– Где это мы? – отплевываясь, выдавил Рутерфорд.
Они очутились в тесном бассейне площадью в два квадратных ярда. Борта бассейна были выложены из гранита аккуратной отделки. Бассейн находился в небольшом помещении – по площади примерно в два раза больше самого бассейна и ярда в полтора высотой. Две безупречно высеченные каменные ступени вели из бассейна ко входу в темный туннель. Стены самой комнаты были идеально гладкими, как в камере царя, и украшены иероглифами, нанесенными какой-то золотистой краской и потому тускло отсвечивающими в полумраке. Потолок маленькой комнаты тоже отсвечивал. Он был покрыт тысячами крошечных точек света. От этой красоты у Кэтрин перехватило дыхание:
– Чудо какое! Это же звезды! Ой, смотри, вон там созвездие Ориона.
Рутерфорд вскарабкался на ступени и помог выбраться Кэтрин. Минуту оба стояли, завороженные удивительной игрой света. Медленно озираясь вокруг, Рутерфорд с благоговением проговорил:
– Эти иероглифы… В жизни таких не видел, ни единого… Совершенно незнакомые символы. Кто бы знал, что здесь начертано…
Кэтрин вглядывалась в темноту за дверным проемом:
– Как думаешь, что там? – Приблизившись к порогу, оба всматривались в черный зев туннеля.
– Понятия не имею… – Он по-прежнему крутил головой, не в силах оторвать глаз от таинственно поблескивающих на стенах иероглифов.
Кэтрин шагнула в туннель – он был не таким темным, как это поначалу казалось: здесь, как и в комнате, разгоняла мрак звездная россыпь на потолке. С колотящимся сердцем она осторожно двинулась в глубь туннеля. Рутерфорд, бросив последний взгляд на удивительные письмена, повернулся и последовал за ней.
Когда Безумов достиг нижней кладки южной грани Великой пирамиды, над плато Гизы прогремел первый выстрел. Ветер принес голоса – кричали не на арабском, а на английском. Значит, его все-таки засекли. Прижав камень Бенбен к груди, он свободной рукой помог себе взобраться на первый ярус и почувствовал себя лилипутом в стране великанов: массивные десятитонные блоки доходили ему почти до шеи. Он развернулся лицом к пустыне, прижавшись спиной к камням кладки второго яруса. Вокруг не было ни души – в кого тогда стреляли? И кто?
Внезапно высоко в ночном небе близ вершины пирамиды ослепительным шаром расцвела осветительная ракета.
«Ага, значит пока не засекли…»
Осторожно развернувшись на узком уступе, он вновь поднял руки и подтянулся на следующий уровень. Ракету, на мгновение залившую светом южную грань пирамиды, отнесло ветром на сумасшедшей скорости в пустыню. Спасительная темнота вновь окутала его.
С яростным упорством Безумов продолжал подъем – каждый уровень требовал колоссальных усилий. Текли минуты; вспыхнула еще одна ракета. Он съежился, вжался в камень, изо всех сил пытаясь быть незаметным. Полпути к вершине уже позади. От взгляда вниз кружилась голова. Он видел фигурки людей, бегущих к основанию пирамиды. Вторую ракету тут же смыло в пустыню свирепым порывом: ветер поднимал песок с дюн и нес его в крутящихся облаках. Выходит, они знают, что он полез на пирамиду? Безумов повернулся к холодному камню и продолжил подъем: спрятаться здесь негде, а путь лишь один – вверх. К его огромному облегчению, чем выше он поднимался, тем меньше становились каменные блоки. Он ускорил подъем и тут же с ужасом увидел, что по вытянутой правой руке прополз луч света. Танцующий светлый круг лизнул широкий бок пирамиды и желтым призраком метнулся вправо, затем влево. Безумов вновь замер. Он находился недалеко от вершины. Посмотрев вниз, возле южной грани прямо под собой он разглядел только четверых людей, один из них держал фонарь. В отчаянии Безумов посмотрел вправо, затем влево от линии направления своего подъема. Вершина совсем рядом, и до угла южной и западной граней оставалось около десяти ярдов. Стараясь еще плотнее прижиматься к камню, он двинулся вдоль кромки. Луч фонаря описал круг по кладке, не задев его. Оставалось каких-то два-три ярда. И в этот момент луч нашел, что искал: он уткнулся в Безумова, вырвал из темноты абрис его головы и груди – будто ангела в ночи.
