— Передвинься поближе к двери. — Он чуть приоткрыл дверцу экипажа.
Запах тотчас же усилился, стал более острым.
Шарлотта воскликнула:
— Это пирожки с мясом! И колбаски! — Она повернулась к мужу. — Ты привез меня на ярмарку, верно?
Он молча кивнул. И сейчас во взгляде его была удивительная нежность — такого она прежде не видела в глазах Филиппа. Впрочем, была не только нежность, но и страсть.
Да, было совершенно очевидно: Филипп желал ее, страстно желал.
При мысли об этом сердце Шарлотты гулко забилось в груди. Судорожно сглотнув, она пробормотала:
— Филипп, я… — Шарлотта не знала, как выразить свои чувства. Более того, она даже не подозревала, что еще может испытывать нечто подобное.
Тут он распахнул дверцу настежь и выбрался из кареты. Когда же повернулся к ней, чтобы помочь ей сойти вниз, взгляд его был такой же, как обычно, — в нем уже не было нежности.
«А может, эта нежность мне просто почудилась? — спрашивала себя Шарлотта. — Может, то была банальная похоть, не более того?» Она решила, что именно так, что ей просто почудилось… Потому что иначе ей пришлось бы заглянуть и в собственное сердце, а это внушало страх. Да-да, конечно же, Филипп был так добр к ней только потому, что желал ее, вот и все. И, само собой разумеется, что он не любил ее. Возможно, даже презирал все эти три года. Презирал так же, как она его. Вот только…
Вот только она не была уверена в том, что до сих пор презирала его. Да, конечно, она по-прежнему не доверяла ему, но мысленно ей уже не хотелось называть мужа «проклятым аристократом». Теперь он снова стал для нее просто Филиппом, как когда-то… И этот Филипп дарил ей красивые вещи, смешил ее и даже устроил так, чтобы ее родители и братья пришли к ним на ужин.
И, конечно же, нельзя было не замечать того, что он очень изменился — даже голос у него стал… какой-то другой. Теперь, услышав его голос, она чувствовала, что ей хочется прильнуть к нему, прижаться к нему покрепче… А когда он улыбался, ей хотелось его поцеловать.
На нижней ступеньке Шарлотта оступилась и, наверное, упала бы, если бы муж не поддержал ее.
— Осторожнее, дорогая. — Филипп обнял жену и с улыбкой сказал: — Не бойся ничего, ведь я здесь.
Как ни странно, но в этот момент Шарлотта вдруг подумала о том, что объятия мужа совершенно естественны. И, наверное, она вполне могла бы обнять его в ответ и прильнуть губами к его губам.
Нет-нет, только не это! И даже думать об этом не следовало!
Отстранившись от мужа, Шарлотта мысленно воскликнула: «О Боже, опять!.. Опять меня влечет к нему!»
Филипп внимательно посмотрел на нее и, спросил:
— Ты в порядке? Мне кажется, у тебя немного нездоровый вид.
— Нет, со мной все в порядке. Я просто… — Шарлотта вдруг почувствовала головокружение, и ей показалось, что она вот-вот упадет в обморок.
Филипп снова поддержал ее.
— Дорогая, что с тобой? Может, нам вернуться домой?
Она покачала головой:
— Нет-нет, не надо. Поверь, со мной все в порядке, — Шарлотта заставила себя улыбнуться и добавила: — Теперь точно все в порядке.
Филипп осторожно обнял ее за плечи, и она едва не застонала. О Господи, что же с ней происходило?! Ее все сильнее к нему влекло — она страстно его желала! Но почему, почему, почему?! Неужели она такая дура?!
Что ж, очень может быть, что дура. Потому что сейчас она думала вовсе не о том, чтобы получить власть над мужем, соблазнив его. Нет-нет, она желала его просто потому… что желала.
А Филипп, взглянув на нее с беспокойством, повернулся к кучеру.
— Доббс, мы едем домой! — крикнул он.
