предупредил меня об этом заранее.
Филипп наклонился над столом и посмотрел жене прямо в глаза:
— Ты осуждаешь меня за это, не так ли? Может, попросить у тебя прощения? Или же сделать тебе какой-нибудь подарок?
— Не забывай о подарке, который ты уже сделал мне. Сережки из сапфиров вполне подойдут, чтобы смягчить меня. Так что можешь подарить еще цветы, и этого будет вполне достаточно. Но если хочешь, то можешь, конечно, опуститься передо мной на колени, — добавила Шарлотта со смехом.
Герцог тут же поднялся на ноги.
Шарлотта уставилась на него в изумлении:
— Филипп, но ты ведь не собираешься на самом деле…
Он с улыбкой покачал головой:
— Нет-нет, не думай, что я собираюсь опускаться перед тобой на колени. Более того, я нисколько не сожалею о своих поступках. Конечно, я говорю лишь о своих последних поступках. — Он протянул к ней руки и привлек к себе. — Знаешь, дорогая, хотя встреча с твоими родственниками прошла совсем не так, как хотелось бы, но все же ты была рада видеть их, не так ли? Мне даже показалось, что ты была… почти счастлива.
Шарлотта с улыбкой покачала головой:
— Ты ошибаешься, Филипп. Я и до этого была счастлива. Удивительно счастлива. — Она едва не расплакалась при мысли о том, как несчастна была все эти последние три года. Да-да, несчастна и ужасно одинока… Но, заставив себя снова улыбнуться, Шарлотта добавила: — Я бы даже сказала, что была до головокружения счастлива.
Тут Филипп вдруг нахмурился, и ее улыбка померкла. Отстранившись от мужа, она пробормотала:
— Да и с чего бы мне не быть счастливой? Ведь у меня десятки любовников и сотни поклонников. А если я не нужна своим близким, то почему они должны быть мне нужны?
— Шарлотта! — Он схватил ее за плечи. — Дорогая, послушай меня…
— Но ты… — Голос ее дрогнул. Как он посмел заговорить с ней о том, что она была несчастной все эти три года? Ведь именно он и сделал ее несчастной… Так что мог бы проявить деликатность и помолчать, не говорить об этом. — Филипп, ты… — Она попыталась оттолкнуть его. — Филипп, отпусти меня…
Но он еще крепче сжал ее плечи.
— Так вот, дорогая, тебе понадобится некоторое время, чтобы помириться со своими близкими. Они, оказывается, ужасно упрямы. Я имею в виду твоих родителей, не братьев… Что же касается этого моего приглашения… Пойми, я должен был попытаться…
Шарлотта продолжала вырываться, но тщетно — муж крепко держал ее.
— Филипп, замолчи! — закричала она, задыхаясь. — Я не желаю этого слышать!
— Черт побери, Шарлотта! Неужели ты ничего не понимаешь?! Неужели думаешь, что я ничего не понимаю?! Поверь, я прекрасно знаю, что сломал тебе жизнь. Да, я знаю это, но помощь тебе и твоим близким — это единственное, что я могу сделать, чтобы хоть как-то искупить свою вину. Чтобы попытаться все исправить и помириться с тобой, — добавил Филипп со вздохом.
Внезапно он отпустил ее и отошел на несколько шагов. Потом прошелся по комнате, то и дело запуская пальцы в свою и без того взлохмаченную шевелюру.
Но даже сейчас он выглядел прекрасно, великолепно, обворожительно!.. И Шарлотта чувствовала, что не может отвести от него глаз. Судорожно сглотнув, она пробормотала:
— Филипп, я не думаю…
— Если хочешь, то можешь ненавидеть меня, — перебил он, расхаживая по комнате. — Даже можешь испытывать ко мне отвращение. Поверь, я ничего другого от тебя не ожидаю. Но только не говори мне… этого! Не говори, что ты несчастна!
Шарлотта изобразила удивление:
— Но разве я это говорю? Напротив, я, кажется сказала, что была все эти три года необыкновенно счастлива.
Муж смотрел на нее, не произнося ни слова. А ей хотелось, чтобы он хоть что-то сказал. И хотелось… Да-да, ей вдруг захотелось, чтобы он прикоснулся к ней, хотя только что она сама его отталкивала.
Не выдержав наконец, Шарлотта молча шагнула к мужу и попыталась встретиться с ним взглядом. И сейчас она снова подумала о том, что он изменился, стал другим — причем изменился к лучшему.
Как странно… Ведь они знали друг друга уже много лет, и теперь вдруг оказалось, что Филипп для нее — незнакомец. Довольно привлекательный, между прочим…
Приблизившись к мужу еще на шаг, Шарлотта прикоснулась ладонью к его щеке.
— Знаешь, Филипп, — прошептала она, — а ведь ты изменился…
— Да, пожалуй. Кое в чем, наверное… Но в каком-то смысле я все тот же.
Она улыбнулась и пригладила его взъерошенные волосы.
— Спасибо тебе, Филипп. Ты сделал то, что я не смогла бы. У меня не хватило бы духу увидеться с ними, пойти к ним навстречу первой. Спасибо тебе.
Он промолчал, и она с улыбкой добавила:
— Мог бы сказать «пожалуйста».
Он тоже улыбнулся:
— Пожалуйста, дорогая. Но может быть, ты… Может, ты поцелуешь меня?
— По-моему, это глупо с твоей стороны, — сказала Шарлотта час спустя, глядя в окно кареты. — Неужели ты не понимаешь, что глупо не говорить мне, куда мы едем?
Герцог с усмешкой пожал плечами:
— Да, наверное, и впрямь глупо. Но я все равно ничего тебе не скажу. Ведь ты же не захотела обучать меня поцелуям… И вообще, цель нашей поездки — это большой секрет. Потому что я решил сделать тебе сюрприз.
Шарлотта искоса взглянула на мужа:
— Что касается поцелуев, то я подумала, что их отсутствие — это прекрасный урок для тебя.
Герцог весело рассмеялся:
— Так и есть, дорогая.
— Тогда зачем же…
— Мы приехали! — громко объявил Филипп, и карета тотчас же замедлила ход. Приложив палец к губам жены, он сказал: — Закрой глаза, дорогая.
Шарлотта взглянула на него в недоумении, и он со вздохом добавил:
— Похоже, ты до сих пор не доверяешь мне. — Он убрал палец от ее губ и прошептал: — Закрой же, милая…
— Да, хорошо. — Шарлотта повиновалась.
— А теперь слушай, — продолжал Филипп. — Внимательно слушай.
Шарлотта затаила дыхание, но услышала лишь тихое поскрипывание — это кучер слезал со своего сиденья.
— Ты слышишь детей? — шепотом спросил Филипп.
И тут Шарлотта вдруг действительно услышала детский смех.
— Да, слышу, — ответила она.
— А еще что слышишь?
Она невольно улыбнулась. «Какой же он сегодня милый!» — промелькнуло у нее.
— И еще… слышу музыку.
Да, теперь она отчетливо слышала пиликанье скрипки, а также веселый смех и хор голосов. Похоже, где-то совсем рядом исполнялся припев к «Петушиным боям в Веднесбери».
Немного помолчав, Шарлотта с улыбкой добавила:
— А теперь слышу мычание коров.
Филипп тихо рассмеялся и ответил:
— Да, совершенно верно.
Прошло еще несколько секунд, и Шарлотте вдруг показалось, что она уловила какой-то пряный аромат, запах чего-то съестного. Снова рассмеявшись, Филипп сказал:
