его съ д?тства знаю.
Въ это время сіяющій Зв?ницынъ, въ мундир? и метя полъ б?лымъ султаномъ своей каски, подошелъ изъ перваго ряда креселъ въ нашей лож?.
— Отъ этого господина на дн? морскомъ не упрячешься, пробормоталъ Кемскій, откидываясь назадъ, за спинку Надежды Павловны.
— Comme c'est beau la musique de Rossini! возгласилъ офицеръ, ловко расшаркиваясь передъ д?вушкой.
— Bien beau! подтвердила Надежда Павловна.
— Но, увы, надо признаться, les chanteurs russes sont pitoyables. Надо было бы прислать въ Москву, pour qu'ils aient le plaisir d'etre applaudie par vous, mademoiselle, примолвилъ онъ съ отт?нкомъ н?жной галантерейности, — нашу италіянскую оперу съ Гризи и Маріо.
Кемскій не вытерп?лъ, всталъ и отошелъ назадъ rъ старику Чемисарову.
— Конечно, это было бы хорошо, отв?чала Надежда Павловна Зв?ницыну, — но я въ первый разъ въ опер? и совершенно довольна вс?мъ, что слышу.
— Въ первый разъ? Скажите! — И взглянулъ на нее съ сожал?ніемъ. — Впрочемъ, примолвилъ онъ снисходительно, — оркестръ зд?сь хорошъ, и хоры даже очень не дурны; видно, что ведетъ ихъ искусная рука.
— Зд?сь отличный музыкантъ дирижеръ, сказалъ я ему.
— Кто такой?
— Н?кто Іоганнисъ.
— А! У насъ былъ н?которое время Риччи. Vous savez mademoiselle, Ricci, qui a compose lui meme des operas; un homme tres comme il faut; онъ даже дирижировалъ всегда въжелтыхъ перчаткахъ….
— Іоганнисъ? раздался въ глубин? ложи голосъ стараго генерала, пока Зв?ницинъ распространялся о Риччи и петербургской опер?:- Іоганнисъ, имя какъ будто знакомое….
— Да ж мн? тоже, сказалъ Кемскій. — А! вспомнилъ! у него, кажется, учился вашъ Кирилинъ?
Надежда Павловна вдругъ наклонилась надъ самою рампой ложи и глухо, съ какимъ-то замираніемъ въ голос?, спросила Зв?ницына:
— Кто эта дама?
— Гд??
— Тамъ…. у оркестра?
— Ахъ, кстати! говорилъ между т?мъ Кемскій генералу:- я еще и не усп?лъ спросить васъ про Кирилина. Что онъ?
— Переселился, какъ-то странно отв?чалъ ему тотъ.
— Вотъ какъ! Куда же?
— На тотъ св?тъ.
— Pardon, mademoiselle, я р?шительно не понимаю, о какой дам? вы говорите. У оркестра н?тъ никакой дамы и быть не можетъ. Разв? Вашнева вы приняли за даму? см?ясь спросилъ Зв?ницынъ Надежду Павловну.
— Вашнева? повторила она какъ бы съ-просонокъ.
— Сходства однако мало, продолжалъ онъ шутливо. — А вы его знаете?
— Знаю…. н?тъ…. я совс?мъ его не знаю, я совс?мъ о другомъ хот?ла спросить васъ, сказала она, и засм?ялась. — Но мн? показалось, что плечи у нея вздрагивали подъ кисеей.
— Vous etes tres distraite, mademoiselle, съ лукавымъ видомъ зам?тилъ гвардеецъ.
А за нами продолжался разговоръ:
— Кирилинъ умеръ, огорченнымъ голосомъ говорилъ Кемскій, — такъ молодъ! какъ же это случилось?
— Утонулъ, какъ бы нехотя отв?чалъ старикъ.
— И давно?
— Прошлымъ л?томъ.
— Je vous salue, mademoiselle, началъ раскланиваться Зв?ницынъ.
— Вы уже уходите? воскликнула она.
Для всякаго, кто бы онъ ни былъ, и гораздо поскромн?е нашего петербургскаго льва, зазвучали бы теперь об?щаніемъ эти встревоженныя, чуть не умоляющія слова.
Но не т?мъ представлялось для меня ихъ настоящее значеніе. Какая-то таинственная драма несомн?нно разыгрывалась въ эту минуту предо мной, но я понималъ, что героемъ ея не могъ быть Зв?ницынъ. А онъ сіялъ и поводилъ глазами, поднявъ ихъ на бл?дную д?вушку съ такимъ восторженнымъ и маслянымъ выраженіемъ, съ какимъ никогда влюбленный котъ не взиралъ на свою возлюбленную…
— Я боялся вамъ наскучить, говорилъ онъ, — mais vous devez etre bien persuadee, mademoiselle.
— Кирилинъ утонулъ? переспрашивалъ между т?мъ Кемскій и примолвилъ:- а его мать все у васъ?
Отв?тъ замедлился.
— Завтра, говорятъ, будетъ балъ въ собраніи? посп?шно спросила Надежда Павловна, какъ-то судорожно открывая и закрывая в?еръ передъ лицомъ.
— Пере?хала въ городъ, отв?чалъ наконецъ Кемскому генералъ.
— Вы будете? спросилъ въ свою очередь Зв?ницынъ т?мъ особымъ вкрадчивымъ шептаніемъ, для котораго н?мцы изобр?ли очень выразительный глаголъ: flustern.
— Да, конечно, я очень хочу; въ собраніи, мн? говорили, много бываетъ, и балы такъ хороши всегда, проговорила она скоро, скоро, какъ бы торопясь заговорить себя самое своими собственными словами.
— Вы не откажете мн? въ мазурк?? еще тише спросилъ офицеръ.
— Мазурка, да, конечно, это очень весело, я очень люблю…
Она положительно уже не знала, что говорила. За этимъ блестящимъ, двигавшимся в?еромъ можно было уловить лихорадочныя искры въ ея бл?дныхъ глазахъ. Пальцы ея л?вой руки, лежавшей на бархатной рамп? ложи, ухватились за бинокль и такъ и закочен?ли на немъ, — я это вид?лъ.
— Я ув?ренъ, что вамъ холодно, сказалъ я громко ей.
— Да, немножко… Отчего вы думаете? проговорила она съ усиліемъ.
— Въ этихъ ложахъ бенуара всегда дуетъ изъ маленькой двери подъ сценой, чрезъ которую музыканты проходятъ въ оркестръ, а она именно теперь отворена, объяснилъ я довольно естественно.
— Вы совершенно правы, подтвердилъ Зв?ницынъ. — Je vous conseille de vous retirer a l'arriere, mademoiselle, примолвилъ онъ, устремивъ на нее долгій прощальный взглядъ, и удалился.
— Вамъ не м?шало бы выпить чашку чаю. Я сейчасъ пришлю, сказалъ Кемскій, подб?гая къ ней.
— Не хочешь-ли домой? спросилъ ее отецъ.
— Н?тъ, сказала она, вставая съ м?ста. — А чаю я выпью, мн? точно холодно что-то.
Я раскланялся.
— До свиданія, сказалъ мн? старикъ Чемисаровъ, между т?мъ какъ дочь его прощалась со мной улыбкой, въ которой сказывалась какъ будто какая-то мимолетная и унылая благодарность….
Во второмъ акт? вышла бенефиціантка, въ роли Матильды, въ шляп? съ перьями и хлыстомъ въ рук?. Она была еще молода и св?жа, съ полными, румяными губами. Ц?лая буря хлопанья и возгласовъ поднялась при ея появленіи. Она кланялась, прис?дала и складывала руки крестомъ къ горлу, я потомъ опять прис?дала и кланялась, при чемъ поклонники ея могли удобно оц?нить контуры вида самаго пріятнаго, волновавшіеся подъ лифомъ ея темнаго бархатнаго платья. Букетовъ и подарковъ поднесено ей было въ изобиліи. Въ числ? посл?днихъ была даже дюжина серебряныхъ ложекъ, презентъ практическаго челов?ка.
Опера шла своимъ чередомъ. Теноръ возводилъ очи гор? и прикладывалъ об? ладони въ сердцу. Баритонъ пускалъ руки наотмашъ въпустое пространство. Басъ, съ натуженною до-синя шеей, пропускалъ свою ноту въ буфы, нашитые на груди его пейзанскаго костюма, и внушительно тыкалъ внизъ указательнымъ пальцемъ. И все это производилось такъ, какъ будто каждый изъ нихъ говорилъ себ? въ это время: 'а должно-быть изъ этого что-нибудь и выйдетъ!' И они не ошибались. Богъ великъ, — д?йствительно выходило что-то. Публика сп?шила апплодировать каждому изъ нихъ порознь и вс?мъ вм?ст? взятымъ, для доказательства, в?роятно, и съ своей стороны, полнаго сочувствія къ такому простодушію воззр?ній на д?ло
