Типы прошлого

патріотической 'жалоб?' ув?шанныя эмблематическими ц?пями, кольцами, распятіями, съ вызывающимъ взглядомъ изъ-подъ лицем?рныхъ р?сницъ, и улыбающіяся на нихъ наши знакомыя, широкія степныя лица. Зд?сь былъ и весь этотъ побродяжный и тунеядный парижскій міръ, что сидитъ каждый день отъ часу до семи на Италіянскомъ бульвар?, въ Cafe anglais и maison d'Or, и отъ семи до полуночи въ авансценахъ Оперы, Пале-Рояля и Оффенбаховскихъ Буффовъ, вс? эти джентльмены сомнительнаго происхожденія и громкія имена съ сомнительною репутаціей, герои baccarat и герои стипльчезовъ, agents de changea, литературные сплетники и театральные критики, биржевые игроки и наглыя фрины съ неизб?жными меценатами своими, boyards russes вс?хъ націй, возрастовъ и видовъ. Весь этотъ людъ умиралъ за рулеткой, объ?дался у Вебера, голосилъ безъ умолку на своемъ циническомъ argot и надрывался см?хомъ до тошноты, до обморока. Представители французскаго ума, de l'intelligence franeaise, драматурги, романисты, поставщики 'mots' въ Charivari и Figaro, борзописцы premiers Paris и наполеоновскихъ брошюръ, стучали костяшками домино и поглощали абсентъ отъ ранняго утра до поздней ночи предъ лицомъ и въ назиданіе поучаемой ими Европы. Теккереевскіе Ньюкомы, кептены на полужалованьи, съ женами и цв?тущими дочерьми, гуляли стадами по Лихтентальсвой алле?, взбирались на ослахъ на высоты Альтшлосса и прилежно отплясывали на даровыхъ балахъ Conversation'а, въ видахъ все того же полезнаго гимнастическаго упражненія. Старые и юные Durch и Erlaucht'ы изъ Almanach de Gotha отличались благонравіемъ, достойнымъ потомковъ благородныхъ предковъ, и, не поддаваясь никакимъ разорительнымъ соблазнамъ, занимались платоническимъ ферлакурствомъ за русскими барынями. Русскія барыни зас?дали подъ особымъ, имъ исключительно посвященнымъ и даже окрещеннымъ въ честь ихъ 'русскимъ', деревомъ, на самомъ видномъ м?ст? гулянья, и гляд?ли оттуда, какъ съ Монблана, на остальное челов?чество. Он?, повидимому, главенствовали въ Баден? и даже безаппелляціонно. Осторожно и потупясь, какими-то сконфуженными т?нями, старались проскользнуть мимо ихъ злополучные кринолины, не признанные ими, и шляпки съ фазановымъ крыломъ, им?вшія несчастіе подвергнуться, всл?дствіе какихъ-то нев?домыхъ соображеній, ихъ безпощаднымъ приговорамъ. На?зжіе журнальные хроникеры и изъ?денные золотухой сыны Сенъ-Жерменскаго предм?стья возглашали хоромъ: 'il n'у а plus de grandes dames que les dames russes!' Торжество было полное. Но, Боже мой, еслибъ знали эти б?дныя, настоящія и самод?льныя princesses russes, какимъ ана?емамъ предавали въ это же время 'новые люди' ихъ родины все это 'отжившее сословіе', котораго он? такъ упорно изощрялись явить себя достойными представительницами въ н?мецкомъ город? Баденъ-Баден?, предъ лицомъ европейской high life и парижской благод?тельной гласности! Но баденскія princesse russes не подозр?ваютъ и по нын?шній день существованія бывшихъ этихъ 'новыхъ людей' въ любезномъ ихъ отечеств?, какъ не подозр?ваютъ он?, впрочемъ, кажется, и того, что у нихъ есть какое-то отечество…

Весь этотъ гамъ и праздничное возбужденіе, и игра крохотныхъ людскихъ тщеславьицъ и trente et quarante, въ которую, сказывали, одинъ милый господинъ изъ донскихъ степей, пьяный до положенія ризъ, выигралъ сто тысячъ франковъ въ одинъ прис?стъ, къ великой пот?х? присутствовавшей при этомъ галлереи, и бархатные глаза двухъ сестеръ-креолокъ, — все это, пожалуй, могло быть и привлекательно, и забавно. Но я сп?шилъ въ Россію. Къ тому же я ?халъ изъ Италіи; тамъ въ это время кишилъ людской муравейникъ въ виду иныхъ интересовъ, иныхъ ц?лей…

Я собирался уже ?хать изъ Бадена; неожиданная встр?ча изм?нила мои нам?ренія. Проходя однажды посл? об?да по гулянью, я подошелъ купить сигаръ въ табачной лавк?, по сос?дству стараго каштана, изв?стнаго подъ кличкой 'русскаго' дерева. Въ т?ни его зас?дало, по обыкновенію, довольно многочисленное общество, дамы кружкомъ за небольшимъ столикомъ, мущины рамкой вокругъ дамъ. Къ посл?днимъ примыкалъ какой-то господинъ въ андалузской шляп? и розовомъ галстук?, сид?вшій на баланс?, на переднихъ ножкахъ своего стула, въ весьма неловкомъ и даже небезопасномъ для него положеніи. Но пододвинуть стулъ свой впередъ, поближе къ кружку, онъ какъ будто не р?шался, какъ не р?шался, повидимому, и ввернуть свое слово въ общій разговоръ, а ограничивался какими-то невнятными мычаніями и т?ми блуждающими улыбками, которыя такъ предательски выдаютъ челов?ка, чувствующаго себя по той или другой причин? не по себ?.