— Нет, не надо!.. — закричала Шарлотта. Легонько оттолкнув мужа, она снова улыбнулась. — Филипп, не надо за меня беспокоиться. Поверь, я прекрасно себя чувствую. И мне очень хочется остаться на ярмарке. Знаешь, я давно уже хотела здесь побывать. Только не думай, что я спятила! — добавила она со смехом.
«А ведь я и впрямь спятила, если думала о том, как бы забраться к нему в постель», — сказала себе Шарлотта. Но, похоже, она все-таки не окончательно спятила. По крайней мере, у нее хватило ума понять, что сейчас ни в коем случае нельзя возвращаться в Рутвен-Мэнор, вернее, нельзя в такой момент оставаться с мужем наедине в карете. Потому что тогда она бы наверняка не сдержалась и… Нет-нет, не думать об этом!
Тут Филипп заглянул ей в глаза и тихо спросил:
— Ты уверена, что чувствуешь себя хорошо?
Она тут же кивнула:
— Да, конечно. Я же сказала, что чувствую себя прекрасно.
— Что ж, тогда остаемся, — согласился Филипп. И вдруг с лукавой улыбкой добавил: — К тому же мне, наверное, нужен очередной урок. — Он сделал вид, что задумался, потом, изобразив беспокойство, проговорил: — Вот только я не знаю, должен ли хороший муж обнимать свою жену в общественных местах. Наверное, не должен, верно?
Шарлотта с улыбкой закивала:
— Да-да, разумеется, не должен! — Она оглянулась на кучера, шагавшего следом за ними, потом осмотрелась.
Людей вокруг было множество, причем многие из пришедших на ярмарку были с детьми. А некоторые даже не спешивались и передвигались верхом. И тут были, конечно же, не только те, кто жил в Хенли-ин- Арден, но и жители ближайших городков. Наверняка были и такие, которые приехали даже из Бирмингема.
Шарлотта прекрасно помнила все ярмарочные звуки и запахи, в детстве она часто посещала ярмарки, причем самой ее любимой была ежегодная ярмарка в октябре, считавшаяся наиболее многолюдной и веселой.
И сейчас тут было так же многолюдно, как и в годы ее детства, повсюду стояли палатки и будочки, где мужчины и женщины торговали всевозможными товарами, а вокруг толпились веселые покупатели — у каждого прилавка их ожидал очередной сюрприз.
Снова осмотревшись, Шарлотта воскликнула:
— Посмотри-ка туда!
Посмотрев в указанном направлении, Филипп увидел стоявшего на возвышении ярмарочного чародея, развлекавшего детей и взрослых своими фокусами. Некоторые из этих трюков Шарлотта видела и раньше, видела множество раз, но все равно смотреть на чародея было ужасно интересно и весело.
— Шарлотта, сюда! — Филипп вдруг схватил ее за руку. — Идем, дорогая!
Последовав за мужем, она пробормотала:
— Ты ведешь себя так, будто никогда раньше не был на ярмарке.
Оглянувшись на нее, Филипп с улыбкой ответил:
— Был, но только один раз. Идем же побыстрее! Я кое-что хотел тебе показать. — Взглянув на кучера, остановившегося чуть поодаль, он громко крикнул: — Доббс, подожди нас у кареты!
— Филипп, но к чему такая спешка? — Шарлотта едва за ним поспевала. — Я не могу так быстро…
— Нет, сможешь! — Он весело рассмеялся и еще крепче сжал ее руку. — Поторопись, дорогая!
Вскоре они остановились перед небольшой палаткой; в ней перед мольбертом сидел художник, а перед ним — седовласый фермер. На колене у фермера устроилась его жена, щеки которой походили на спелые яблоки. Мольберт же стоял так, чтобы все заходившие или заглядывавшие в палатку могли видеть холст и самого художника, довольно искусно изображавшего мужчину и женщину (правда, бородавку над бровью женщины он изображать не стал).
