Марина из Алого Рога

былъ бы теперь н?мецъ или подданный султана.

— Какъ? запищалъ, схватываясь за волосы, пламенный князь, — потому что какой-нибудь Калита и вс? эти кулаки…

— Я тебя спрашиваю, съ невозмутимымъ хладнокровіемъ продолжалъ тотъ, — желалъ-ли бы ты въ эту минуту быть секретаремъ посольства его величества Абдулъ-Азиса при в?нскомъ двор??

— Mais, par la barbe de Jupiter, laisser moi donc achever!!…

— Безъ этихъ 'московскихъ кулаковъ' не было бы Россіи, вотъ теб? и весь сказъ! закончилъ графъ.

— А разв? это такъ нужно? кинула вдругъ Марина. И Пужбольскій, открывавшій ротъ, чтобы раздавить пріятеля силою своихъ аргументовъ, такъ и остался съ раскрытымъ ртомъ и предъ этимъ удивительнымъ вопросомъ.

— То-есть… чего же это именно не нужно? озадаченно спросилъ онъ д?вушку.

— Россіи! храбро отв?чала она.

— Вы хот?ли бы… чтобы Россіи не было?…

— Н?тъ, не то, чтобъ ея совс?мъ не было, объясняла она пресерьезно, — а для чего быть ей такой огромной… ?едорой такой! примолвила она, см?ясь. А чтобъ были все маленькія общины, а главное съ народнымъ правленіемъ, чтобы граждане сами управляли собой…

— Вотъ, наприм?ръ, Глинскъ съ его у?здомъ — первая республика! раздался см?хъ и басъ вернувшагося Іосифа Козьмича. Онъ поднялся тяжело по ступенямъ и опустился въ кресло, поодаль отъ чайнаго стола, въ углу балкона.

— Ну, Глинскій у?здъ! иМарина сморщила брови:- тутъ, кажется, ни одного челов?ка н?тъ, чтобы можно было его назвать гражданиномъ!…

— А Быстродольскій, а Черноб?жскій, а Трущовскій, а Прутченскій? пересчитывалъ въ своемъ углу господинъ Самойленко, отирая лысину огромнымъ пестрымъ фуляромъ, — тамъ есть что-ли?… Хоть шаромъ покати!…

— Ну, при такихъ условіяхъ, m-lle Марина, сказалъ см?ясь Пужбольскій, — не то н?мцы, а какой- нибудь князь Куза проглотилъ бы вс? ваши общины одну за другой, какъ слоеные пирожки.

— А вы бы хот?ли, спросилъ, ласково взглянувъ на нее, графъ, — хот?ли бы вы забыть русскую п?сню и обратиться въ чужестранку?

— Боже сохрани! горячо вырвалось у нея. — Ради Бога, скажите мн?, наклоняясь въ нему и понижая голосъ, спросила она, — неужели вы въ самомъ д?л?, сегодня ночью…

Онъ догадался, чего именно она боялась.

— Я лежалъ въ постели, отв?чалъ онъ, — и слышалъ женскій голосъ. Я понялъ такъ, что некому было п?ть, кром? васъ… И за то великое вамъ спасибо! тепло примолвилъ онъ.

— За что это? живо, съ блестящими глазами воскликнула она.

— Это я вамъ когда-нибудь въ другой разъ скажу…

Завалевскій всталъ и заходилъ вдоль и поперекъ балкона.

Весь этотъ разговоръ съ Мариной навелъ его опять на невеселыя размышленія.

Онъ заговорилъ въ разс?янности, тихо, про себя, забывая о присутствіи другихъ…

— Все съ толку сбито, перепутаны вс? понятія, — вс? представленія!… дошло до слуха Марины.

Она ловила эти падавшія изъ устъ его слова, и странная скорбь ихъ выраженія захватывала ее за что-то ей будто ужь давно знакомое, лежащее гд?-то глубоко въ душ? ея и до сихъ поръ никогда еще не всплывавшее на ея поверхность. Эти слова и внезапная печаль его — они были вызваны ею, она это понимала, но ч?мъ, какою именно ея глупостью, — разв? вотъ т?мъ, что она про Россію сказала? — она не ум?ла себ? дать отчета. Но она тоскливо упрекала себя въ этой его внезапной печали… Никто, н?тъ, во всю ея жизнь, не внушалъ еще ей такого удивительнаго чувства, какъ этотъ старикъ, котораго она вчера только въ первый разъ увидала… Онъ весь кругомъ правда, одна правда! говорила она себ? съ какимъ-то умиленіемъ…