'Гд? это я вид?лъ это лицо?' думалъ я, расплачиваясь съ обязательнымъ лавочникомъ, который, въ вид? преміи за забранныя мной сигары, предложилъ мн? получить даромъ пачку папиросъ Лаферма: Русскаго, изв?стно, этотъ народъ верхнимъ чутьемъ чуетъ.

Розовый галстухъ вскочилъ внезапно съ м?ста, какъ бы несказанно обрадовавшись. Стулъ его будто только того и ждалъ: грохнулся, подломанный, на асфальтъ тротуара. Весь кружокъ всполошился; кто-то вскрикнулъ, вс? обернулись. Какая-то госпожа, съ библейскимъ типомъ лица, глянула чрезъ плечо на виновнаго, потомъ на свою сос?дку, крупную блондинку, какъ бы спрашивая: d'ou sortil, ce quidam? Блондинка, дама очевидно петербургскаго происхожденія, презрительно повела губами.

Но виновный ничего уже этого не вид?лъ. Онъ стремился во мн? съ распростертыми объятіями.

— М***, вы ли? Боже мой, сколько л?тъ, сколько зимъ!

Нельзя было ошибиться: эта мягкая р?чь, этотъ сдобный баритонъ могли принадлежать единственно просв?щенному г. Секкаторову.

Д?йствительно, это былъ онъ, значительно облыс?вшій и потучн?вшій. Что же д?лать? Видно и съ Секкаторовымъ безпощадно время.

— Св?жо преданіе… Давно-ли мы, кажется, съ вами въ Москв?… какъ я, право, радъ!… восклицалъ онъ между т?мъ, подхватывая меня подъ руку и таща за собой въ сторону противоположную 'русскому' дереву.

'Плохо, видно, приходилось теб? тамъ' подумалъ я, поневол? сл?дуя за нимъ:- 'не изъ чего бы, кажется, приходить въ телячій восторгъ'.

— Вы откуда и куда? спрашивалъ онъ меня и, узнавъ, что изъ Флоренціи, неизв?стно почему вздохнулъ и сообщилъ мн?, что онъ прямо изъ Россіи.

— Что тамъ под?лывается? спросилъ я.

— Въ Россіи? Помилуйте, громадное событіе совершилось 19-го февраля! Или в?сти не дошли до вашего прекраснаго далека, любезный другъ? примолвилъ онъ, трепля меня по рук? и словно весь расплываясь отъ удовольствія.

— Я ?ду въ деревню уставныя грамоты писать; мн? было бы интересно знать, что какъ крестьяне…

— Управляющій мн? пишетъ: миръ, тишина и благоденствіе! Да и можно-ли было сомн?ваться? В?дь это одинъ князь Петръ Ивановичъ можетъ доказывать, что намъ съ свободой не справиться, какъ мартышк? съ очками. За то же в?дь князь Петръ Ивановичъ…

Отъ него такъ и понесло Сухаревою башней. Я посп?шилъ перебить его.

— А сами вы въ деревн? не были?

— Не былъ. Признаюсь, рвался въ Европу. Вы согласитесь, что лучшаго момента нельзя было выбрать, потому, согласитесь, до сихъ поръ что мы были? Варвары, Ски?ы-рабы, на которыхъ еще Геродотъ съ презр?ніемъ указывалъ пальцемъ. В?дь Ски?ы мы были, вы согласны?

— Конечно, конечно, подтвердилъ я.

Я готовъ былъ и не на это согласиться.

— А теперь мы можемъ съ вами см?ло протянуть руку каждому иностранцу и сказать ему: 'Любезный мой, не сердись, мы также сыны свободнаго народа; полно давить насъ подъ исполинскою пятой твоей гражданственности!^и

'Господи, Боже мой! Давить подъ пятой гражданственности!' повторилъ я мысленно, глядя на него уже съ н?которымъ страхомъ.

А онъ даже руки разставилъ, точно волчокъ спустилъ. Сколько такихъ волчковъ наспускалъ онъ, воображаю, въ эти десять-дв?надцать л?тъ, въ московскихъ-то салонахъ!

Мы подошли между т?мъ къ Conversationehaue'у.

— Вы во что проигрываетесь: въ рулетку или въ trente etquarante? спросилъ онъ меня.

— Да ни во что; я съ прі?зда еще и не заходилъ сюда.

— Вс? доброд?тели! воскликнулъ онъ, насм?шливо кланяясь мн?. — Вашему другу не м?шало бы, кажется, поучиться у васъ воздержности: онъ бол?е двадцати тысячъ франковъ усп?лъ уже спустить a la rouge.

— Какому это другу? спросилъ я съ удивленіемъ: — у меня зд?сь и хорошихъ знакомыхъ никого не