Там, разжижая ночную темень, явно затеплилась заря. Крутанувшись на пятках, Безумов крикнул в угасающую ночь:
– Черта с два! Теперь ничто не остановит меня! Опоздали!
Он твердо поставил ноги в центре площадки и воздел к темному небу руки с зажатым в них камнем. Словно она только и ждала этого мгновения, грянула гроза. Буквально отовсюду, пронзая облака, во всех направлениях полетели голубые молнии – как божественный огонь.
Хотя Кэтрин и Рутерфорд находились в сотнях метров от пирамиды, они невольно попятились в тот момент, когда все полыхавшие в небе молнии будто по команде устремились к Великой пирамиде, чтобы обрушиться на нее в едином ослепительном сполохе. Раздался оглушительный удар грома, а затем – вспышка мощного взрыва, в сотни раз ярче, чем недавно выпущенные осветительные ракеты. Кэтрин и Рутерфорд попытались отвернуться, однако мощная взрывная волна сбила их с ног. За первым взрывом последовал второй, еще громче первого. Это взорвался тот странный самолет: по-видимому, его ударил поток молний и он вспыхнул в одно мгновение. На сотни метров во всех направлениях полетели металлические обломки. Кэтрин свернулась в клубок, а Рутерфорд обнял ее, заслонив собой и молясь, чтобы ни один из раскаленных кусков не задел их.
Последние осколки ударились о землю. Стало тихо. Даже буря как будто улеглась, унесенная могучим взрывом. Кэтрин отважилась на осторожный взгляд сквозь пальцы прижатых к лицу ладоней. Пирамида была на месте. За ее могучим силуэтом таяла ночь – вставало солнце. Занималось утро дня весеннего равноденствия, и, казалось, все вокруг оставалось таким же, как и в любой день прошедших десяти тысяч лет: величие пирамид пребывало безмолвным свидетелем неосмотрительности человечества. Кэтрин поползла на гребень дюны. Беспорядочно разбросанные, горели на песке обломки фюзеляжа. Ближе к пирамиде в свете нарождающейся зари она смогла разглядеть на земле несколько неподвижных тел. Подполз на гребень и Рутерфорд; в состоянии полного шока оба смотрели на до странности тихую картину и не находили слов. Затем стали прибывать автомобили египетской полиции: испуганные полицейские осторожно выбирались из машин и с опаской пинали еще дымящиеся у подножия пирамиды обломки. И тут Рутерфорд заметил что-то блестящее в песке ярдах в двадцати впереди.
– О, смотри, что это?
– Господи, не может быть… – ахнула Кэтрин.
Скатившись по склону дюны, она обернулась и крикнула Джеймсу:
– Он! Камень Бенбен!
Рутерфорд догнал ее, и оба на четвереньках осторожно приблизились к камню: абсолютно невредимые, его идеально гладкие золотые грани тепло светились в ночи, а алмаз сверкал, как звезда. Кэтрин потянулась, чтобы подобрать его.
– Поразительно. Да как же ему удалось сохраниться? Ой! – Едва взяв в руки, она выронила камень. – Горячий какой!
Рутерфорд оторвал рукав от своей все еще мокрой рубашки и натянул его на вершину сверкающей находки. Затем осторожно поднял ее и обернул рукав вокруг металла, полностью укрыв.
– Порядок. – Он бросил взгляд через плато в сторону пандуса – туда, где находился вход в колодец. Там суетились и кричали полицейские.
– Кэтрин, смотри: они, наверное, нашли труп охранника. И это хорошо: теперь они точно спустятся в колодец и найдут Поимандреса. – Он внимательно оглядел плато, ища путь к скрытному отступлению.
Противным визгом наполнили воздух полицейские сирены, заметались лучи прожекторов, обычно используемых для «son et lumiere»,[37] помогая просыпающемуся солнцу освещать все четыре грани пирамиды и выплескивая на песок отраженный свет. Рутерфорд схватил руку Кэтрин:
– Вот самый подходящий для нас момент. Бежим.
Они повернулись и побежали обратно к дюнам, в спасительный покой пустыни.