Почти сразу же прилетели звуки выстрелов и следом – отвратительные шлепки пуль, слева и справа расплющивающихся о камень. В панике он дернулся к углу, едва не потеряв равновесие, и отчаянным усилием перетянул себя на западную грань пирамиды. На все про все – лишь несколько секунд. Безумов посмотрел вверх: лезть осталось немного. Он осторожно положил камень Бенбен на уступ следующей кладки, достал револьвер и, применяя весь многолетний опыт службы в Советской армии, начал стрелять.
71
Рука об руку Кэтрин и Рутерфорд осторожно, на цыпочках направились в загадочный сумрак. Непостижимо, думали оба, каким образом это место осталось не открытым. Также было совершенно непонятно, когда оно было построено, за исключением разве того факта, что высочайшее мастерство строителей было под стать исполнению отделки внутренних камер самой пирамиды Хеопса. Не в силах скрыть изумление, Рутерфорд восторженно прошептал:
– Кэтрин – это оно самое! Тайна нашего происхождения – человечество когда-то на самом деле было великим. Тот, прежний, мир на самом деле существовал. И это – последний памятник ему.
Кэтрин, изумленная не меньше его, с открытым ртом вглядывалась в темноту:
– Смотри: он соединяется с другим туннелем.
Было отчетливо видно, как в пятнадцати ярдах впереди коридор упирается в Т-образный перекресток. Второй коридор был сложен из таких же тщательно пригнанных гранитных плит, швы между ними были не толще человеческого волоса, а поверхности – как и усеянные звездами потолочные плиты – отполированы до ледяной гладкости.
Уходящий вправо коридор шел под уклон, сужаясь и теряясь в темноте, а уходящий влево шел с незначительным уклоном вверх, и через 30–40 ярдов его заливало золотом странного, зовущего и успокаивающего света – Рутерфорд отпустил руку Кэтрин и невольно залюбовался им.
– Боже мой, ничего подобного в жизни не видел…
Кэтрин остановилась подле Джеймса: и ее лицо озарял таинственный свет.
– Что это? Что там может быть?
Они переглянулись, а затем Кэтрин ухватила Рутерфорда за руку и крепко сжала ее.
– Помнишь, Поимандрес велел нам повернуть направо?
Рутерфорд, не мигая, смотрел на Кэтрин, едва слыша.
– Мы просто обязаны заглянуть туда – грех упускать такой шанс!
Кэтрин разрывали сомнения: золотистый свет так манил, но рассудок сопротивлялся, напоминая о просьбе Поимандреса и об их обещании. Как завороженные, оба двинулись по коридору, не в силах ни оторвать глаз от зарева, ни повернуть обратно.
Когда они приблизились к источнику света, коридор совершенно неожиданным и удивительным образом оборвался на пороге высокого и просторного – сотни ярдов длиной – зала, напоминающего внутреннее помещение собора. Таинственная красота, да еще так глубоко под землей, не могла привидеться им в самых фантастических снах. Коридор вывел ученых на гранитный бордюр, что тянулся примерно по середине стены на высоте восьмидесяти ярдов от пола: они стояли на краю пропасти, не дыша, потрясенные увиденным. А внизу поднимались с земли более трех десятков пирамид, их верхушки достигали футов сорока: грани каждой были отделаны красивым белым камнем, а верхушки изготовлены из какого-то белого металла. Завораживающий голубоватый электрический свет ритмично перескакивал от одной вершины к другой, словно язык таинственного неземного пламени. Вся конструкция издавала низкий гул, и, когда язык голубого света длиной в двадцать ярдов опоясывал комнату, перелетая с одной вершины на другую, раздавался звук, напоминающий потрескивание сухих поленьев в камине.
Кэтрин смотрела на все это с ужасом и восхищением.
– Господи, что ж это здесь такое?
Рутерфорд, не менее потрясенный увиденным, проговорил:
– Понятия не имею… Думается мне, что перед нами некая форма технологии использования природных ресурсов, лежащая далеко за пределами нашего понимания.
Он был прав: все то время, пока Кэтрин восхищенно любовалась невероятным зрелищем, она не могла
