Марина из Алого Рога

доходовъ, въ бездонный карманъ господина главноуправляющаго.

— Но этотъ самый недостатокъ въ хорошихъ учителяхъ, на которой вы жалуетесь, сказалъ Завалевскій, какъ бы обрадованный представившимся ему аргументомъ, — не говоритъ-ли онъ краснор?чиво за полезность такого заведенія, которое могло бы подготовлять достойныхъ и надежныхъ наставниковъ для народныхъ школъ?

Достойныхъ и надежныхъ? хихикнулъ г. Самойленко. — Да одно изъ двухъ: или вы дадите ему въ вашемъ институт? высшее противъ его сословія образованіе, такъ онъ у васъ полугода въ школ? не останется, а уб?житъ въ городъ, на жел?зную дорогу или какое тамъ другое м?сто… А обяжете вы его, положимъ, по уставу вашему, прослужить сколько-то тамъ л?тъ сельскимъ учителемъ, такъ онъ или съ ума сойдетъ, или пулю себ? въ лобъ пуститъ, потому вообразите себ? образованнаго челов?ка въ нашей глуши л?сной, — каково ему жить съ нашими волками четвероногими и двуногими!… Если жь вы его самого на первоначальной грамот? да на четырехъ правилахъ ари?метики держать будете, такъ в?дь изъ него тотъ же пьянчужка ледащій учитель выйдетъ, что и теперь не знаемъ мы какъ съ ними быть. Такъ на что вамъ тогда для расплода этой дряни институтъ заводить!..

— Позвольте однако, пробовалъ защищаться Завалевскій, — вы ставите такую произвольную дилемму…

Но Іосифъ Козьмичъ расходился окончательно.

— Позвольте вамъ сказать, Владиміръ Алекс?евичъ, что народнаго образованія, такъ какъ вы — я очень хорошо понимаю васъ, — такъ какъ вы бы желали, не достигнете вы никакими институтами, ниже большимъ даже жалованьемъ учителямъ!.. Челов?комъ сд?лать почитай изъ зв?ря дикаго, какимъ приходитъ у насъ въ школу мужицкое дитя, — не легкое д?ло, пов?рьте моему слову, и посвятить себя ему наклонность особенная нужна, все равно, что, положимъ, на флейт? играть или тамъ къ механик? что-ли, — призваніе прежде всего нужно…

Завалевскій задумчиво улыбнулся, — онъ словно ждалъ довода и въ душ? своей не находилъ на него возраженія.

— Апостолатъ нуженъ, да, тихо заговорилъ онъ про себя, забывая о присутствіи г. Самойленки и покачивая головою справа нал?во, какъ онъ это обыкновенно д?лалъ въ минуты размышленія, — отреченія во имя любви и высшихъ задачъ духа… Создается-ли это искусственно?.. А откуда возьмутся живыя силы тамъ, гд? внизу мордовскій богъ, повыше культъ мертвящаго, животнаго матеріализма… и ни традиціи, ни устоя…

Іосифъ Козьмичъ не совс?мъ разслышалъ, но понялъ такъ, что графъ внутренно сдается на его доводы.

— Трудно-съ, очень трудно, заговорилъ онъ онъ, — особенно когда ни съ какой стороны д?ло это надлежащей поддержки не находитъ. М?ры правительства въ этомъ отношеніи…

— Правительство, такъ! вдругъ горячо прервалъ его Завалевскій, — а вы не чувствуете, какъ смертельно обидно за страну, гд? и въ такомъ насущномъ, кровномъ д?л? нужно, чтобы чиновникъ толкалъ васъ въ шею?…

Г. Самойленко и оп?шилъ, и обид?лся въ одно и то же время.

— Да-съ, язвительно прошип?лъ онъ, — и, см?лымъ скачкомъ перекидываясь на противоположную сторону вопроса, — а вотъ что можетъ легко случиться: вы вотъ, наприм?ръ, доброхотно и отъ правительства совершенно самостоятельно вздумали учредить образовательный институтъ, и деньги большія на него пожертвовали, и даже самое жилище вашихъ предковъ…

— Il n'en demord pas! засм?ялся внутренно графъ.

А тотъ продолжалъ все зл?е:

— И, разум?ется, почитаете себя въ прав? разсчитывать, что ув?ков?чили, такъ-сказать, ваше имя такимъ колоссальнымъ пожертвованіемъ на благое просв?щеніе… Вдругъ-съ посл? вашей кончины — при жизни вашей этого, пожалуй, не сд?лаютъ, — вздумается тамъ въ Петербург? какому-нибудь департаменту, или сов?ту, что институтъ вашъ вовсе никому не нуженъ, а деньги могутъ съ гораздо большею пользою быть употреблены на другое назначеніе. Хлопъ — предписаніе!… И этотъ вашъ дворецъ отдается подъ какое-нибудь интендантское депо или сводную конюшню, а капиталъ розданъ большимъ лицамъ въ займы, съ разсрочкою платежа на 37 л?тъ…

— Да, пожалуй, поручиться нельзя! громко засм?ялся Завалевскій, и подумалъ: 'а онъ очень уменъ однако!'…

Еще разъ настало молчаніе.

