завалевскій, — какъ его за подобную же вотъ выходку чуть не разстр?ляли въ Париж? коммунисты… Вы не им?ете-ли что сообщить мн?, Іосифъ Козьмичъ?…

— Им?ю, д?йствительно, тяжело приподымаясь съ м?ста, отв?чалъ тотъ, — и нам?ренъ былъ именно просить васъ об аудіенціи…

Они прошли въ кабинетъ.

VI

Ус?вшись къ столу, насупротивъ Завалевскаго, Іосифъ Козмичъ, не говоря ни слова, пол?зъ огромною своею рукой въ боковой карманъ пальто и вытащилъ оттуда н?сколько акуратно связанныхъ пачекъ ассигнацій.

— Три тысячи пятьсотъ, коротко промолвилъ онъ, пересовывая пачки оконечностію пальцевъ по гладкому столу на сторону Завалевскаго.

— Это что? спросилъ тотъ.

— Задатокъ отъ Вермана, — можетъ получить желаете?… Остальные восемнадцать тысячъ пятьсотъ пятьдесятъ два рубля съ коп?йками въ два срока: первый черезъ десять дней, второй при посл?дней получк? шерсти, въ ильинской ярмарк?…

— Всего этого мало, Іосифъ Козьмичъ! сказалъ, помолчавъ, графъ.

— То-есть какъ же это мало?… Ахъ, да, спохватился главноуправляющій и благосклонно улыбнулся. — Говорено было и объ л?с?, доложилъ онъ, — и, повидимому, можно будетъ съ нимъ же устроить, по вашему желанію…

— И скоро?

— По возможности скоро, Владиміръ Алекс?евичъ, мягко, чуть не н?жно отв?чалъ господинъ Самойленко: ночное размышленіе и утренняя бес?да съ евреемъ 'монополистомъ' зам?тно изм?нили его вчерашнія воззр?нія на предпріятіе Завалевскаго. — Черезъ десять дней онъ, то-есть Верманъ, долженъ за шерсть, какъ я вамъ докладывалъ, первую сумму внести, такъ вм?ст? съ деньгами об?щалъ онъ и р?шнтельный отв?тъ привезть… Д?ло сладится, будьте покойны!

— Очень вамъ буду благодаренъ, Іосифъ Козьмичъ, особенно если это не пойдетъ въ долгій ящикъ…

— Будьте покойны! повторилъ управляющій.

Завалевскій откинулся въ спинку кресла и задумался, по обыкновенію. А Іосифъ Козьмичъ, вытащивъ свой огромный фуляръ, высморкался въ него зычно и р?шительно, засунулъ его опять въ карманъ, качнулъ слегка туловищемъ справа нал?во и вдругъ началъ:

— А у меня къ вамъ просьба, графъ!

— Ч?мъ могу служить? н?сколько отороп?ло спросилъ тотъ.

— Обстоятельство не совс?мъ обыкновеннаго свойства…

Іосифъ Козьмичъ при этомъ обернулся на открытую дверь, всталъ и безцеремонно затворилъ дверь на ключъ.

— Не совс?мъ обыкновеннаго свойства, промолвилъ онъ во второй разъ, усаживаясь на прежнее м?сто, и передохнулъ.

Графъ молчалъ и съ любопытствомъ гляд?лъ на него…

— Мою Марину вы изволили вид?ть…

Господинъ Самойленко поднялъ свои круглые глаза и такъ и уперъ ихъ въ лицо Завалевскаго.

— И даже по разговору судя, что вотъ сейчасъ происходилъ тамъ, на балкон?, не почитаете ее недостойною вашего вниманія и даже, см?ю думать, вашей благосклонности…

— Конечно, конечно, н?тъ, Іосифъ Козьмичъ! живо воскликнулъ графъ:- въ ней, очевидно, много сердца… и ума… можетъ-быть…

— Понимаю, понимаю васъ, не давъ ему кончить, закачалъ одобрительно головою главноуправляющій: — 'съ толку сбито', какъ справедливо выразились вы сейчасъ тамъ. Это точно!… Только, пов?рьте, все съ в?тру у ней и на поверхности! Тутъ, — онъ ткнулъ себя пальцемъ въ грудь, — какъ въ зеркал? чисто!…

— Вполн? вамъ в?рю, съ уб?жденіемъ сказалъ Завалевскій. 'Что же дальше будетъ?' подумалъ онъ.

— Ваше одобреніе дорого, Владиміръ Алекс?евичъ, говорилъ дальше г. Самойленко, — оно, такъ-