73
В тот же день некоторое время спустя Рутерфорд проснулся на хрустящей простыне в чистой, обставленной без излишеств комнате. В окна с голубого, без единого облачка неба лился солнечный свет, теплый ветер шелестел прозрачными занавесками.
В то же мгновение на него потоком обрушились воспоминания минувшей ночи. Он повернул гудящую от усталости голову и увидел рядом крепко спящую Кэтрин. Выходит, это был не сон.
Взгляд его обежал гостиничный номер и наткнулся на оторванный лоскут рубашки на сиденье стула напротив. Быстро глянув на Кэтрин и двигаясь как можно осторожнее, чтобы не разбудить ее, он схватил рубашку и сверток, аккуратно положил на кровать и бережно развернул. Во всей красе перед ним предстал камень Бенбен. В этот момент Кэтрин перекатилась на бок и открыла глаза.
– Джеймс! А где это мы?
Он нежно улыбнулся ей, наклонился и поцеловал в губы:
– Мы в гостинице, на которую набрели ночью где-то в пригороде Каира. И я не имею ни малейшего представления, который час.
Кэтрин перевела взгляд на камень:
– Неужели мы унесли его? Значит, это был не ночной кошмар? А Безумова…
Рутерфорд договорил за нее:
– …А Безумова больше нет. Как нет, похоже, и боссов Корпорации. По всей видимости, они находились в том странном самолете, который разнесло взрывом. Все кончено – и нам больше ничто не угрожает. Смотри! – Он с радостной улыбкой повернулся к окну. – День-то какой чудный.
Кэтрин приподнялась на локте и посмотрела на безоблачное мирное небо.
– Да, а Поимандрес? Надо проверить, как он.
Рутерфорд встал.
– Схожу к портье, попрошу позвонить в больницу в Гизе, узнать, поступал ли он к ним. Надо нам с тобой его навестить.
Кэтрин рассматривала изящные очертания камня Бенбен. Затем осторожно погладила его.
– Обязательно. А еще надо выяснить, как вернуть на место этот уникальный предмет.
Рутерфорд натянул рубашку, надел туфли и завязал шнурки.
– Ты можешь пока принять душ и привести себя в порядок, минут через десять я вернусь – и пойдем, хорошо?
В ответ Кэтрин подарила ему улыбку; лицо ее озаряло солнце, когда ветерок, врываясь в открытое окно, отводил чуть в сторону штору.
– Джеймс!
Он повернулся, рука его уже лежала на ручке двери.
– Что?
Ее лицо вновь осветилось счастливой улыбкой:
– Спасибо тебе за все.
Поимандрес недвижимо лежал на больничной койке, укрытый накрахмаленной простыней под самый подбородок. Теплый солнечный свет сочился сквозь жалюзи.
Суровое изможденное лицо копта как никогда напоминало маску древнего фараона. Сестра обошла кровать и тихонько коснулась его плеча. Затем пригнулась и что-то прошептала на ухо. Тут же Поимандрес открыл глаза. Мгновение он выглядел растерянным, взгляд его заметался по комнате, но, увидев двух своих гостей, копт улыбнулся.
Улыбка привнесла оживление в его лицо и придала ему теплых красок. Кэтрин обошла кровать и села на стул рядом. Рутерфорд остался стоять у изножья. Сестра кивнула Кэтрин и вышла. Кэтрин наклонилась к Поимандресу. С чего начать, она не знала, до сих пор с трудом сознавая все произошедшее с ней.
– Мистер Поимандрес, все хорошо. Камень Бенбен у нас, удалось спасти его после ночного взрыва. – Кэтрин подняла с пола свою сумочку и положила себе на колени. – Как нам вернуть его?
Она обвела взглядом палату. Кровать Поимандреса была отделена от других пациентов ширмой. Для такого артефакта место явно неподходящее. Поимандрес открыл и закрыл рот. Губы дрогнули в слабой, но заметной улыбке. Затем, собрав все силы, он заговорил:
– Не стоит ломать голову. Камень Бенбен сам по себе не так значителен.
