хранить вечно.
— Полагаю, наше чаепитие подошло к концу, — обронила пожилая дама, поднимаясь с дивана.
Элизабет тоже встала. Ее колени дрожали.
— Что… что вы намерены делать?
Вдова пронзила ее взглядом.
— В данный момент — ничего. — Она направилась к двери, затем остановилась и повернулась. — Но предупреждаю тебя: в нужное время я сделаю то, что сочту лучшим для моего племянника и его сына.
Элизабет так и осталась стоять на месте. На какое-то мгновение в глазах у нее потемнело, и она подумала, что вот-вот упадет в обморок. Но переборола свою слабость.
Итак, графиня узнала ее тайну. Но если она что-то расскажет Рису, Элизабет все опровергнет, и, возможно, он ей поверит.
Ясно было одно: в Брайервуде ей придется теперь задержаться. Нужно время, чтобы хорошенько все обдумать, решить, что предпринять. Необходимо взять себя в руки, прежде чем снова встречаться с вдовой.
В ее душу закрался страх. Раз графиня узнала ее тайну, дальше хранить молчание нельзя. Графиня могла разрушить жизнь Джереда и ее собственную.
Рано или поздно придется все рассказать. Рис должен обо всем знать.
Но, Боже, не сейчас! Комната снова поплыла у нее перед глазами. Элизабет вернулась к дивану и села. Рис и без того ее ненавидит. Как вынести его взгляд, если он узнает всю полноту ее предательства?
Нужно каким-то образом убедить графиню дать ей время что-то придумать, дать время собраться с духом, чтобы поговорить с Рисом.
Она должна найти выход.
Ему не следовало целовать ее. Он знал это с самого начала. Но не мог предвидеть, что почувствует, когда снова обнимет ее, когда она ответит ему так же, как ответила много лет назад.
Как будто все еще принадлежала ему. Как будто все еще любила его.
Рис грязно выругался. До настоящего момента он не представлял всю степень ее коварства. Она не любит его, как не любила и раньше. А лишь использовала его. И ничего больше. Он стал нужен ей теперь, потому что она искала безопасности. И хотя теперь ей бояться нечего, Рис не мог не задаться вопросом, как далеко она пойдет, чтобы сохранить свою безопасность.
Полный решимости растягивать и тренировать мышцы ноги, Рис пересек комнату без трости и дернул за шнурок звонка, вызывая Тимоти Дэниелса, чтобы он помог ему одеться к ужину.
Вечер по крайней мере обещал быть интересным, хотя и напряженным. Элизабет и тетя вместе пили чай пополудни. Рис сожалел, что не мог присутствовать при их разговоре, хотя бы в виде мухи на стене.
Лед, во всяком случае, был сломан. Бог даст, ужин пройдет в атмосфере терпимости.
Облачившись к ужину во все черное, Рис взял трость и направился к двери спальни, которую Тимоти предусмотрительно держал для него открытой. Он первым появился в небольшом холле перед парадной столовой, где стол на двадцать персон был накрыт для троих. В большом открытом очаге у стены полыхал огонь.
Затем явилась его тетя, задрапированная в шелк цвета сапфира, с ниткой бриллиантов на шее — вдовствующая графиня до мозга костей.
Завидя Риса, пожилая дама остановилась.
— Боже, ты настоящий красавец, даже без этой алой униформы, которую так обожают женщины.
Он улыбнулся:
— Спасибо, тетя Агги. — Это имя заставило ее нахмуриться, но он знал, что в глубине души она довольна. — Ты тоже, как всегда, прекрасна.
Она отмахнулась от подобной лести:
— Ты — как твой отец и братья. Сущий дьявол во всем, что касается женщин.
Рис рассмеялся. Он уже забыл, как хорошо она умеет его смешить.
Элизабет вошла несколькими минутами позже. На ней было платье из шуршащей черной тафты и ожерелье из черного жемчуга на шее. Над скромной линией декольте вздымалась узкая полоска белой груди.
Рис про себя отметил, что черный цвет на ней ему ненавистен.
— Надеюсь, я не опоздала, — сказала Элизабет и устремила взгляд на большие часы в углу, потом, быстро взглянув на него, отвела глаза.
Слабый румянец покрыл ее щеки, и он понял, что она вспомнила о том, что произошло между ними в музыкальном салоне.
— Нет, вы пришли вовремя, — ответил Рис. — Пройдемте в столовую.
Элизабет подняла глаза на его тетку. Графиня сверлила ее полным ненависти и презрения взглядом. Рис предложил тете Агги руку, и она положила свою маленькую ладошку в перчатке на подставленный им локоть.
Он усадил обеих женщин за стол. Его нога вела себя на удивление хорошо. Сам Рис занял место во главе стола. Подали первое блюдо — рисовый суп.
— Как тебе сын леди Олдридж? — спросил Рис в надежде разрядить царившее в комнате напряжение и начать некое подобие беседы.
Женщины, сидевшие по разные стороны стола, обменялись настороженными взглядами.
— Он слишком стеснительный, — резко сказала тетя Агги. — Ему требуется мужская рука.
Элизабет ничего не сказала, но ложка в ее руке, когда поднесла ее ко рту, дрожала.
— Возможно, леди Олдридж в один прекрасный день снова выйдет замуж, — заметил Рис, устремляя на нее взгляд.
Элизабет опустила ложку в тарелку.
— Этого никогда не будет. Одного мужа мне хватило в избытке.
Серебристые брови тети Агги взмыли вверх.
— Правда? Наверное, вы очень его любили.
Прелестные губы Элизабет вытянулись в нитку.
— Любила? Супружество — это почти то же самое рабство. И я никогда не соглашусь еще раз оказаться в подобном положении.
Глаза тети Агги пристально изучали ее.
— Ясно, — произнесла она, аккуратно промокнув салфеткой губы.
Рис невольно задумался, что именно было ей ясно.
Одно он знал наверняка: тетя обладала удивительной способностью видеть людей насквозь. Обычно хватало одной беседы, чтобы она поняла, что представляет собой тот или иной человек.
Далее ужин проходил в менее натянутой обстановке. Когда на десерт подали яичный крем с восхитительным клубничным соусом, Рис обмолвился, что к нему приезжал погостить его лучший друг Трэвис Грир, который будет работать для лондонской «Таймс».
— Я видела его всего пару раз, — сказала тетя Агги. — До его ужасного ранения. Он всегда был мне симпатичен.
— Мы с ним очень подружились, — заметил Рис, не уточняя, что этот человек однажды спас ему жизнь.
Он не любил распространяться о войне.
— Он был очень добр к Джереду, — добавила Элизабет, внося свою лепту в беседу.
— Мальчик нуждается в мужском внимании. Это видно невооруженным глазом, — проговорил он.
Элизабет опустила взгляд в тарелку с десертом, как будто надеялась найти на дне ее нечто интересное. Рис поставил ее на место. Тетя Агги, очевидно, пребывала в ядовито-воинственном настроении. Как только с десертом было покончено, Рис проводил обеих дам в гостиную, чтобы они могли выпить чего- нибудь после ужина. Женщины, похоже, вздохнули с облегчением.