— Это в?рно, что все съ толку сбито, подхватилъ налету Іосифъ Козьмичъ, и даже вздохнулъ, и Марин? стало вдругъ ужасно досадно на него за этотъ вздохъ и за то вообще, что онъ заговорилъ въ эту минуту. — Люди, продолжалъ онъ, — ходятъ какъ очум?лые, сами не в?даютъ, что болтаютъ и чего хотятъ!… Не знаю, какъ у васъ тамъ, въ Санктъ-Петербург?, а у насъ, въ провинціи, очень это чувствительно…

— Въ Санктъ-Петербург?! влет?лъ какъ бомба въ разговоръ Пужбольскій. — А кто же сбиваетъ, путаетъ, отравитъ васъ въ провинціи, какъ не этотъ чужеядный, чухонскій, гнилой Санктъ-Петербургъ! Кто вамъ вашихъ пророковъ насылаетъ? Кто поставилъ себ? въ идолы разнузданное нев?жество и велитъ и вамъ кланяться ему какъ сил?? Кто повелитъ молодому покол?нію не признать, не знать ничего добраго, благороднаго, честнаго въ своемъ отечеств?, а воспитать себя на 'трезвой правд? господина Р?шетникова' и ему подобныхъ, — je l'ai lui, de mes propres yeux lu, обратился князь къ Завалевскому, — et c'est a propos du beau roman de Война и Міръ qu'ils bavaient cela, les crapauds, — другими словами, велитъ питать себя злостью съ самыхъ пеленъ изъ-за того, что какіе-нибудь Афроська и Сысойка [5] отъ дикости своей принуждены древесную кору ?сть!…

— Не одна дикость! воскликнула Марина. — Я читала! нищета безъисходная! Кормиться неч?мъ! Разв? такіе несчастные не заслуживаютъ всякаго участія, помощи?…

— В?рно, Марина Осиповна! улыбнулся ей на ходу Завалевскій:- но если у васъ у самихъ ничего св?тлаго на душ? не будетъ, съ ч?мъ придете вы къ нимъ на ут?шеніе? Если у васъ у самихъ никакого не будетъ здороваго содержанія, чему научите вы ихъ, ч?мъ могли бы они сами помочь себ?, безъ чего ничто имъ не поможетъ? Прусское поморье, подите, обд?лено природой похуже, ч?мъ вятскіе л?са, — а тамъ древесной коры не ?стъ никто, и на Р?шетниковыхъ никто въ Пруссіи не воспитывается!

Марина не нашла отв?та; она и не искала его, она ему на-слово пов?рила…

— Н?тъ, вы себ? вообразите страну, гд? литература выработала бы себ? единственно типы Афроськи съ Сысойкой! отчаянно топоталъ между т?мъ предъ ней князь Пужбольскій. См?хъ такъ и пронималъ д?вушку, глядя на него.

— Это даже преудивительно, забасилъ Іосифъ Козьмичъ:- въ резиденціи, въ центр? такъ-сказать всего, и кто это тамъ умами руководитъ, камертонъ, скажемъ, въ этомъ кругу газетномъ держитъ!… Жилъ у меня тутъ съ полгода въ контор? одинъ изъ университета, сосланный… Ну бывало по вечерамъ, отъ нечего д?лать, разспрашиваешь его… Такъ, слово вамъ даю, я даже не в?рилъ сначала! Какой-нибудь тамъ 'сынъ свободнаго художника', 'купеческій племянникъ', отставные канцеляристы да семинаристы, всякія 'оберъ- офицерскія д?ти', да 'технологи' какіе-то, — словомъ, что ни газетчикъ, то разночинецъ!…

— Ну, это все равно, какой бы чинъ на нихъ ни былъ! недовольнымъ тономъ зам?тилъ графъ.

— Н?тъ, позвольте-съ! обидчиво возразилъ г. Самойленко. — Не въ чин? д?ло!… Настолько требованія в?ка мн? изв?стны, и я не въ тому-съ… А что если на челов?к? н?тъ порядочной общественной клички, — значитъ онъ ни какихъ себ? правъ образованія пріобр?сти не ум?лъ, нигд?, значитъ, не учился…

— Не учился, потому нав?рное не могъ, средствъ не было, все б?дность! горячо вступилась Марина.

— Такъ онъ и сиди въ своей дыр?; будь скроменъ! загорячился Пужбольскій; а то в?дь онъ, нев?жда круглый, въ судьи и законодатели л?зетъ, онъ на русскомъ темномъ царств? Адиссона и Лессинга собою изображаетъ!…

— А Лессингъ, между прочимъ, прервалъ себя князь, обращаясь въ д?вушк?, - былъ тотъ же нашъ братъ, славянинъ, изъ Лужичей, и назывался не Лессингъ, а Lessis… такъ и подписывался самъ сначала… то-есть, Л?сикъ, отъ Л?са…

— Я даже такъ полагаю, продолжалъ разсуждать Іосифъ Козьмичъ, — Что такъ какъ самъ онъ,