Завалевскій прервалъ его вопросомъ, который снова озадачилъ его уже, казалось, торжествовавшаго собес?дника.

— Скажите мн? однако, на какое другое учрежденіе могъ бы я съ большею пользою пожертвовать деньги мои и этотъ домъ?

— А вы ужь непрем?нно желаете пожертвовать? растерянно пробормоталъ господинъ Самойленко.

— Да, потому что, не почитая себя способнымъ ни на какую полезную задачу, я могу служить такимъ ц?лямъ единственно матеріальными средствами, им?ющимися у меня въ распоряженіи…

— Но почему же, позвольте узнать, Владиміръ Алекс?евичъ, вдругъ началъ Іосифъ Козьмичъ, ласковымъ, льстивымъ голосомъ, пробуя, en desespoir de cause, и этого фортеля, — почему же въ васъ такое недов?ріе къ собственнымъ вашимъ силамъ? При вашемъ, кажется, положеніи и образованіи польза, которую бы вы могли принести государству…

— Да очень просто, не далъ ему кончить Завалевскій, — потому что я вообще въ пользу не в?рю!…

Уменъ былъ д?йствительно господинъ Самойленко, но это было р?шительно выше его пониманія.

Онъ не усп?лъ еще найти слова въ отв?тъ на это странное признаніе, какъ вдругъ изъ библіотеки донесся шумъ чьихъ-то сп?шныхъ и тяжелыхъ шаговъ, и кто-то, еще невидимый, запыхавшимся и визгливымъ голосомъ прокричалъ:

— Je veux etre decapite si je vous cede sur ce point, — никогда Абиссинцы не были Семитами! Mais ou diable etes vous?

— Сюда, сюда! громко отв?чалъ съ м?ста Завалевскій, засм?явшись. — Это Пужбольскій. объяснилъ онъ Іосифу Козьмичу, — большой оригиналъ, какъ увидите…

Д?йствительно, въ дверяхъ кабинета показалась здоровая и рослая фигура, съ выпуклыми грудью и животомъ, огненною, лопатою, бородой, въ мягкой, чернаго цв?та, пуховой шляп?, надвинутой на самыя брови, и съ лезвеемъ с?киры на длинномъ топорищ?, тускло блест?вшемъ при посл?днемъ сіяніи дня надъ его правымъ плечомъ. Словно самъ Ричардъ-Львиное Сердце или одинъ изъ мрачныхъ героевъ Шекспировскихъ историческихъ драмъ ввалился въ комнату…

Іосифъ Козьмичъ, никогда не читавшій Шекспира, гляд?лъ, недоум?вая, на него и на его топоръ, между т?мъ какъ Пужбольскій, продолжая начатый съ Завалевскимъ въ коляск?, два часа тому назадъ, споръ о происхожденіи абиссинцевъ, возглашалъ пискливымъ фальцетомъ. которымъ, какъ бы въ насм?шку надъ его богатырскимъ видомъ, над?лила его причудливая природа:

— Абиссинскія племена им?ютъ два языка, deux idiomes, qui sont le Ghise et le Tigrima; эти языки…

— Семитическаго происхожденія, договорилъ, поддразнивая его, Завалевскій.

— C'est faux, c'est faux! завизжалъ князь. — Ни Бурхардъ, ни Заису…

— За то Роллинсонъ, Форстеръ…

— Mais laissez-moi donc achever, sacrebleu! И Пужбольскій со злостью рванулъ топоръ свой съ плеча и замахалъ имъ по воздуху.

— Да перестань буйствовать. пожалуйста, продолжалъ см?яться графъ, — непрем?нно кого-нибудь изъ насъ зац?пишь… Позвольте однако познакомить васъ, господа: князь Александръ Ивановичъ Пужбольскій, — Іосифъ Козьмичъ Самойленко, — зд?шній губернаторъ…

Это шутливое обозначеніе его положенія очень польстило Іосифу Козьмичу: онъ вов?ки в?ковъ не простилъ бы Завалевскому, если бы тому вдругъ вздумалось попросту сказать: 'мой управляющій'.

— Невзначай сорвется, такъ, пожалуй, и… не договаривая, улыбнулся онъ князю, кивая на его